Ник Перумов - Небо Валинора. Книга первая. Адамант Хенны [litres]

Командир отряда что-то повелительно крикнул, Эовин не знала языка, но по интонации поняла – «кто такие». Серый лишь медленно водил из стороны в сторону кончиком поднятого меча – то ли тоже не понял вопроса, то ли не счёл нужным отвечать. На лице его застыла странная улыбка, Эовин могла бы поклясться, что он снова впал в один из своих трансов, в которых не то вспоминал прошлую жизнь, не то выдумывал её себе. Девушка же покрепче сжала эфес сабли. Она, конечно, смертельно устала, но так просто всё равно не сдастся! Хватит уже, побывала в рабстве, в третий раз её никому не взять!..

Командир отряда вновь что-то рявкнул, на этот раз своим – похоже, приказал взять бродяг живыми, потому что четверо воинов начали не торопясь разматывать арканы. Эовин ощутила, как ком подступил к горлу. Нет, она всё равно не дастся живой, пусть попробуют…

Серый выжидал, стоя в обманчиво расслабленной позе. Но, как только верёвки взлетели над головами, меч встретил их немыслимо быстрым движением. Клинок был тяжёлый и длинный, Эовин в жизни не видывала, чтобы такой меч крутили бы словно соломинку, однако Серый сумел обратить его в стальной свистящий вихрь. Упали наземь разрубленные верёвки, всадники попятились. Серый вновь стоял будто бы расслабленно, но по лицу его катился градом пот.

Командир отряда, смуглый горбоносый воин, довольно молодой, оказался не робкого десятка. Он разразился целым потоком ругани, в котором то и дело проскакивало знакомое уже слово «Хенна». Где-то Эовин его уже слышала, но где?..

Воины выхватили сабли и пошли в атаку уже всерьёз.

– Хен-на! Хен-на! – скандировал командир. – Куал-ла! Хен-на!

– Хен-на! Хен-на! – подхватили остальные.

Эовин с ужасом увидела, как затуманиваются от этого клича их глаза, как они движутся вперёд словно неживые, потеряв и страх, и разум. Сейчас они были похожи на поднявшихся из могил мертвецов: побелевшие глаза, застывшие лица, только губы шевелятся в унисон.

И в отдалении, в идущем войске, кто-то тоже визгливо затянул:

– Хен-на! Хен-на!..

Эовин прижалась спиной к Серому, выставив перед собой саблю. А Серый застонал, словно от боли, и опустил клинок. Кончик меча бессильно упал в траву.

– Серый! – девушка схватила его за запястье левой рукой – точно так же, как он хватал её, чтобы тащить за собой по этой бесконечной степи. – Серый, очнись! Нас же сейчас…

Серый и впрямь будто очнулся. Меч его вновь застонал в невероятной скорости атаке. Миг – и первый из конников полетел с коня с разрубленной грудью, даже кольчуга не спасла, ещё миг – второй захлебнулся кровью, третий лишился руки, свесился с коня без сознания. Однако под странный клич «Хен-на! Хен-на!» воины Диких неостановимо шли вперёд, словно позабыв о смерти.

А может, и впрямь позабыли?

– Не мешай! – рыкнул Серый Эовин.

Она упала на траву, сжалась, но сабли не выпустила.

А длинный клинок Серого продолжал молотить, отбивая, отбрасывая и рубя, весь покрывшись кровавыми разводами. Эовин, роханка, поневоле оценила, что Серый старается не губить коней, нанося удары только людям. Но тут прямо перед ней рухнул убитый воин с искажённым яростью лицом, и девушка поспешно зажмурилась. Нет, не от страха – вряд ли после всего пережитого осталось что-то, способное её напугать, – просто слишком много вокруг было смерти.

И ещё – она чувствовала – за странным кличем Диких и их боевым безумием стоит жуткая, равнодушная ко всему живому сила. Та самая, крывшаяся в обугленных трупах, которые Дикие оставляли за собой в пути.

«Куда мы идём? К какому чудищу в пасть? Зачем?!»

Она сама не заметила, как стычка над её головой стихла. Только в войске, шагавшем вдалеке, всё скандировали «Хен-на!».

Серый потряс её за плечо.

– Вставай! Ты лошадница, поймай-ка двух коней, хватит уже нам ноги трудить…

Эовин поднялась. Всё было кончено, похоже, довольно быстро, на траве лежали мёртвые тела в кольчугах и шлемах, и над ними витал густой запах крови, на который уже налетели мухи. Девушка узнала командира отряда: он лежал на спине, бок вспорот одним страшным ударом, глаза остекленели, а на губах, похоже, так и застыл боевой, сводящий с ума, клич.

– Поторопись, – бросил Серый. – Сейчас их хватятся, и уж тогда даже я не отобьюсь.

И поскольку Эовин продолжала таращиться на трупы, добавил со смешком:

– Меня ведь там, в Минхириате, даже в ополчение не брали – не знал, с какого конца за меч браться. А теперь вот видишь, как…

– Ты не человек… – пробормотала Эовин, отступая.

– Чушь! – рассердился Серый. – Кто я, эльф, по-твоему? Или гном? Не городи ерунды, человек я! Только вот… кто? – Он потряс головой, словно отгоняя наваждение. – Иди коней лови, зря я, что ли, верховых спешивал!

…К вечеру они достигли пологих холмов, среди которых тесно стояли шатры и повозки большого лагеря. Скакали по степи весь день, держась на значительном отдалении от Диких; останавливались, но не для отдыха, а чтобы пропустить конные отряды, которые сейчас попадались куда чаще – Серый каким-то образом не то понял, через какие промежутки времени они выходят в дозор, не то чуял их на расстоянии.

Эовин совсем выдохлась. Она свернулась калачиком под защитой травянистого склона, с которого Серый осматривал лагерь Диких. Даже горбушка настоящего хлеба, которой с ней поделился Серый – Эовин предпочитала не думать, где он её взял, – и та не придавала сил.

Зато Серый словно светился изнутри.

– Мы добрались, Эовин! – говорил он, изучая лежавший в низине лагерь, освещённый последними лучами заката и первыми – походных костров. – Мы дошли! Наконец-то я получу все ответы… и ты тоже.

Эовин казалось, что он распрямляется на глазах. В нём словно разворачивалось нечто, скрытое до срока, какая-то сила – так юная бабочка, вышедшая из кокона, расправляет смятые крылышки.

А другая сила ждала впереди. Там, среди островерхих шатров и огней, среди расположившихся на отдых отрядов и стоящих вплотную повозок, скрывалось чудовище, сжигавшее одних и сводившее с ума других.

«Наверное, оно и есть этот Хенна, – думала Эовин, слизывая с ладони прилипшие крошки. – Ох, что будет завтра, когда они встретятся?..»

– Сегодня, Эовин, – сказал рядом Серый. – Всё решится сегодня.

Степь у подножия Хлавийских гор, ставка воинства Диких, 21 августа 1732 года

Утро они встретили в дороге. Кони, растянувшиеся над сухой травой; обугленные трупы, застывшие в пугающих, странных позах, словно кто-то специально глумился над погибшими.

Хвост воинства Диких приближался. Здесь уже было не до скрытности, тем более что предгорья сделались более труднопроходимы.

– И потом мы попросту въедем в их расположение и скомандуем: «А подать сюда этого вашего Хенну!», так? – осведомился Малыш на одном из немногочисленных привалов – берегли не себя, берегли коней.