Кристи Голден - World Of Warcraft: Перед бурей [litres]

На лице Калии отразилось недоумение, но в желтых глазах Фаола сверкнула искорка понимания.

– Кажется, я вижу, к чему ты клонишь, мальчик мой.

– Ей не безразличны Отрекшиеся. Народ, к которому она относится, как к собственным детям. А Альянсу не безразличны свои погибшие.

Мерцающие глаза Фаола округлились, но первой заговорила Калия:

– Ты говоришь о том, как потрясло Альянс случившееся в Лордероне, где многие и многие потеряли любимых – убитых или обращенных в слуг Плети. Эта утрата оказалась глубоко личной для всех… и для меня.

Андуин согласно кивнул.

– Да, – тихо сказал он. – И Отрекшихся начали считать чудовищами. Для большинства моих подданных они ничем не лучше Плети. Но ты-то знаешь, в чем правда. Тебе помог, подарил надежду Отрекшийся, который был твоим другом при жизни и остался им после смерти.

Однако Фаол покачал головой.

– Вы с Калией – исключительные личности, Андуин, – возразил он. – Я не уверен, что средний человек способен совершить такой же прыжок, как вы.

– Это только потому, что у них не было шанса! – горячо заговорил Андуин. – Калию спас тот, кого она знала, кому верила, кто ни за что не подвел бы. Видение времени на суде над Гаррошем Адским Криком показало мне еще одного мужественного Отрекшегося – Франдиса Фарли. А в Златоземье живет хозяин таверны Фредрик Фарли. Они могут оказаться родственниками. Быть может, Фредрик будет рад услышать, что Франдис погиб, восстав против жестокого и несправедливого правителя. Хотелось бы думать, что будет! – Он подался вперед и заговорил, не сдерживаясь, от всей души. – И таких случаев наверняка множество, Фаол. Великое множество. Лордерон и Штормград были не просто политическими союзниками, они были друзьями. Люди странствовали по нашим королевствам легко и свободно. У Отрекшихся, несомненно, остались родные, оплакивающие смерть тех, кого любили, хотя на самом деле те… – Король осекся, вовремя осознав, что собирался сказать.

– Ты хотел сказать «живы»? – Архиепископ печально улыбнулся и покачал головой. – Возможно, это счастье, что родные считают их мертвыми. Слишком, слишком многие неспособны забыть о предрассудках настолько, чтобы хотя бы попытаться увидеть нас такими, какие мы есть.

Андуин еще сильнее склонился вперед.

– А если они все же попробуют? И если некоторым понравится эта мысль? Встретиться с родными и близкими, которые… да, изменились с виду, но душой и разумом остались прежними. Это же лучше настоящей смерти?

– Для подавляющего большинства – нет.

– Большинства для начала и не нужно. Взгляни на Калию. Взгляни на меня. Нужны немногие. Нужна искорка понимания и одобрения. Всего-навсего одна крохотная искорка.

Голос Андуина задрожал. Казалось, ласковое, теплое благословение Света переполняет грудь. Он знал: все сказанное им – великая истина. Конечно, из тех, что требуют немалых трудов и заботы, однако вполне способная разгореться и засиять на весь мир.

И после этого мир уже никогда не станет прежним.

– Думаю, он прав, – сказала Калия.

Теперь ее голос звучал намного тверже, чем в начале разговора. Щеки ее порозовели, в глазах заблестел огонек энтузиазма. Подобно ему самому, она загорелась его идеей – невероятно дерзкой, однако сулящей такие надежды, что просто дух захватывало.

– Я потеряла себя, Алонсий, – продолжала она, повернувшись к другу. – И разум, и душу, и тело. Ты вывел меня на свободу из очень темного места. Какие же еще возможны чудеса? И для Отрекшихся, и для человечества?

– Я видел много тьмы, – сказал Фаол, уже без обычного покойного добродушия. Он говорил предельно серьезно; мерцание его глаз приобрело иной оттенок. – Очень, очень много. В мире, мои юные друзья, достаточно зла, и порой оно растет и ширится без всякой порчи извне. Бывает, оно зарождается в сердцах тех, от кого его и не ждешь. Крохотное зернышко страха или обиды, найдя плодородную почву, разрастается в нечто ужасное.

– Но ведь и обратное верно? – не сдавался Андуин. – Разве не может найти плодородную почву крохотное зернышко надежды или доброты?

– Конечно, может, но речь у нас не о крохотном зернышке, – возразил Фаол. – Во-первых, единственные знакомые тебе Отрекшиеся, которые могут поддержать подобную идею, это я и еще несколько жрецов Конклава. Остальные – вряд ли. А если и поддержат, тебе придется иметь дело с правительницей орды – с Королевой-Банши. А ей может прийтись не по вкусу, что ее народ с любовью вспоминает жизнь среди живых. И, наконец, найдутся ли на свете люди, кроме Калии, желающие хотя бы встретиться со своими… э-э… продолжающими существование друзьями и родственниками?

Упав духом, Андуин опустил взгляд, и архиепископ несколько смягчился.

– Прости, что отговариваю. Но правитель – пусть даже он жрец – должен видеть и знать все преграды на своем пути. Ты, Андуин Ллейн Ринн, стремишься делать добро. И я от всего сердца надеюсь, что твоя идея осуществится. Но час для этого, возможно, еще не настал.

Нет, Андуин не обмяк, не сгорбился, как бы ему того ни хотелось. Пригладив ладонью волосы, он глубоко вздохнул.

– Возможно, ты и прав. Но это – шанс воссоединить семьи. Шанс всем вместе взяться за дело вместо того, чтоб убивать друг друга. Шанс избавить от страданий Азерот. Это очень важно во многих отношениях!

– Не стану говорить, что не согласен… – Фаол ненадолго умолк и задумался. – Скажу вот что. Я поговорю с остальными жрецами-Отрекшимися и спрошу, что они обо всем этом думают. Мы можем начать готовить почву для твоей идеи.

Юный король слегка воспрянул духом.

– Да. Наверное, сейчас это самое лучшее. Но затишья во вражде Альянса с Ордой так редки, и я надеялся извлечь из этого мира как можно больше…

– Ваше Величество!

Обернувшись, Андуин увидел рядом с собой верховную жрицу Лорену. Обычно дружелюбная, она тревожно хмурилась, в голосе ее слышалась печаль.

Андуин разом похолодел.

– Что случилось?

– Уилл… Думаю, вам лучше вернуться в Штормград. Немедля.

Едва Андуин с Лореной вышли из портала, навстречу им шагнул Генн. Его взгляд… Словно ледяные пальцы сомкнулись на сердце.

– Ваше Величество… – начал он.

– Уилл?..

– Нет, нет. Еще нет. Но… Я не целитель, но, думаю, осталось ему недолго.

Андуин покачал головой. Нет. Время еще есть. С ним Свет.

– Я этого не допущу, – резко сказал он и поспешил в крыло слуг.

– Андуин! – окликнул его Седогрив.

Но юный король не желал ничего слушать. Эйрин, Болвар, отец… Он потерял слишком многих из тех, к кому был неравнодушен, и терять Уилла не собирался. Ни за что.

Как и подобало тому, кто занимает в хозяйстве столь высокое положение, жилье Уилла было довольно просторным. Комната его выглядела безупречно опрятной, как и ее хозяин. Внутри имелся умывальник (на раковине – ни единого пятнышка), зеркало с бритвенными принадлежностями, гардероб, сундук для белья и удобное кресло для чтения. На столике рядом с ним стояла чашка чаю и мисочка с давно остывшей кашей.