Владимир Ильин - Коронный разряд [litres]

«Какие такие деньги?..» – мелькнуло изумление. Перевел взгляд на Артема за ее спиной, а тот виновато развел руками. Ага… тоже мне, конспиратор недоделанный, наплел ей, что деньги чужие.

А теперь эта стоит, храбрится на остатках адреналина и куража, словно подслеповатый хомячок, выпрыгнувший перед бронепоездом. Соотношение отваги на единицу мозга примерно соответствующее.

Беда в том, что даже такое создание может принести кучу неприятностей – например, по скверной хомячковой традиции внезапно помереть от сердечного приступа. И где ее хоронить в этот солнечный день?

Так что и гаркнуть хочется, и проблему желательно обойти. В общем, надо обозначить, что бронепоезд стоит на месте, а перед ним бетонная стена.

Я вздохнул поглубже, успокаиваясь.

– Ты вообще знаешь?.. – указал я на Артема, собираясь завершить: «…кто он такой». Пусть с его княжеским титулом сама разбирается.

Но тут рекомый замотал головой и скорчил настолько жуткую физиономию, что позади испуганно вскликнула какая-то женщина, неосторожно глянувшая в нашу сторону.

– Ты вообще знаешь, – повторил я чуть нервно, придумывая, что теперь сказать, исходя из сложившейся диспозиции, и добавил осуждающего напора в голос, – что он плохо ест?!

Вера явно ожидала услышать что-то иное, оттого сбилась и недоуменно повернулась к Артему.

Который выглядел так, что скорее это из-за него плохо ест пара-тройка африканских государств. Ну хоть живот втянул – хотя там живота этого… В общем, скорее плечи расправил и грудь вперед выставил.

– А чем вы его кормите? – оглядела она Артема, затем добавила с истерично-сострадательной нотой: – Это какой-то допинг, да? Вы испытываете на нем новые препараты?!

– Слушай, убери ее куда-нибудь! – потерял я терпение.

– К-куда?..

– В карман! – рявкнул я.

Отчего хомячок внезапно прозрел и попятился назад, ожидаемо упершись в стену по имени Артем. Но продолжил пятиться, не глядя перебирая руками по его телу в поисках то ли дверной ручки, то ли уступа, по которому можно забраться и убежать. Логично, что в своих поисках Вера достигла его лица, ощупала, признала, повернулась и со вскриком «Ой!» мигом исчезла вправо в толпе.

– Вера, погоди!.. – заспешил Артем за ней.

«Вот что за человек… – недовольно поцокал я, проследив за его движением в людском море, волноломом рассекающим народные массы, пока он не исчез внутри здания, – сначала котят бездомных домой таскал, теперь квартиры раздает. А кому потом придется этих котят в нормальный дом устраивать? У него же соколы – мигом сожрут!..»

– Конечно же мне… – проворчал я уже вслух.

А ведь девушка – это уже не милое пушистое создание, которое можно вручить со значительным видом как знак княжеской милости (и только попробуй на улицу выкинуть!). У девушек есть достаточно возможностей, чтобы принимать решения самостоятельно и от них страдать.

Прибьют эту Веру, если возле Артема задержится, и всего-то дел. Тут не соколы – тут хищники поопаснее. Хотя тоже охотятся ради удовольствия, а не для еды…

Чтобы отвлечься, прошелся по площади перед университетом, удивительно плотно заполненной народом. Понятное дело, что сегодня станут известны результаты ключевых экзаменов, но даже в день подачи заявлений не было так много людей. Да еще каких людей – то тут, то там видны клинья из охраны, вежливо высвобождающие пространство перед неторопливо шествующими парами с весьма знакомыми лицами.

И тут же – звонкое, перекрывающее общий гомон толпы:

– Пи-ирожки-и! – голосом дородной лотошницы.

Рядом встрепенулись двое постовых и целеустремленно пошли на звук. Допускаю, что подкрепиться.

А вон и знакомый лейтенант полиции с городовым – тоже в том направлении. Махнул им рукой, но те, завидев меня, предпочли развернуться и спешно пойти обратно. Значит, провели с ними беседу – одной заботой меньше.

Прошелся вдоль фонтанов к обзорной площадке, все сильнее удивляясь такому скоплению персон и гербов на ограниченной площади. Словно прием какой, в самом деле.

Дойдя до места, с любопытством посмотрел на традиционно промышлявших там актеров в нарядах и гриме императоров, великих князей и императриц – прошлых и нынешних, которые нынче не только не хватали нагло прохожих за рукава, призывая на русском, английском и китайском с ними фотографироваться, но и вовсе скромно собрались в уголке у бортика, поглядывая с почтительным волнением на настоящих князей и их спутниц.

Разумная осторожность – никакой актерский приработок не стоит того, чтобы случайно оказаться перед людьми, которые могли лично знать тех, кого тут изображают, или которые сами таковыми являются. Могут ведь и оскорбиться.

И все же, откуда их тут столько? Не утерпев, решил телефонным звонком разбудить Романа Вениаминовича. Тот после дежурства должен был отсыпаться, но иных источников оперативной информации пока не было.

– Так замок с утра вскрыть не смогли, – с пониманием встретив мои извинения по поводу испорченного сна, пояснил старик. – Ладно механизм сломали, так еще и дверной косяк к раме каким-то образом приварили…

Оу…

– …сразу выбить не удалось, – продолжил он, – провозились аж до прихода самого́ светлейшего князя Воронцова, тот дверь лично открыл и там же остался, чтобы протоколы подождать да подписать.

– Так как это связано с нынешним оживлением? – глянул я вновь на людское половодье, которое с каждой минутой только усиливалось.

Вон на парковке уже делят место два кортежа, апеллируя к более древнему происхождению приехавших позже – аж сюда крики долетают. Само собой, это охрана ругается, а их господа улыбаются друг другу и шутят в отдалении.

– Раньше, за плату малую, можно было результаты сразу от членов комиссии узнать, – пояснил Роман Вениаминович. – А раз есть результат, то и прибывать было незачем… – добавил он с ощутимой сонливостью.

На том и завершили беседу после обоюдных благодарностей по поводу нашего с ним существования на свете.

Ситуация прояснилась. То есть кое-кто не смог детям оценку поправить, оттого нервничает и ходит кругами вокруг фонтана. А кое-кому издревле докладывали все оценки еще в ночь до объявления результатов, и те тоже нервничают ввиду общей неопределенности.

Дети непростых родителей все равно поступят – не своим умом, так благодаря привилегиям своей семьи или личному прошению на высокое имя. Только раньше все это делалось кулуарно, до публичного оглашения отметок, руками прикормленных преподавателей или поверенных, которые изымут заявление на поступление и предъявят гербовые бумаги. Сейчас же придется побегать лично, судьбу потомка устраивая, да и низкие оценки – какая-никакая, но тень на честь рода. С другой стороны, еще может оказаться так, что сыновья и дочери пройдут по результатам экзаменов без посторонней помощи. Оттого и напряжение.