Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть пятая [litres]

– Вы что-то вспомнили. Говорите.

– Вы… То есть Зильбершванфлоссе остались без наследника. Статут обретения кесаря я помню скверно… но если из-за него Марге пошел на убийство, то… закон не предусматривает выбора из наследников только двух фамилий.

– Именно. Радует, что вы не вспомнили, а догадались. В нашем теперешнем положении кесарем может стать любой из наследников великих баронов, но этот барьер ваша бабка возьмет без особых сложностей. Замысел Марге основывается на том, что статус любого великого барона может быть оспорен. Самым простым способом сделать это является объявление отсутствующим. При наличии соискателей от Зильбершванфлоссе, Штарквиндов и Фельсенбургов великие бароны явились бы туда, куда их призвали претенденты, то есть в Штарквинд, но сейчас они обязаны собраться в Эйнрехте, причем свита каждого не должна превышать сотни человек. На подобное отважатся лишь сторонники Марге, остальные предпочтут сохранить жизнь – и в глазах закона утратят право голоса. При этом новый кесарь должен быть избран не ранее, чем на третий и не позднее, чем на пятый Излом, считая со дня объявления о смерти предыдущего. Однако выход у нас все же есть, и выход законный. Думайте дальше.

Фельдмаршал аккуратно отодвинул бумаги и взялся за графин с морсом. Он велел думать, а Руппи не хотелось: есть выход, вот пусть и выходят! Бабушка, Бруно, дядя Иоганн… Им нравится играть коронами, а наследнику Фельсенбургов – нет. Когда дойдет до драки, он будет драться, а когда корона с изумрудами плотно сядет на дядины уши, улизнет.

Брусничный морс булькнул и, притворяясь вином, полился в высокий стакан. Бруно пил медленно, с удовольствием. Руппи слышал глотки, но смотрел в окно, где заснеженной крышей пробирался тощий полосатый кот.

– Кажется, вы научились терпению. – Стекло стукнуло о дерево, и Фельсенбург обернулся. – Я нашел выход, но Иоганн фок Штарквинд на троне меня не устраивает. Прежде я был готов с ним мириться, но зрелый мужчина, находящийся под материнским каблуком, еще ничтожней зрелого мужчины, затоптанного женой. Это, если угодно, о вашем отце.

Не так давно я намекнул вам на свой выбор, но тогда мне казалось, что времени у нас больше. Вы в состоянии думать, решать и скрывать свои решения и поступки, вас знают и армия, и флот, и фрошеры, а вашего дядю – лишь родичи и слуги. Вы, оставшись наедине с властью, не зарыдаете, не побежите на женскую могилу и не допустите к власти проходимцев. Сейчас вы в правители не годитесь, но я дам вам не менее пятнадцати лет, за которые вы станете сносным кесарем. Разумеется, если уцелеет кесария.

– Дриксен уцелеет! – рыкнул Руппи, с трудом удерживаясь от того, чтобы за неимением холодной воды вылить себе на башку морс. – Но кесарем я не буду.

– В таком случае шансов выжить у кесарии не останется. Вместо нее мы получим вторую Бергмарк, которая по причине безумия будет еще хуже первой, пару пиратских гнезд на побережье, эйнрехтский огрызок, очень возможно – во главе с династией Марге, и Гаунау, разросшуюся за счет Штарквинда и восточного Фельсенбурга.

– Господин командующий! – Взять себя в руки. Немедленно! – Господин командующий, я не согласен, но я хочу знать, про какие пятнадцать лет вы говорите.

Бруно удовлетворенно кивнул.

– Младшему из соискателей короны, – ровным голосом начал он, – должно быть не менее четырнадцати лет, а лишившийся наследника глава одного из трех домов может воспользоваться правом годичной отсрочки, чтобы зачать оного.

– А как же пятый Излом со дня смерти кесаря? И Ольгерду не было четырнадцати… – И не будет, как бы ты ни вопил, так что тихо!

– Пятый Излом – это если глава дома смирится со своей бездетностью. Что до Ольгерда, то слабоумный и немой не может быть кесарем, но вполне может быть главой дома, если родственники не станут оспаривать его права. В нашем случае я бы одновременно являлся наследником Зильбершванфлоссе и пожизненным опекуном Ольгерда, но это больше не представляет интереса.

– Да, больше не представляет, – глухо повторил Руппи и замолчал. Загадывать на пятнадцать лет глупо, нельзя загадывать даже не на месяц, на день! Не понимать этого фельдмаршал не может, значит, он сказал не все и будет говорить дальше.

– Я холост, – открыл великую тайну фельдмаршал, – и не имею незаконных детей, которых мог бы признать. Впрочем, согласно закону, в подобном случае могут быть признаны лишь те бастарды, о существовании которых было известно до пресечения основной линии наследования. Всё тот же закон позволяет мне взять в жены женщину любого звания, если она способна дать жизнь ребенку. А теперь слушайте внимательно. Дриксен нужен кесарь, и для того, чтобы его избрание было законным, нужны наследники трех фамилий. Увы, мужчины рода Зильбершванфлоссе оказались неспособны достойным образом продолжить свой род. Рассчитывать на то, что я в свои годы окажусь удачливей Готфрида и покойного Фридриха, не приходится, так что зачать моего наследника придется вам. Если он окажется удачным, а ваше отвращение к короне сохранится, вы отдадите Дриксен сыну, а сами станете при нем регентом, важен результат, а не имя. Правда, у вас очень приметная внешность, но мы близкие родичи, и у нас пока еще есть армия.

Теперь вернемся к разговору о фрошерской девице, к которой, как я выяснил, вы испытываете определенные чувства.

– При чем тут Селина? – Никуда не денешься, придется согласиться. Всяко лучше, чем вырывать корону у бабушки с дядей и прилипать к трону. – Я понял, что от меня требуется.

– Не до конца. Способности этой девицы по нынешним временам бесценны, а я – не вы! – в создавшихся обстоятельствах могу пренебречь происхождением супруги. Если после моей смерти вам взбредет в голову жениться на вдовствующей принцессе Зильбершванфлоссе, никто вам и слова не скажет. Даже ваша бабка, если она к тому времени еще будет жива.

Туча на востоке росла и темнела; разбухая на глазах, она словно выпивала свет из слабенького зимнего дня. Бушевало на приличном расстоянии, но жгучие, будто удары плети, порывы ветра немало досаждали идущей кентером коннице.

В голову колонны Лионель благоразумно не полез, хотя все бросить и рвануть к Ротгеру тянуло все сильнее. Чтобы разобраться, что происходит. Гадать и прикидывать о делах военных, не видя расклада, смысла мало, но как же не повезло с этим бураном!.. А Бруно не повезло на Мельниковом, а Кальдмееру – у Хексберг. Три отличных плана, три сражения, три бури, хотя хексбергский шторм запоздал.

Вальдес не сомневался, что добившая дриксенский флот буря была странной, но чем именно, сказать не мог. «Ведьмы» ее не поднимали и поднять не могли, а сам Ротгер никаких фокусов от погоды не ждал, хотя всегда знал о большом ветре за пару дней. И сейчас он тоже ничего не почуял! На Мельниковом адмирала, ясное дело, не было, а Райнштайнер, Ариго, Придд с Арно и Давенпорт чувствовали с вечера непонятное напряжение, не более того. То, что скоро, очень скоро случится нечто страшное, Давенпорт сообразил немногим раньше лошадей, но в Вержетте кони не беспокоились, да и сам буран пережившему Мельников Бертольду не показался чем-то запредельным. Просто ветер? Тогда почему Вальдес не предупредил? Слишком далеко от моря? Не подумал, что важно? Нет, адмирал не дурак, дураков здесь вообще нет. Ловушка сработала, как и ожидалось, Заль в нее честно угодил, а Ротгер, совладав со своим норовом, пожелал кадельцам счастливого пути. Все шло отлично, и тут разыгралась погода. Неожиданно, в неудачном месте и в неудачное время. Бесноватые шарахнулись в сторону и, к счастью, налетели на альмиранте, который принял бой. У «зайцев» четырех-пятикратное превосходство, но если Вальдес продержится до подхода подкреплений, шанс выровнять положение будет, нет – нечисть хлынет назад, в Западную Придду. Сам Заль, если его не сдует, до Салигана рано или поздно доберется и кого-то уведет с собой, но собирать по рощам дезертиров не станет. Значит, делать это придется самим, едва закончится свалившаяся на голову неразбериха.