Владимир Ильин - Коронный разряд [litres]

Все для того, чтобы дверь на мгновение открылась и в просвет выглянуло хмурое лицо Артема, которое тотчас обрело вид искреннего изумления, стоило ему уловить, кто стоит рядом со мной и Никой.

– Артем! Они издевались надо мной! – рванул в его сторону князь, тараторя слезливо и жалобно. – Они грозились отрезать мне пятки и съесть!

Дверь пропустила старого князя, чтобы немедленно захлопнуться перед нами. Я же запомнил только волну ярости, шарахнувшую от Артема, и гневно суженные до тонких полос губы на его лице.

– Пойдем, – стряхнув секундное оцепенение, отвернулся я от двери и направился на выход.

– Погоди, Максим, – догнала меня Ника, тронула за плечо и заглянула в глаза. – Может, стоит вернуться и все объяснить Артему?

– Нет.

– Но… Но ты же спас его! – изумилась она, останавливаясь.

И мне тоже пришлось остановиться.

– Он ведь у тебя в неоплатном долгу! – всплеснула Ника руками.

– Ты считаешь меня настолько ничтожным, чтобы делать добрые дела в долг? – посмотрел я на нее пристально, чуть наклонив голову.

А когда недоумение в ее взгляде обернулось оторопью, просто продолжил свой путь.

– Максим, но так же нельзя! Он ведь тебя сейчас ненавидит! Просто потому, что не знает, что было на самом деле! – догнала меня фраза за пару шагов до машины.

– Настоящий император совершает милость не в расчете на ответную благодарность.

– И где твои флаги, император? – с доброй иронией спросила Ника, обведя рукой вокруг.

Мол, одумайся, вернись, возьми плату не ненавистью, а пониманием и долгом жизни.

– Когда-нибудь мой флаг будет виден из каждого окна в мире. – Я сел в салон машины и приготовился закрыть дверцу.

– А ну подвинься! – совершенно возмутительно влезла Ника прямо со стороны моей двери, заставив сместиться к противоположной. – Так!

– Что еще? – проворчал я, пристегиваясь.

– Зачем ты хочешь стать императором? – посмотрела она требовательно.

Хороший вопрос. Не «почему», на которое есть так много ответов – забавных и с показной серьезностью, каждый из которых будет правдивым, а «зачем» – это совсем иное.

– Так будет лучше для всех.

– Это не ответ. Максим, я просто хочу разобраться, – примирительно сложила она руки на груди. – Мне это важно. Может, даже с детства, – отвела она взгляд. – Тем более ты мне должен.

Я прикрыл глаза.

– Ладно. Но это надо будет сначала увидеть, чтобы понять.

– Воскресенье – выходной, – покладисто отозвалась Ника. – Море времени!

– Поехали, – назвал я шоферу адрес железнодорожной станции.

А уже на месте купил два билета на электричку – не так далеко в самом деле, но брать туда водителя нет никакой необходимости. Каждый знает ровно столько, сколько ему положено, и эта часть жизни не касалась моего столичного персонала.

Тем более что на месте прибытия дожидался дежурный автомобиль – на платной парковке, с ключом у охранника на въезде. В этот раз достался «ауди» прошлого поколения, черного цвета – обычное для местных дорог авто: пусть и дороговатое для общего уровня жизни этого уголка империи, но вполне примелькавшееся.

– Куда дальше? – впервые проявила нетерпение Ника.

– Еще немного, – заверил я ее, выруливая на дорогу, ведущую за город.

Проехать небольшой городок вышло за десять минут. Еще пять понадобилось, чтобы вырулить к проселку возле руин безымянной деревеньки, от которой остались только обугленные фундаменты да раскиданные в стороны почерневшие бревна. И уже там, после мертвой деревни, нужно было выйти из салона и немного пройтись.

– Тут недалеко, – махнул я рукой в сторону поля у дороги, в центре которого копались в земле люди, стоял трактор и был развернут для работы кран.

Ника заинтересованно посмотрела туда, даже втянула осенний воздух, полный ароматов земли и близко работающего дизеля, но смолчала.

– Вот, – остановился я недалеко от рабочей группы.

Впрочем, не подходя к ним слишком близко, чтобы не вызывать лишних вопросов. Только кивнул бригадиру, до того внимательно приглядывающему, чтобы все остальные работали. Остальных я не знал, но появление начальства они все равно уловили каким-то низовым чутьем и засуетились активнее, вытягивая из земли черно-зеленый перекореженный остов танка.

Хотя узнать танк в этом раздавленном корпусе можно было с трудом.

– Так что это? – жаждала Ника пояснения.

– Допустим, у нас есть два аристократа, – начал я издалека. – Они повздорили. Что будет дальше?

– Попытка примирения сторон, – с готовностью отозвалась девушка.

– Предположим, не получилось. Да, честно говоря, никогда не получается, – пожал я плечами. – Статистика именно такая. Далее у нас дуэль или война, верно?

– Ага.

– Но вот незадача, – поджал я губы. – На дуэли ведь и помереть можно. Силу никто сдерживать не станет.

– Война – тоже место неспокойное, – поежилась Ника, продолжая наблюдать, как корпус поврежденного танка вытягивают из почвы.

– А ведь жить хочется, – поддакнул я. – Поэтому есть решение.

Ника вопросительно подняла бровь.

– Малая война. Это, знаешь, что-то вроде признания поражения, но без поражения. Вот есть конфликт между уважаемыми господами. Они объявляют друг другу войну. Тот, кто осознает близость беды, выдвигает к границам своего противника пять – десять танков. После чего другая сторона сминает эти танки, с экипажами внутри, до состояния мятой консервной банки, – буднично поведал я, указывая подбородком на то, что удалось поднять из земли на поверхность.

– Так ведь война только вспыхнет с новой силой…

– Отнюдь, – повернулся я к Нике. – В современной практике этого достаточно, чтобы снять взаимные претензии. С одной стороны, нападавший ссылается на бездарность командира танкового подразделения и не несет урона чести, потому что его тут нет. А нет его тут потому, что обида не настолько велика, чтобы присутствовать лично…

– Какая-то ерунда… – отозвалась Ника, недоумевая.

– Вторая сторона довольна, потому что ущерб первой стороне нанесен значительный, плюс развлечение и реальная победа, которую можно занести в книгу рода.

– Но так же нельзя…

– Недовольны только экипажи танков, жизни которых никого не интересуют, а также жители близлежащих деревень, дома которых эти танкисты вынуждены штурмовать для имитации атаки. Аристократы же не теряют ни грана чести. Спор решен к взаимному удовлетворению сторон. Можно пожать друг другу руки, а завтра разругаться вновь.

– И часто так? – дрогнул голос Ники.

– Чаще, чем ты можешь себе представить, – сложил я руки за спиной и качнулся с пятки на носок. – Я считаю, что это неправильно.

– Конечно! – с жаром согласилась она. – Надо как-то сообщить в газеты, на телевидение! Это ведь фарс, в котором умирают люди!