Рик Риордан - Меч Лета [litres]

Вала снова кидала под ноги руны. Предки Дэдэ оказались обычными смертными, но это ничуть не убавило восторг зала. Когда же было объявлено, что она, согласно своей судьбе, тоже даст жару противнику в Рагнарокском последнем сражении, на следующей же неделе ей отфигачат обе руки, а через сто лет она удостоится чести сидеть за столом танов, публика просто взвыла от радости.

Четверо других новичков тоже произвели сильное впечатление. Они, в свою очередь, спасли людей и отважно пожертвовали жизнями. Трое из них происходили из смертных. Четвертый был сыном Одина.

– О-о-о! – взволновалась от этой вести уйма эйнхериев.

– Я уже тебе говорила, что Одина уже долгое время никто здесь не видел, – начала растолковывать мне причину ажиотажа Сэм. – Поэтому каждый знак, что он, как и прежде, вращается среди смертных, нам очень дорог.

Последняя среди новичков оказалась дочерью Хеймдалля. Викинги снова впали в бурный ажиотаж, а я начал рыться в памяти, пытаясь сообразить, кто это такой.

Голова моя пухла от впечатлений. Чувства были обострены до предела медом волшебной козы. И я понял, что дело дошло до нашей части стола, только в тот момент, когда Хельги выкрикнул:

– Магнус Чейз! Поднимись, и мы вместе порадуемся твоему мужеству!

Моим мужеством не впечатлился никто.

Пока его демонстрировали на экранах, я весь изъерзался, а зал сначала окутывало разочарованное молчание, а затем вся эта публика забурчала и заворчала, временами взрываясь недоуменным смехом.

Происходящее зафиксировалось на камере лишь разорванными фрагментами. Я на мосту лицом к лицу с Суртом в момент, когда он вызвал огненный ураган. Камера крупным планом хватает меня, грозящего Сурту ржавой железкой. Появляются Хэрт и Блитц. Блитц врезает Черному по башке знаком «Уступите дорогу утятам!». Игрушечная стрела Хэрта с жизнерадостным писком врезает по моей заднице. Сурт наносит мне удар в диафрагму и лупит ногами по ребрам. Я извиваюсь от боли. Меня тошнит. Дальше кадры мелькают и прыгают. Камера останавливается, когда я уже прижат к парапету моста. Сурт кидает в меня асфальтово-огненное ядро. Я взмахиваю мечом и промазываю. («О-о-о!» – стонет зал, когда раскаленный асфальт врезается в мое брюхо.) Сурт меня атакует, и мы с ним вместе летим через парапет вниз, брыкаясь и извиваясь. Камера берет четким и крупным планом момент, когда мы вот-вот ударимся о воду. Меч торчит из живота Сурта, но руки мои не на эфесе, а стискивают толщенную шею противника.

По залу пошло неуютное бормотание.

– Но это же было совсем по-другому, – не выдержал я. – Кто-то все здорово подредактировал. В шутку, что ли?

Сэм сидела с окаменевшим лицом.

Гунилла за столом танов ухмыльнулась. Теперь я все понял: «Это была ее камера. И ее редакция».

Видимо, ей хотелось свести какие-то счеты с Сэм. Вот она и смонтировала кадры так, что я выглядел идиотом. Честно сказать, задача была не слишком трудна.

Хельги поставил кубок на стол.

– Самира аль Аббас. Прошу объясниться.

Руки Сэм комкали зеленый платок. По-моему, ей больше всего хотелось укрыться им с головой в надежде, что после этого все исчезнет. И я ее понимал.

– Магнус Чейз погиб храбро, – сказала она. – Он выступил в одиночестве против Сурта.

В зале опять поднялось недовольное бормотание.

Один из танов встал.

– На каком основании ты утверждаешь, что это был именно Сурт? Бесспорно, мы видели огненного йотуна. Однако пытаться нас убедить, что на мосту оказался сам лорд Муспелльхейма…

– Я вполне отвечаю за то, что видела, Эрик Бладекс! – выкрикнула Самира. – Магнус Чейз, – указала она на меня с таким видом, словно я был прославленным призовым конем, – спас множество жизней на этом мосту. Видеоролик не отражает полной картины. Это действительно героический подвиг. И тот, кто его совершил, достоин быть среди павших воинов.

Из-за стола поднялся еще один тан:

– Но он ведь погиб не с мечом в руке.

– Лорд Оттер… – чувствовалось, что Сэм едва держит себя в руках. – Таны и прежде не всегда обращали внимание на эту деталь. Держал или нет Магнус Чейз в руках меч перед самым моментом гибели, не так уж важно. Он храбро погиб в бою, а это все-таки главное в Законе Одина.

Лорд Оттер высокомерно фыркнул.

– Премного тебе благодарен, Самира аль Аббас, дочь Локи, за то, что ты учишь нас понимать Закон Одина.

Напряжение в зале выросло градусов эдак на тридцать. Рука Сэм потянулась к топору, и, наверное, только я разглядел, как дрожали у нее пальцы.

Имя Локи мне было известно. В скандинавских мифах это могущественный злодей, рожденный от великанов, и злейший враг богов. Но если Сэм его дочь, почему она здесь и каким образом стала валькирией?

Наши с Гуниллой взгляды случайно пересеклись. Ох, как же она наслаждалась создавшейся напряженкой. И, по-моему, прилагала большие усилия, чтобы спрятать победоносную улыбку. Ну, если она дочь Тора, то ясно, почему ненавидит Сэм. В старых историях ее предок и Локи вечно бьют друг другу морду.

Таны принялись совещаться по поводу ситуации. Наконец управляющий Хельги сказал:

– Самира, мы не усматриваем в смерти этого юноши ощутимого героизма. Нам показали гнома и эльфа с игрушечным оружием…

– Гнома и эльфа? – вырвалось у меня, но Хельги, словно не слыша, продолжил:

– …Огненного йотуна, который упал с моста, прихватив с собой юношу. Разумеется, если сын Муспела приходит в Мидгард, это следует расценить как нештатную ситуацию, но такое случалось и раньше.

– Шутовство, а не ситуация, – хохотнул тан с пушистыми бакенбардами. – Видели бы вы гигантского старого огненного йотуна в битве при Аламо у Санта-Анны. Вот это я вам скажу…

– Да, да, спасибо, лорд Крокетт, – снова завладел инициативой Хельги. – Но, как уже было сказано, – он прокашлялся, – нам было представлено крайне мало свидетельств, что Магнус Чейз достоин Вальгаллы.

– Милорды, – проговорила Сэм так терпеливо и вкрадчиво, словно бы обращалась к детям. – Эта видеозапись не отражает подлинной ситуации.

Хельги засмеялся.

– Ты имеешь в виду, что зрение всех нас обманывает?

– Нет, я имею в виду, что вам нужно выслушать мою точку зрения, – стойко держалась Сэм. – Раньше валькирии всегда сами рассказывали о поступках своих героев. Это ведь наша традиция.

– Простите меня, милорды, что вмешиваюсь, но Самира права, – встала из-за стола Гунилла. – Может, вы все-таки согласитесь послушать, что скажет дочь Локи?

В зале поднялся свист.

– Нет! Нет! Нет! – разом крикнули несколько воинов.

– Тихо! – унял гвалт Хельги. – Гунилла, ты оказываешь большую честь своему сестринству, встав на защиту одной из валькирий. Но Локи всегда был мастером гладкой и убедительной лжи. Поэтому лучше верить своим глазам, чем словам, за которыми может скрываться какой-нибудь хитрый замысел.