Сара Маас - Королевство стужи и звездного света [litres]

– Хижина?

Должно быть, Риз что-то сделал с ограждающими заклинаниями. До сих пор переброс внутрь был невозможен.

Улыбаясь, Риз вразвалочку подошел к дивану у очага и сел, накрыв крыльями пол:

– Любовь моя, нам не мешает отдохнуть в тишине и покое.

В его звездчатых глазах читалось обещание отнюдь не тихих радостей.

Я села на изогнутую боковую спинку дивана. В фэйском свете мое платье переливалось, как река под луной.

– Ты сегодня бесподобно выглядела, – хрипловатым, чувственным голосом добавил он.

Я погладила сверкающую ткань платья:

– Ты это говоришь каждую ночь.

– Я говорю правду.

– Льстец! – бросила я ему и вспыхнула.

Он склонил голову.

– Наверное, верховным правительницам положено каждый день надевать новое платье, но я привязалась к этому, – созналась я.

– Я рад, – ответил Риз, поглаживая мое бедро.

– Ты никогда не рассказывал, где тебе удалось найти это платье и все остальные из числа моих любимых.

– Неужели ты до сих пор не догадалась? – удивился он.

Я покачала головой.

Риз молча разглядывал ткань платья, потом сказал:

– Их шила моя мать.

Я замерла.

– В военном лагере, где мама родилась и выросла, она была швеей, – продолжал Риз, печально глядя на материнский шедевр. – Иных ее подруг чуть ли не из-под палки заставляли шить. Мать это делала охотно, потому что любила шить. И после замужества она продолжала заниматься любимым делом.

– Я и представить не могла, – сказала я, восхищенно теребя рукав платья.

Глаза Риза заблестели, как звезды.

– Давным-давно, когда я был еще мальчишкой, мать сшила все эти платья. Приданое для моей будущей невесты. – У него дрогнул кадык. – Каждое платье… все они сшиты ее руками. Для тебя.

У меня защипало глаза.

– Почему же ты молчал?

Риз дернул плечом:

– Я думал… вдруг ты не захочешь надевать «седую древность», сшитую женщиной, которой давно нет?

– Ошибаешься, Риз. Носить эти платья – для меня большая честь. Такое не выразишь словами.

– Она бы тебя полюбила, – прошептал Риз, и у него дрогнули губы.

Это был еще один величайший подарок из числа полученных мной. Я наклонилась, и наши лбы соприкоснулись. «И я бы ее полюбила».

Я ощущала благодарность Риза. Так прошло несколько минут. Мы молчали, дыша друг другом.

Когда ко мне вернулась способность говорить, я выпорхнула из его запаха, сказав как можно непринужденнее:

– У меня тут мысль появилась.

– Мне волноваться сейчас или позже?

Я шлепнула его по сапогам, и Риз засмеялся. Искренне, безмятежно. Его смех наполнял мое тело, проникая до самых глубин. Я выставила ладони, на которых красовалось по глазу.

– Хочу поменять эти изображения.

– Зачем?

– Ты же больше не подглядываешь за мной. Пусть на месте глаз появится что-то другое.

– Клянусь тебе, я никогда не подглядывал, – сказал Риз, прижимая руку к сердцу.

– Такие зануды, как ты, не могут не подглядывать.

– И чем же ты хочешь заменить глазки? – со смехом спросил Риз.

Я оглядела расписанные стены, столы и прочую мебель. Подумала о купленной шпалере.

– Я хочу изображение горы с тремя звездами над ней. Как у тебя на коленях.

Герб Двора ночи.

Риз надолго умолк. Его лицо оставалось непроницаемым.

– Учти: это изображение уже не поменяешь, – тихо предупредил он.

– И хорошо. Я в ближайшие сотни лет не собираюсь покидать Двор ночи.

Риз выпрямился, расстегнул верхние пуговицы облегающего черного камзола:

– Ты уверена?

Я кивнула.

Он встал напротив меня, осторожно взял мои руки, повернув ладонями вверх. На нас уставились два темно-синих кошачьих глаза.

– Повторяю: я не подглядывал.

– Подглядывал, и еще как.

– Хорошо, подглядывал. У тебя хватит великодушия меня простить?

В вопросе я уловила беспокойство. Задним числом Риз волновался, что я могла счесть его подглядывания вторжением в свою жизнь. Я встала на цыпочки и нежно поцеловала его:

– Где-то у меня еще оставалось несколько капель прощения.

Риз хмыкнул, затем провел большим пальцем по глазам на моих ладонях:

– Хочешь что-нибудь сказать перед тем, как получишь отметину на всю оставшуюся вечность?

У меня заколотилось сердце.

– Прими еще один мой подарок.

Риз замер.

– И что же это? – спросил он, улавливая дрожь в моем голосе.

Наши руки соединились. Я дотронулась до черных каменных стен, заграждающих его разум. Преграды расступились, пропуская меня и давая возможность показать последний дар.

Я надеялась, что и Риз воспримет это как подарок.

Его руки задрожали, но он молчал, пока я не покинула его разум. И опять мы молча смотрели друг на друга.

Дыхание Риза стало прерывистым. Глаза подернулись серебром.

– Ты уверена?

Да. Больше, чем в любом другом. Это я поняла и почувствовала в галерее ткачихи.

– Скажи, для тебя это… действительно подарок? – решилась спросить я.

– Еще какой! Ты даже не представляешь, – ответил Риз, сжимая мои пальцы.

У меня на ладонях с негромким шипением вспыхнул свет. Кошачьи глаза исчезли. Их сменили две горы с тремя звездами над каждой.

Риз по-прежнему смотрел на меня и по-прежнему не мог успокоить дыхание.

– Мы можем обождать, – тихо сказал он, словно опасаясь, что снег, падающий за окном, подслушает наш разговор.

– Не хочу ждать, – возразила я.

Рассказ ткачихи убедил меня в этом. А может, в ее магазине я наконец призналась себе в желании, возникшем еще осенью.

– Между желанием и его осуществлением могут пройти годы, – пробормотал он.

– Я буду терпеливой.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Я постараюсь быть терпеливой.

Мы оба засмеялись.

Риз поцеловал мне шею, ткнувшись носом в мочку уха:

– А не приступить ли нам, дорогая, к немедленному исполнению нашего обоюдного желания?

Меня обдало жаркой волной.

– В этом и заключался мой замысел.

– Но ты еще не знаешь про мой замысел.

Он снова поцеловал меня, теперь в основание шеи. Его пальцы принялись расстегивать потайные пуговицы на платье. На этом прекрасном платье, ставшем для меня еще дороже. Я выгнула спину, чтобы ему было удобнее расстегивать. Риз замычал, проведя языком по месту недавнего поцелуя. Платье сползло на ковер, образовав звездное озеро.

– Мой замысел касался хижины и стены, – сказал Риз.

Я открыла глаза, когда его руки стали чертить длинные линии на моей голой спине, опускаясь все ниже. Риз улыбался, разглядывая мое обнаженное тело. На мне не осталось ничего, кроме бриллиантовых браслетов. Я хотела снять и их, но Риз пробормотал:

– Пусть останутся.

Мой живот напрягся в ожидании. Груди тоже напряглись и потяжелели.

Трясущимися пальцами я расстегнула и сняла с Риза камзол, рубашку и все остальное. Он остался голым, со слегка разведенными крыльями. Мускулистая грудь вздымалась, показывая высшую степень его готовности.