Кристи Голден - World Of Warcraft: Перед бурей [litres]

– Это меня ничуть не тревожит. Тревожит другое – а именно твоя переписка с Андуином Ринном. Она продолжается до сих пор. Или ты будешь отрицать это?

Бейн молчал, но внезапный взмах хвостом выдал его с головой. Лгуны из тауренов – хуже некуда.

– Я никогда – ни словом, ни соучастием – не поддерживал ничего, что может пойти во вред Орде, – наконец сказал он.

– Верю, оттого и не вмешивалась до сих пор. Но теперь принц Андуин стал королем Андуином. Теперь он отнюдь не беспомощный прекраснодушный мечтатель. Теперь он – политик. Он может развязать войну. Разве ты на моем месте стал бы потворствовать тайной переписке с одним из королей Альянса?

– Что же ты намерена делать? – с отменным спокойствием спросил Бейн.

– Ничего, – ответила Сильвана, – до тех пор, пока эта связь остается прерванной. И, дабы показать, что не сержусь на то, что некоторые вполне разумно сочли бы изменой, подтверждаю свое предложение возглавить помощь в исцелении Азерот. И более того, – она махнула рукой в сторону входа в пещеру внизу, – поговорю с местными Отрекшимися и спрошу их, чем нам могут помочь Пруды Видения. Мой следопыт, Синдия, останется здесь и будет держать меня в курсе всех ваших успехов.

С этими словами Сильвана повернулась к Бейну спиной. Тот застыл без движения, точно каменное изваяние. Даже хвост его больше не подрагивал.

– Итак, мы поняли друг друга?

– Вполне, вождь. Это все?

– Да. Надеюсь, этот разговор ознаменует начало нового этапа сотрудничества тауренов и Отрекшихся.

Вождь тауренов безмолвной громадой двинулся за ней, и оба вернулись к шатру. Там Сильвана сообщила ожидавшим о том, что ради исцеления мира предлагает тауренам прибегнуть к помощи Отрекшихся из Прудов Видения. Но когда Хамуул заговорил о восстановлении оплота Кенария в Силитусе, один из троллей сказал:

– А что быть с гоблины? Они кишеть там, как мухи. Ты быть убрать их, как говорить Вестник?

– Гоблины, – отвечала Сильвана, – знают о недрах мира больше любой другой расы Орды. Я имела разговор с Галливиксом, и он заверил меня, что его гоблины занимаются разведкой и исследованиями.

Видя, что кое-кто собирается возразить, она поспешила добавить:

– Принц подчиняется непосредственно мне. И в нужное время я сообщу Орде обо всем, что мне удалось узнать.

– Но не Альянсу? – спросил Рунический Тотем.

– Магни уже говорил с Альянсом, – ответила Сильвана, старательно избегая встречаться взглядом с Бейном. – И я абсолютно уверена, что Андуин не будет слать в Оргриммар курьеров с вестями об их последних достижениях. Так отчего же это должна делать я?

– Потому, что сей мир принадлежит нам всем, – тихо сказал Рунический Тотем.

– Возможно, вскоре, в один прекрасный день, это «нам всем» будет означать Орду и только Орду. Ну, а пока что я просто ставлю интересы и благополучие своего народа выше интересов Альянса, уничтожившего Таурахо. Надеюсь, как и вы все.

– Но… – начал было верховный друид.

Сильвана повернулась к нему. Лицо ее оставалось холодным и безмятежным, но глаза загорелись гневным огнем.

– Возрази еще раз, и я этого так не оставлю. Вол’джин и его лоа назвали вождем Орды меня. И я, вождь Орды, решаю, о чем, когда и кому нужно сообщать. Это ясно?

Хамуул прижал уши, но ответил довольно спокойно:

– Да, вождь.

В те времена, когда Парквел Финталлас еще не утратил способности дышать, он был историком. О Лордероне он знал все, что только возможно, и с великой любовью вспоминал дни и годы, прожитые с женой Миной и дочерью Филией в скромном, однако уютном жилище в Столице. Даже сейчас он все еще помнил и запах чернил и пергамента, и как делал выписки из множества древних томов, и золотистый, медвяный свет солнца за окном. И теплый, ровный треск пламени свечей, когда он засиживался за работой заполночь. И как Мина присылала Филию с ужином, когда он был слишком поглощен работой, чтоб выйти к столу. Пока дочь был маленькой, он сажал ее на колени, а когда подросла – приглашал посидеть рядом или порыться в огромной библиотеке, в то время как отец наслаждается превосходной кухней Мины…

Но здесь, в Подгороде, не было ни треска пламени, ни запахов пергамента и чернил, ни отменной еды, с любовью приготовленной мудрой и нежной супругой, ни детей, докучающих уймой вопросов, на которые он так любил отвечать. Только холод, сырость, тошнотворная вонь гнили, да зловещее зеленое мерцание оскверненной реки, пересекавшей подземный некрополь.

Все эти воспоминания были так свежи, что не приносили ему ничего, кроме боли, однако сколь же они были приятны! Возвращаться туда, где протекала их жизнь, Отрекшимся настоятельно не советовали. Теперь их домом был не Лордерон, а Подгород, подобно своим обитателям, более не нуждавшимся во сне, не знавший различий меж днем и ночью.

Раз или два Парквел украдкой пробирался в свой бывший дом и втайне пронес в Подгород несколько книг. Но однажды был пойман и строго отчитан. А книги конфисковали. «Память о человеческой истории нам больше ни к чему, – сказали ему. – Теперь для нас важна только история Подгорода».

С годами, при помощи искателей приключений, он смог раздобыть новые книги и каждой из них дорожил больше всего на свете. Но никакие авантюристы, ищущие золота или славы, не могли вернуть того, что ушло навсегда. Мина либо погибла, либо превратилась в бессловесное чудовище. А Филия, его красавица и умница, осталась человеком и, вероятно, была жива до сих пор. Но, если и так, только ужаснулась бы, увидев, что сталось с любимым папой.

Долгое время Парквел считал, что одинок в тоске о прошлом. Но вот Вельсинда основала Совет Покинутых, чтоб позаботиться о городе в отсутствие Темной Госпожи, и вскоре то, что родилось как насущная необходимость, сделалось – по крайней мере, для Парквела – чем-то гораздо большим. Здесь он обрел чувство товарищества. Здесь он узнал, что вовсе не все довольны бездумным служением. Возможно, Отрекшиеся не были живыми, однако и у них имелись свои нужды, желания и чувства, не находившие удовлетворения.

Вельсинда была уверена, что Сильвана скоро вернется и прислушается к тому, что скажет совет.

Парквел искренне надеялся, что она права, но не на шутку в этом сомневался. Ведь от Сильваны требовалось прекратить принуждать подданных к продолжению жизни против собственной воли, не заставлять неупокоенных отрекаться от прошлого.

Однако, как учит история, наделенные властью не любят идти на уступки, а если и идут, то разве что вынужденно.

И за все годы жизни и посмертия Парквел еще не видел случая, чтобы история ошибалась.

Столица ночных эльфов была одним из любимых городов Андуина, пусть даже навещать ее ему доводилось нечасто. Калдорай были прекрасным народом, и город их, прочно угнездившийся в объятиях Мирового Древа, Тельдрассила, был прекрасен.