Кристина Кашор - Одарённая [litres]

– Вот именно, – сказал По. – Ты обязана меня согреть.

Она засмеялась и крепче обняла его.

– Кое-что произошло, послушай, – сказал он, и Катса, услышав в голосе По непривычную ноту, откинула голову и заглянула ему в лицо. – Как ты знаешь, все эти месяцы я боролся со своим Даром, – начал По. – Пытался заглушать его. Отталкивать бо́льшую часть того, что он показывает, и концентрироваться на том немногом, что мне нужно.

– Да.

– Что ж, пару дней назад, в приступе… э-э-э… жалости к себе я перестал.

– Перестал?

– Бороться со своим Даром. Я сдался, позволил ему накрыть меня с головой. И знаешь, что случилось? – Он не стал дожидаться ответа. – Когда я прекратил бороться со всем, что меня окружает, все начало складываться вместе. Все движения, пейзаж, небо и земля, даже мысли людей. Все потихоньку образует единую картину. И я чувствую, где мое место в ней, как никогда не чувствовал раньше. То есть я все еще поглощен своим Даром. Но уже не так, как раньше.

Она прикусила губу.

– По, я не понимаю.

– Это просто, Катса. Словно, когда я открыл себя для каждого ощущения, все вокруг само начало фокусироваться. То есть вот мы стоим здесь. А на дереве за мной сидит птица, видишь?

Катса заглянула через его плечо. На ветке, чистя перья, сидела птица.

– Вижу.

– Раньше я бы попытался заглушить восприятие этой птицы, чтобы сконцентрироваться на земле под ногами и на тебе в моих объятиях. Но теперь я позволяю птице и всему несущественному проходить сквозь меня: и это несущественное бледнеет само собой. Так что я полностью сосредоточен на тебе.

Катсу охватило какое-то странное чувство. Словно мучительная боль неожиданно прошла и с поразительной внезапностью настало облегчение. В душе у нее облегчение перемешалось с надеждой.

– По, это здорово.

Он кивнул:

– Так приятно, когда голова не кружится.

Катса поколебалась, но затем решила все-таки заговорить, ведь он наверняка уже услышал ее мысль.

– Мне кажется, тебе пришло время снова начать тренировки.

– Вот как? Ты правда так думаешь? – слабо улыбнулся По.

– А почему нет? – Катса храбро принялась отстаивать свою позицию. – Это вернет тебе силы, улучшит равновесие. Из твоего брата получится отличный противник.

Он уперся лбом ей в лоб и заговорил едва слышно:

– Тихо, моя тигрица. Тебе лучше знать. Если ты считаешь, что мне пора начать тренировки, значит, наверное, и вправду пора.

На лице его все еще играла улыбка, и Катса не могла вынести ее вида, потому что это была самая слабая и самая грустная улыбка в мире. Но когда По поднял ладонь, чтобы коснуться ее лица, она увидела, что на пальце у него снова блестит кольцо.

У них получилась своего рода маленькая школа боевых искусств. Катса придумывала для Ская и По упражнения, прежде всего, чтобы укрепить силы По. Скай был доволен – ему часто удавалось выйти победителем. А Катса радовалась тому, что По действует все увереннее. Вместо кулачного боя она часто заставляла их бороться и постоянно напоминала По – мысленно и вслух, – чтобы он полагался не на Дар, а на мускулы.

Занимаясь с братьями, Катса попутно учила Биттерблу держать меч, защищаться от удара и, наконец, самой наносить его. Девочка училась правильно стоять и держать равновесие, освоилась со своей силой, движениями, скоростью. Поначалу она чувствовала себя с мечом неловко, как раньше с ножом, но она упорно работала и, как и По, набиралась уверенности.

Число учеников Катсы неуклонно росло. Воины и посланники не могли удержаться от любопытства и не взглянуть на то, как леди Катса учит маленькую королеву драться на мечах, а Одаренный лионидец борется со своим братом. Они собирались вокруг, то и дело задавая вопросы о приемах, которые она выдумывала для принцев, или о хитростях, которым учила Биттерблу, призванных заменить ей силу и размеры. Не успела Катса оглянуться, как уже показывала какой-то трюк паре молодых воинов с южного побережья Монси и придумывала фехтовальное упражнение для гвардии Биттерблу. Наслаждаясь каждой минутой, Катса глядела, как ее ученики набираются сил.

И По тоже набирался сил. Он все еще проигрывал в борьбе, но с каждым днем победить его становилось все сложнее и сложнее. И равновесие, и владение собой у него улучшились. Борьба становилась все более занимательной – отчасти потому, что у братьев были равные силы, а отчасти потому, что снег сошел и двор превратился в настоящее болото. И конечно, оба не упускали случая размазать грязь по лицу противника. Если бы не глаза По, чаще всего их вообще было бы не различить.

И вот настал день, когда один из измазанных грязью принцев прижал другого к земле и объявил себя победителем, и Катса, приглядевшись, поняла – это был По, впервые. Он вскочил на ноги, смеясь, и лукаво улыбнулся Катсе. Отерев грязь с лица, он поманил ее пальцем:

– Иди сюда, тигрица. Ты следующая.

Катса оперлась на свой меч, смеясь:

– Тебе понадобилось полчаса, чтобы уложить брата, и ты считаешь, что готов бороться со мной?

– Иди сюда. Я расплющу тебя, как паука.

Катса вернулась к упражнению, над которым работала вместе с Биттерблу.

– Когда ты без усилий победишь Ская, я соглашусь с тобой бороться.

Голос ее был строгим, но она не сумела скрыть удовольствие. Как, впрочем, и сам По. Он принялся утешать своего бедного, опечаленного брата, которому с земли было очень хорошо видно, что для него это – начало конца.

Катса обнаружила, что он изменился – не столько из-за потерянного зрения, сколько из-за чувствительности, обретенной с ростом его Дара. В схватке он чувствовал теперь не только ее тело и намерения, но и силу удара, прежде чем она успевала его нанести, и направление ее движений. Он научился использовать мгновения, когда она теряла равновесие. Он еще не обрел прежнюю силу, и иногда его подводило собственное равновесие. Но теперь он, бывало, заставал ее врасплох, чего раньше никогда не случалось.

Он станет таким же отличным бойцом, как и раньше, если не лучше. И это очень многое значит, потому что схватки приносят По радость.

Биттерблу уехала почти сразу, как началась весна. Через какое-то время за ней последовал Скай – Рор призвал его в Лекион помочь с предстоящей коронацией. И наконец Катса и По тоже пустились в путешествие к городу, который скоро нарекут именем Биттерблу. По хорошо переносил дорогу и немного походил на ребенка, который никогда раньше не путешествовал и теперь удивлялся и восхищался всем подряд. Ведь и вправду, путешествуя со своим новообретенным восприятием мира, По был ребенком.

Утром в день коронации Катса сидела в их покоях в замке Биттерблу и скрепя сердце решалась надеть платье. По тем временем лежал на кровати и улыбался в потолок.