Владимир Ильин - Коронный разряд [litres]

– Максим Михайлович! – искренне обрадовался пожилой смотритель университета, распахивая дверь. – Заходите быстрее! – осторожно выглянул он наружу и посторонился, пропуская меня внутрь.

В темно-красной жилетке поверх желтоватой рубашки, седой и с массивными очками на носу, от которых тянулась серебристая цепочка к шее, Роман Вениаминович напоминал скорее профессора, чем ночного сторожа. Схожесть объяснялась очевидно – когда-то он действительно вел тут философию, но с достижением пенсионного возраста оказалось, что ставки преподавателя для него больше нет. Зато отыскалось место ночного сторожа, кое-что добавившее к неплохой, в общем-то, пенсии.

Но на мечту, увы, денег все равно не хватало. Хотя кто бы мог подумать, что у стариков остались мечты…

Вот и те, кто ставили смотрителя на эту должность, посчитали его проверенным и досконально понятным – вдовец, трое детей, восемь внуков, идеальный послужной список и никаких амбиций. Поэтому ему доверили ключи, порядок взаимодействия с сигнализацией в главном здании и оставили доживать на этом месте последние годы.

Между тем страница Романа Вениаминовича в социальных сетях пестрила огромным количеством фотографий самого лиричного свойства – берег моря, небольшое бунгало и одинокий мужской силуэт на пляже с удочкой в руках. Иногда вместо моря была река, а бунгало сменял добротный дом-трехстенка. Но моря там было больше – теплого, светло-синего, подернутого рябью от легкого ветерка.

Дорогая мечта, на которую с его восьмым десятком лет никак не накопить.

Я мельком повернулся к пустующей парковке, въезды на которую к ночи перегородили цветочными клумбами-вазонами, чтобы не баловали на машинах под окнами. Никого – разве что утопали в темноте края площади на контрасте с яркостью мощных прожекторов, высвечивающих статный силуэт здания.

Зашел внутрь здания на пару шагов, давая сторожу закрыть двери на засов, и огляделся, привыкая к мрачноватой темноте, собранной из угловатых силуэтов рамок металлоискателей, прямоугольников объявлений и схем на стенах и нескольких дверей в конце помещения, которые скорее угадывались, чем были видны.

Неожиданно темнота в дальнем углу шевельнулась и выступила вперед в виде моложавого охранника, небрежно придерживающего правой рукой укороченный автомат, зацепленный ремнем на плечо.

– Вы кто такой? – грозно прозвучал слишком молодой, оттого звонкий и нестрашный голос. Который даже самому владельцу, по всей видимости, не понравился – иначе руки и тело его не заискрились бы пленкой «Щита Духа», показывая довольно серьезный для возраста боевой ранг. «Воин», надо же…

– Коля, это ко мне, – выступил впереди меня Роман Вениаминович, отмахиваясь от него небрежным жестом руки.

– Но ведь не положено же!.. – возмутился парень, однако без прежнего напора.

– Чай мой пил? Печенье мое ел? – недовольно проворчал сторож. – Не положено ему…

– Да я для порядка, Роман Вениаминович, – пошел тот на попятную, добавив в голос виноватые нотки. – Если к вам, то ладно.

– Все в порядке, офицер, – продемонстрировал я в воздухе удостоверение, в котором не было ни слова правды (и которое было точно не разглядеть), – я с ночной проверкой.

– Ежели так, то совсем хорошо, – подобрел молодой охранник и с облегчением отступил обратно в темноту.

Да и обращение «офицер» ему явно понравилось.

Понятное дело, охрана такого огромного здания не могла быть возложена на одного старика. На подряде у университета находилось несколько охранных контор полным составом, обеспечивающих как физическую защиту руководства и территории, так и поддержку видеонаблюдения с сигнализацией. И понятное дело, никому из этих охранников университет не мог и не хотел доверить шкафчик с ключами от аудиторий. А вот бывшему преподавателю – мог. Естественно, изрядно напугав его перед этим превеликой ответственностью и карой, в случае недогляда, от самого князя Воронцова, наследовавшего почетное, хотя и сомнительное право тратить уйму денег на покровительство университету.

Заодно, разумеется, кара настигла бы и с самого верха – университет все же был государственным и принадлежал императорской фамилии, со всеми из этого вытекающими последствиями. Но – двум смертям не бывать, а князем Воронцовым пугать было проще и безопаснее.

Однако есть такой возраст, когда тягостное ощущение невозможности что-то изменить бросает человека то на покупку лотерейных билетов в надежде на призрачный шанс, то на изменение некоторых жизненных принципов.

Вот и наш смиренный сторож, получив два дня назад в полную его собственность участок в Феодосии, на побережье, со скромным домиком в два этажа, решил, что без принципов будет теплее зимой и определенно полезнее для здоровья во все остальные сезоны (морской воздух, опять же, при его-то хроническом бронхите). Тем более что сделка была прикрыта весьма искусно, а дом с землей принадлежали даже не ему, а фирме, от которой он неожиданно получил сто процентов акций на предъявителя. Короче говоря, есть за что поскучать тут еще два года, изредка выполняя некие поручения.

– Все в порядке?.. – спросил я шепотом, когда Роман Вениаминович дошел до своего столика, скрытого за большим трюмо, и зашебуршил в верхнем ящике стола, что-то там выискивая.

– Как сказать… Сегодня у нас шумно и многолюдно, – так же тихо отозвался он, выразительно посмотрев наверх. – Проректоры, заведующие кафедрами – всем не спится. И, представляете, камеры совсем не работают, – с лукавой улыбкой указал смотритель на черные прямоугольники мониторов на его столе, укрытые деревянной стойкой от постороннего взгляда.

А вот это уже не я. Кто-то иной позаботился.

– Где они? – собрался я, прикидывая варианты.

– Так ключ ищут… – простовато посмотрел на меня Роман Вениаминович, похлопав ресницами, – от аудитории, где все работы лежат. Всем туда отчего-то нужно. Кто телефон забыл, кто паспорт… и всем – «на секундочку». А я говорю – не было ключа! Вон журнал посмотрите, – тронул он толстенный и наполовину исписанный гроссбух, лежавший на столе справа и открытый там, где закладкой была вставлена ручка. – Не сдавал никто. Ищите, кто из преподавателей был последним. А может, он домой его с собой забрал? Или на кафедру унес и там оставил?

– Как думаете, найдут? – улыбнулся я.

– Этот вот ключ? – появилась в его глазах хитринка, а на стол из его ладони легла длинная железка с рядами зацепов-секреток, – вряд ли…

– Одолжу на пару часов?

– Максим Михайлович, обижаете, – пододвинул он ключ ближе и добавил выражению лица просительный оттенок: – Вы уж не сочтите за труд, но по завершении дел выкиньте его куда-нибудь в темный уголок, чтобы с утра его техничка нашла.