Кристина Кашор - Одарённая [litres]

К тому времени, когда пришла пора стучать в дверь лавочника, Катса не смогла ничего особенно изменить во внешности Биттерблу и своей собственной, кроме того, что, насколько возможно, смыла грязь и сажу, соорудила из колтуна на голове Биттерблу некоторое подобие косы и дождалась наступления темноты. Было слишком холодно, чтобы Биттерблу сняла свое меховое обмундирование, а волчья шкура Катсы, хоть и весьма подозрительная, выглядела менее ужасно, чем окровавленная, изодранная куртка, скрытая под ней.

Лавочника они нашли легко – его дом был самым большим и самым оживленным после трактира. Это был мужчина среднего роста и среднего телосложения, у него была крепкая деловая жена и огромное количество детей всех лет, от младенческих до возраста Катсы и старше. По крайней мере, так показалось путникам, которые в ожидании ночи прятались среди деревьев на краю города. Лавка была внушительных размеров, а коричневый дом, который возвышался за ней, оказался просто огромным. А каким ему еще быть, подумала Катса, когда нужно держать в нем такую прорву детей? С течением дня, когда все больше и больше детей выходили из дому, чтобы покормить кур, помочь торговцам разгрузить товары, поиграть, подраться и попререкаться в саду, Катса все сильнее жалела, что этот союзник Совета, видимо, слишком серьезно подошел к вопросу продолжения рода. Если они хотят, чтобы их появление на пороге этого дома не вызвало страшного переполоха, придется ждать не только до тех пор, пока не утихнет город, но и пока не заснут хотя бы дети.

Когда в большинстве домов стало темно и свет остался лишь в одном окне дома лавочника, Катса и Биттерблу выползли из-за деревьев и прокрались через сад к задней двери. Катса обернула кулак рукавом и постучала по двери массивного сандерского дерева как можно тише, но так, чтобы их все-таки услышали. Через мгновение свет в окне переместился. Еще через мгновение дверь приоткрылась и из щели высунулся лавочник со свечой в руке. Крепко держа ручку двери, он с ног до головы оглядел две худощавые, покрытые шерстью фигуры на пороге.

– Если вам нужна еда или ночлег, – грубо сказал он, – в конце улицы есть постоялый двор.

Первый вопрос Катсы был самым рискованным, и она внутренне подготовилась к ответу.

– Нам нужны сведения. Не слышали ли вы каких-нибудь новостей из Монси?

– Уже несколько месяцев ничего не слышно. В этом лесном краю мы мало слышим о Монси.

Катса выдохнула.

– Поднеси свечу к моему лицу, лавочник.

Недовольно крякнув, мужчина протянул руку через щель в двери и осветил лицо Катсы. Сначала он сощурил глаза, потом вытаращил их и словно стал совершенно другим человеком. Спешно открыв дверь, лавочник впустил их и задвинул щеколду.

– Простите меня, миледи. – Он указал на стол и вынес стулья. – Прошу вас, пожалуйста, садитесь. Марта! – крикнул он в соседнюю комнату. – Еды, – сказал он растерянной женщине, появившейся на пороге, – и зажги еще свечей. И разбуди…

– Нет! – резко вмешалась Катса. – Пожалуйста, никого не будите. Никто не должен знать, что мы здесь.

– Конечно, миледи, – поспешно сказал мужчина. – Простите мне мою… мою…

– Вы не ждали нас, – сказала Катса. – Мы понимаем.

– В самом деле, – согласился лавочник. – Мы слышали, что случилось при дворе короля Ранды, миледи, и знаем, что вы проехали через Сандер с лионидским принцем. Но после этого мы потеряли ваш след.

В комнату торопливо вошла его жена и поставила на стол тарелку хлеба и сыра. За ней следовала девушка возраста Катсы с кружками и кувшином в руках. Юноша, молодой человек ростом даже выше Раффина, зажег факелы на стенах вдоль стола. Услышав рядом тихий вздох, Катса посмотрела на Биттерблу. Широко распахнув глаза и глотая слюни, девочка уставилась на хлеб и сыр.

– Хлеб, – прошептала она, встретившись взглядом с Катсой, и та не сумела сдержать улыбку.

– Ешь, дитя.

– Конечно, юная леди, – закивала женщина. – Ешьте сколько хотите.

Катса дождалась, когда все сели, а Биттерблу удовлетворенно набила рот хлебом, и только тогда заговорила.

– Нам требуются сведения, – начала она, – совет и помощь. Нам нужна ванна и любая одежда – лучше мужская, – какую вы сможете нам выделить. Но больше всего нам нужно, чтобы о нашем присутствии никто не прослышал.

– Мы к вашим услугам, миледи, – сказал лавочник.

– У нас в доме достаточно одежды, чтобы одеть целое войско, – добавила его жена. – Если вам нужны какие-нибудь продукты, в лавке все есть. И я обещаю вам лошадь, если понадобится. Можете быть уверены, никто не узнает, миледи. Мы все помним, что́ вы и Совет делаете для людей, и всеми силами готовы помогать.

– Мы благодарим вас.

– Какие сведения вам нужны, миледи? – спросил лавочник. – Мы очень мало слышим об остальных королевствах.

Катса бросила взгляд на Биттерблу, которая, словно дикий зверь, впивалась зубами в хлеб и сыр.

– Помедленнее, дитя, – отстраненно сказала она. Потирая лоб, она размышляла, как много стоит рассказать этой сандерской семье. Кое-что им знать необходимо, и есть одна вещь, которая, вероятнее всего, переборет обман Лека. Вещь эта – правда. – Мы пришли из Монси, – сказала Катса. – Перешли через перевал Греллы.

Это заявление было встречено тишиной и округлившимися глазами. Катса вздохнула.

– Если вам сложно в это поверить, – сказала она, – остальная история покажется вам не менее невероятной. Право, я не знаю, с чего начать.

– Начни с Дара Лека, – сказала Биттерблу с полным ртом хлеба.

Катса посмотрела, как девочка слизывает крошки со своих пальцев. Казалось, Биттерблу достигла такой степени экстаза, что даже история злодейств ее отца не могла испортить ей настроение.

– Отлично, – сказала Катса. – Начнем с Дара Лека.

Той ночью Катса приняла не одну ванну, а две. Первую – чтобы избавиться от пыли и оттереть верхний слой грязи, и вторую – чтобы стать действительно чистой. Биттерблу поступила так же. Лавочник, его жена и двое старших детей тихо сновали по дому, набирали воду, грели ее, опустошали ванну, сжигали старые изодранные лохмотья. А потом искали им новую, мужскую одежду и подгоняли ее под своих гостей. Собирали шляпы, плащи, шарфы и перчатки из лавки и из своих собственных сундуков. Косу Биттерблу обрезали по-мальчишески коротко, а Катсу подстригли так, что волосы снова плотно облегали голову.

Ощущение чистоты было великолепно. Бессчетное количество раз Катса слышала рядом тихие вздохи Биттерблу. Она вздыхала оттого, что ей было тепло и чисто, что она мылась с мылом. От вкуса хлеба во рту и сытой тяжести в желудке.

– Боюсь, долго спать нам сегодня не придется, девочка, – сказала Катса. – Нужно покинуть этот дом, прежде чем все проснутся.