Джон Толкин - Властелин Колец [litres]

Элронд с великой серьезностью ласково приветствовал хоббитов, а Галадриэль одарила их улыбкой.

– Я слышала, что ты употребил мой подарок на доброе дело, достойный Сэмуайз, – молвила она. – Отныне на Заселье почиет благословение, и край твой будет любим и почитаем, как никогда прежде.

Сэм низко поклонился, но слов для ответа не нашел. Он совсем позабыл, как прекрасна Владычица Лориэна!

Бильбо поднял голову и открыл глаза.

– Привет, Фродо! – воскликнул он. – Поздравь меня! Я обставил Старого Тукка! Ну, с этим теперь покончено. Теперь я снова готов к путешествию! Ты как – едешь?

– Еду, – ответил Фродо 673. – Хранители Кольца не должны разлучаться.

– Куда же вы едете, хозяин? – закричал Сэм, хотя уже знал ответ.

– В Гавань, Сэм, – ответил Фродо.

– Но ведь я же не могу с вами ехать!

– Увы, Сэм! Не можешь. По крайней мере пока. Ты проводишь меня до Гавани – и все. Правда, тебе тоже довелось побывать Хранителем Кольца – не важно, что на малый срок. Может, придет и тебе время последовать за мной. Не надо горевать, Сэм! Нельзя же вечно разрываться надвое! Теперь этому настал конец. Ты успокоишься и проживешь много, много счастливых лет. Тебя ждет много разных дел. Ты будешь радоваться, работать… просто жить, наконец!

– Но я думал, – пробормотал Сэм со слезами на глазах, – я думал, вы тоже будете еще много-много счастливых лет жить и радоваться нашему родному Заселью. Вы столько для него сделали!

– Раньше я тоже думал, что меня ждет тихая жизнь. Но моя рана оказалась неизлечимой, Сэм. Я попытался спасти Заселье, и оно было спасено – но не для меня. Наверное, так почти всегда и бывает, Сэм. Когда хочешь уберечь что-то – приходится смириться с мыслью, что сбережешь это только для других, а сам потеряешь. Ты станешь моим наследником. Все, что я имею и мог бы иметь, переходит к тебе. У тебя есть Роза и Эланор. Скоро к ним прибавится малыш Фродо, и малышка Рози, и Мерри, и Златовласка, и Пиппин, а может, и еще кто-нибудь – больше мне не дано увидеть… Твои руки и твоя голова будут нужны везде. Ты, разумеется, сделаешься Бургомистром и будешь им столько лет, сколько сам пожелаешь, и тебя будут чтить как лучшего садовника за всю историю Заселья. Заглядывай в Алую Книгу и храни память о минувших эпохах, чтобы хоббиты не забывали о Великой Угрозе и от этого любили свою землю еще горячее. Тебе хватит этой работы надолго – до тех самых пор, пока не кончится твоя роль в Большой Истории. Поверь мне – в Средьземелье не будет никого счастливее тебя. А пока – в путь!

И вот Элронд и Галадриэль пустили своих коней рысью и поехали вперед, ибо Третья Эпоха кончилась и минула Эра Колец. С ней уходила в прошлое ее история и ее песни. Вместе с Владыками Средьземелье покидало много Высших эльфов, не желавших более оставаться в этих краях. Рядом с ними, полные печали, – благословенной печали, ибо горечи в ней не было, – ехали Сэм, Фродо и Бильбо, и эльфы от всей души чествовали их.

Путешествие продолжалось весь вечер и всю ночь, и, хотя путь лежал через самое сердце Заселья, ничьи глаза их не видели – только, может, какой-нибудь лесной зверь учуял чужаков или запоздалый путник обратил внимание на слабый мимолетный блеск, перебегающий под ветвями деревьев, да оглянулся на тени и свет, что плыли сквозь траву вслед за луною, вершившей свой путь на запад. Когда же Заселье, а там и южные вершины Белых Холмов остались позади, путникам открылись Дальнее Всхолмье, Башни и полоска Моря. И тогда наконец они спустились к реке Митлонд 674, к Серой Гавани, на берег длинного залива Льюн.

У ворот их встретил Кирдан Корабел. Необычайно высокий, с бородой по пояс, Кирдан был стар и сед, но глаза его сверкали остро и зорко, как звезды. Он взглянул на прибывших, поклонился им и молвил:

– Корабль готов к отплытию.

Вслед за Кирданом прошли они в ворота и увидели спущенный на воду белый корабль, а на причале – большого серого коня. Рядом с конем стоял некто, облаченный в белое, и ждал. Когда он повернулся и сделал шаг навстречу, Фродо внезапно увидел на пальце у Гэндальфа Третье Кольцо – теперь он носил его открыто. То была Нария Великая, с камнем алым, как огонь 675. И все, кто собирался взойти на корабль, обрадовались, ибо поняли, что Гэндальф плывет вместе с ними.

Но у Сэма сжалось сердце, и ему впервые подумалось, что возвращение домой, пожалуй, будет еще печальнее, чем разлука… И вдруг, когда заканчивались последние приготовления к отплытию и эльфы уже поднимались по сходням, на причал во весь опор вылетели Мерри с Пиппином. Пиппин смеялся и плакал.

– Ты уже хотел однажды ускользнуть от нас, да не вышло, братец Фродо, – крикнул он. – На этот раз твоя затея едва не удалась – еще немного, и мы опоздали бы! Но на этот раз тебя выдал не Сэм, а сам Гэндальф!

– Все верно, – подтвердил Гэндальф. – Втроем возвращаться веселее, чем в одиночку! Итак, настал конец нашему Содружеству, дорогие друзья, – по крайней мере здесь, в Средьземелье. Мы стоим на берегу Моря. Простимся же! Оставайтесь с миром! Я не стану говорить вам – «не плачьте», ибо не всякие слезы – во зло!

Фродо поцеловал Мерри и Пиппина, обнял Сэма и взошел на корабль. На мачтах поднялись паруса, подул ветер – и корабль медленно заскользил прочь по водам длинного, узкого залива. В руке у Фродо сверкнула скляница Галадриэли – и пропала во мгле. А корабль вышел в открытое ему Верхнее Море, и взял курс на Запад 676, и плыл, пока однажды в дождливую ночь Фродо не почувствовал в воздухе сладкий аромат и не услышал далекую песню. И почудилось ему, что серая пелена дождя – совсем как в том сне, что посетил его когда-то в доме у Бомбадила, – превратилась в стеклянно-серебряный занавес и поползла в сторону, и взору предстало белое побережье, а за ним – дальняя зеленая страна в лучах быстро восходящего солнца 677.

Но для Сэма, оставшегося на причале, вечер пропал в глухой, непроглядной тьме. Как ни всматривался он в серые волны залива, глаза его не могли различить среди них ничего, кроме легкой тени, скользившей к западу; но вскоре ночь поглотила и ее. Долго еще стоял он на берегу, слушая вздохи и всплески волн, бьющих о берег Средьземелья, и звуки эти остались у него в сердце навсегда. Рядом стояли Мерри и Пиппин; они тоже хранили молчание.

Наконец трое друзей повернулись спиной к морю, сели в седла и, не оглядываясь, неспешно двинулись в обратный путь. До самых границ Заселья никто не проронил ни слова, но в душе каждый радовался тому, что друзья с ним, – никому не хотелось ехать по этой долгой серой дороге в одиночестве.

Настал час, когда они перевалили через Белые Холмы и выехали на Западный Тракт. Мерри и Пиппин свернули на дорогу, ведущую в Бэкланд, и вскоре уже распевали какую-то песню. Ну а Сэм повернул к Приречью и к вечеру добрался до подножия Холма. Еще поднимаясь наверх, он заприметил желтые огоньки в окошках усадьбы. Камин пылал вовсю, стол был накрыт к ужину. Рози схватила Сэма за руку, живо втащила внутрь, усадила в любимое кресло и водрузила ему на колени крошку Эланор.