Лэйни Тейлор - Муза ночных кошмаров [litres]

Лазло взял книгу и обнаружил, что это не что иное, как «Чудеса на завтрак» – том сказок, который он принес в Хризопоэзиум, – и ему показалось, будто это случилось в другой жизни. Его брови поползли вверх.

– Она не моя, – ответил он, открывая первую страницу, где был штамп «Собственность Великой библиотеки Зосмы». – Что бы сказал мастер Гиррокин, если бы узнал, что Золотой крестник ворует библиотечные книги?

– Я не взял с собой остальные, – продолжил Тион. – Извини. – На сей раз слово вышло разборчивее. – Я не имел права их забирать.

Но Лазло не держал на него зла.

– Ниро, ты понимаешь, что, если бы в ту ночь ты не подошел к моему окну в Плаче со своим осколком мезартиума, я бы ни за что не предотвратил падение цитадели и мы все сейчас были бы мертвы?

– Стрэндж, ты понимаешь, – парировал Тион, который не собирался приписывать все лавры себе, – что, если бы ты не дал мне дух из собственных вен, я бы ни за что не добыл тот осколок?

– Что ж, – сухо ответил Лазло. – Как же хорошо, что мы всегда были такими превосходными друзьями и вместе трудились на общее благо.

Раньше это не было правдой, но, возможно, все изменится.

Им потребовались все силы, чтобы превратить цитадель в дом, который сможет приютить и обеспечить своих жителей всеми удобствами. Следы богов исчезли – включая безобразные наряды, брошенные пылиться на острове, в тех самых клетках для детей, коих они плодили и продавали, – кроме этого: новое обличье корабля, дань уважения Корако, которая, может, и забирала детей из яслей, но в итоге спасла их.

Орел принес клубни кимрила, спасшие их от голода, и за это они всегда были ему благодарны. (Кроме Руби, заявившей, что она бы предпочла умереть от голода.) Но теперь они знали, что Корако спасла и Лазло в младенчестве. Скатис убил бы его, как и всех детей с даром кузнеца, но Корако опередила его и с помощью Привидения унесла в Зосму – своего рода тайный ключ, которым однажды надеялась открыть свою темницу.

Она не дожила до дня своего освобождения, но подарила свободу им – тогда и снова, когда использовала последние секунды жизни, чтобы оставить сестре послание: «Пусть все бесчинства закончатся».

Они и закончились – по крайней мере, для ребят и для Плача, или, если точнее, Амезру.

Но там, в других мирах, жили голубые дети, которые выросли в рабстве, – их собственные братья и сестры, – и о том, чтобы оставить их, не могло быть и речи. Им самим даровали свободу, а с ней приходит и долг по освобождению других. Книга Скатиса, которую они начали переводить, – с помощью Рука, Киско и Веррана, обученных божьему языку Новой, – содержала не только навигационные карты, но и гроссбух. В нем вели учет рождения и продажи каждого божьего отпрыска: даты, пол, дар, покупатель, даже сумма.

Они смогут их отследить. Некоторые пути приведут в тупик. Некоторые оборвутся. Некоторые даже могут не хотеть или не нуждаться в спасении. Но они сделают все, что в их силах, дабы заслужить свою свободу и могущество; дабы стать антиподом Скатиса и Изагол.

«Мы не наши родители, – сказала Сарай Минье вскоре после своей смерти. – Нам не обязательно становиться чудовищами».

Минья по-прежнему придерживалась мысли, что чудовища полезны в хозяйстве, и Сарай не могла не согласиться – до тех пор, пока они на твоей стороне и, к примеру, не заставляют кусать губу, которую ты хотел облизнуть, или идти на прочие серьезные злодеяния.

Минья пожала плечами и заявила, что она «скучная».

«Скучно» – отнюдь не то слово, коим Сарай описала бы попытки облизнуть губу Лазло или что-либо еще в своей нынешней жизни – или загробной жизни, если хотите быть точными. Она все еще связана с Миньей в облике призрака, со всеми ограничениями, которые идут с этим состоянием в комплекте. Как сказала однажды Старшая Эллен: «Это не жизнь, но есть и свои плюсы».

«Например, быть рабыней Миньи?» – ответила тогда Сарай, но у нее имелись веские основания для надежды, что все будет иначе. С момента своего пробуждения на полу Минья больше не вселялась в нее, и хоть она пока не проявила внешних признаков… Эллен?.. намекающих на полноценность, прежней она тоже не осталась. Сарай ловила себя на том, что наблюдает за девочкой, гадает, что с ней происходит. Нашли ли ее частички способ соединиться в одну личность?

Ее пристальное внимание не осталось незамеченным.

– Тебе обязательно так на меня пялиться? – требовательно спросила Минья.

– Как так?

– Будто я ребенок, о котором нужно заботиться.

Сарай не знала, что ответить. Можно ли считать Минью ребенком? И да, и нет.

– Ладно. Но я так тебя и не поблагодарила. За мое спасение.

– Ты про какой раз? – грубо поинтересовалась Минья.

Последнее, чего она хотела, это обсуждать свои чувства. Посмотрев на Сарай, она наполнилась желанием состроить ястребиное лицо Старшей Эллен, но, разумеется, она не была на это способна. Частички вернулись и были слишком велики для нее, как дополнительные косточки в сливе. Прибавьте к этому благодарность и нежность, курсирующие по нити Сарай, и девочка ощутила, что может расколоться и взорваться.

– Минья… – начала Сарай, поскольку и вправду до сих пор не поблагодарила ее, но вдруг обнаружила, что ее рот перестал повиноваться.

Затем девушка развернулась, и ее ноги, пусть и не по собственной воле, понеслись прочь. Ей даже не удалось породить звук протеста. Разговор окончен. Отсчет с последнего раза, как в нее вселялись, начался заново.

С прибытием «Паучихи» весь экипаж «Астрала» оказался в сборе – на таком названии они остановили свой выбор: «Астрал», поскольку «Привидение» звучало несколько зловеще, и всем понравилась многозначительность этого слова – звездные путешественники, свободные души. А еще оно чествовало не только дар Корако, но и Сарай.

Всем не терпелось отправиться в путь, отдать швартовы, стартовать. Это было так же легко, как мечтать. Лазло достаточно было пожелать, чтобы орел взлетел – и это случилось. Он скользил над Арев-Баэлем – «Пожирателем», поглотившим Нову – и даже сам лавировал между стеблями тезерла, наделенный сообразительностью, которая не требовала осознанного руководства. Они двинулись на запад Вар-Элиента, к порталу эз-Мелиза, где через несколько дней встретятся с людьми – людьми из другого мира – и сделают себя и свою миссию общеизвестной.

Всего их было четырнадцать: девять божьих отпрысков (включая одного призрака) и пятеро людей, из-за чего потребовалось удлинить стол в галерее. Все собрались для первой совместной трапезы и расселись по местам, которые обозначили как свои. Вкус еды стал намного лучше; каждый на корабле учился готовить, благодаря наставлениям четырнадцатого и самого неожиданного члена экипажа, Сухейлы.