Алекс Маршалл - Пепел кровавой войны [litres]

– Я не врал вам, – заявил Борис, похоже все еще думавший, что сможет оправдаться при обвинении в любом коварном умысле. – Просто хотел сказать, что довольно уже убийств и мести, и я твердо убежден, что вы не заслужили участи, которую вам уготовила Народная Стая. Клянусь в этом душой сестры Портолес. Я пытался помочь вам, София, и уберечь от причинения вреда другим людям, которые еще могут сделать что-то доброе в этом мире!

– Эти две вещи не всегда связаны, Борис, но в этот раз я играю по правилам. Я обещала уйти и никогда не возвращаться назад. К чему это крючкотворство – говорить определенные слова в определенном порядке, да еще и поклясться свободой демона, который уже мертв?

– Таковы были условия, – ответил Борис, опускаясь в кресло с ремнями вместо обивки. – Я не мог вывести вас отсюда в одиночку, София, как бы мне этого ни хотелось. И я получил помощь. Но взамен обещал, что вы поклянетесь своим демоном, просто для гарантии, что не вернетесь и никому не навредите. Я головой поручился за то, что вы согласитесь, так что…

– Кто тебе помог, Борис, и что еще важнее – почему? – Это «почему» всегда ускользало от Софии. – Почему кто-то захотел помочь мне, если для всех было бы спокойней, если бы меня убили? И почему тебе велели привести меня сюда и заставить поклясться свободой Мордолиза?

– Послушайте… – начал Борис, теребя один из ремней на подлокотнике кресла. Сейчас он напоминал Софии червяка, уже трижды насаженного на крючок, но все еще старавшегося освободиться. – Я скажу вам все, София, но после того, как вы дадите клятву. Никто от этого не пострадает, наоборот, все выиграют, а вы получите ответы на свои вопросы.

– Это твое последнее слово?

София оглянулась в поисках более устрашающего инструмента и остановилась на пиле. Попыталась помахать ею перед лицом Бориса, но пила оказалась слишком тяжелой для слабой руки и с грохотом упала на пол. На зубьях София опять заметила собачью шерсть, но на самом демоне никаких царапин не было.

Она снова взяла нож и направила острием на Бориса:

– Не пытайся ставить мне условия. Давай колись, не то помогу.

– Ну хорошо, – сказал он, вставая. – Положите его в мешок, и я все расскажу по дороге. И я не врал насчет того, что у нас мало времени. Если нас поймают, то уже не важно будет, что я знаю и что вы решили, потому что с нами обоими покончат на месте.

– Нет! – оборвала его София. – Мы не выйдем из этой комнаты, пока я не услышу все, что должна услышать. И если разочаруешь, проткну тебя этой штукой. Итак, кто помогает мне сбежать и зачем и почему их так заботит, чтобы я поклялась моим мертвым демоном?

– Разве это не очевидно? – Борис с беспокойством посмотрел на Мордолиза. – Они не уверены, что он и в самом деле мертв. Как я понял, они пытались проверить разными способами – от кислоты до огня, но его ничто не брало, и он всегда возвращался.

– Что значит «не мертв»? – София с замиранием сердца посмотрела на совершенно неживого пса, лежащего перед ней. – И что значит «всегда возвращался»?

– Вот это и значит. – Борис указал на останки. – Как только за телом перестают наблюдать, оно пропадает, но после появляется в одном и том же месте. В вашей камере. Его выносят, но все повторяется снова, даже после того, как его бросают во Врата. Если бы он воскресал, на хрен, это было бы не так ужасно, как труп, исчезающий чуть ли не каждый день, чтобы снова появиться в вашей камере. Все обеспокоены, и никто не понимает, что это значит; они думали, что убьют вашего демона – и дело с концом, но оказалось, что от него не так-то просто избавиться.

– Ох, Мордик, – тихо проговорила София и потрепала загривок пса, но не почувствовала ничего похожего на беспокойство, какое обычно испытывала, увидев мертвым того, к кому прикасалась при его жизни. К горлу внезапно подступил комок, и она добавила: – Отделаться от тебя еще трудней, чем привязать.

И тут до нее дошло.

– Они хотели, чтобы я им поклялась на тот случай, если он вдруг оживет. Им плевать на то, что старая задница, вроде меня, попробует устроить заваруху, их тревожит, что случится, если очнется мой демон.

Борис мрачно кивнул, и она продолжила:

– Так кто же такие эти «они»? Дай-ка я сама угадаю: Элувейти и компания? Они решили, что зря испортили со мной отношения, и попытались таким хитрым способом обезопасить себя?

– Элувейти и все остальные в Народной Стае хотят казнить вас за преступления, – ответил Борис. – Это уцелевшие цеписты решили вывести вас из города в обмен на клятву – со мной говорили дикорожденные священники. Они решили, что вы им не поверите, если обратятся к вам напрямую.

– Ты снова связался с цепистами, Борис? – София не могла поверить в такое дерьмо. – Они правильно решили: я бы не поверила, обратись они ко мне без посредника. А теперь доверяю им еще меньше, после того как они придумали этот дурацкий план. За каким хреном цепистам понадобилось помогать мне?

– Этот блестящий план придумал я, – признался Борис с гордостью истинного цеписта, провернувшего хитрую интригу. – Они только обеспечили меня всем необходимым. И теперь, когда я объяснил, почему хочу освободить вас, вы должны признать, что они скорее деловые люди, чем идеалисты. Они опасаются, что, когда вы умрете, ваш демон окончательно оживет и расправится с каждым, кто когда-либо вставал у вас на дороге. Вот они и хотят, чтобы вы забрали демона с собой, поклявшись его свободой, что никогда не вернетесь сюда.

– И весь этот переполох из-за одного пса размером с шакала? – покачала головой София, глядя на своего питомца, еще более грозного после смерти, чем при жизни. – Значит, если я умру, он проснется?

– Очевидно, это беспокоит не многих, иначе остальные не мечтали бы содрать с вас кожу, – заметил Борис. – Боюсь, никто на самом деле не знает, что делать с вашим монстром. Я слышал, таким способом уже ловили демонов, но ни один из них не держался так крепко, и это всех пугает.

– Ловили демонов таким способом? – переспросила София, потому что это был важнейший вопрос эпохи – найти выход из ловушки демонски трудно, если не знаешь, как в нее попал. – Что с ним сделали? Он чувствовал себя прекрасно – и вдруг стал вот таким.

– Этого я вам не могу сказать. Как честный житель Диадемы, я понятия не имею, что…

– Заткнись! – рявкнула она.

Неужели все так просто? Те охранники на полу ее камеры, потерявшие сознание, но все-таки живые, жертвы собственного желания вдохнуть редкий аромат… А еще рассказ Доминго Хьортта о том, что перед битвой у Языка Жаворонка солдаты его полка сошли с ума, когда цеписты помазали их елеем… Демоны вечно голодны, это особенность всех духов, а отравление – любимый трюк церковников. Значит, они чем-то накормили пса? В ее голове вспыхнула картина, как Мордолиз набрасывается на отравленный кусок.