Кристи Голден - World Of Warcraft: Перед бурей [litres]

Не сводя глаз с жителей Штормграда, отдававших дань уважения павшим, он продолжал:

– Видел я и другое. Видел, как на это поле вышел штормградский стражник. Завел разговор с Отрекшейся – с женой, а может, с сестрой. Но в конце концов покачал головой и ушел от нее. Вернулся назад, в крепость.

Андуин озадаченно поднял брови, но перебивать Генна не стал.

– Отрекшаяся понурила голову, постояла минуту… Просто постояла. А потом медленно направилась к своим, к Стене Торадина. – Генн повернулся к Андуину. – Ни тебе буйства. Ни… ни злобы, ни вражды. Похоже, обошлось даже без горьких слов. Да, счастливые встречи – это было замечательно, просто из ряда вон. Но меня как громом поразило другое: ведь эта неудавшаяся встреча была еще важнее! Ведь если люди и Отрекшиеся могут встретиться, пережив столько чувств, питая столько надежд, и вдруг не поладить – не понравиться, а то и проникнуться отвращением друг к другу – и попросту разойтись… – Седогрив покачал головой. – От Отрекшихся я видел только обман, предательство да кровожадность.

«И видел, как мой мальчик умирает у меня на руках, пожертвовав жизнью, чтобы спасти меня», – мысленно добавил он, но вслух этого не сказал.

– Я видел страшных, едва волокущих ноги чудовищ, бросавшихся на все живое с одним-единственным желанием – задуть, загасить огонь жизни. Но такого, как в этот день, не видел. И даже не думал, что увижу.

Андуин слушал, не перебивая.

– Я верую в Свет, – продолжал Генн. – Я видел его, он не раз приносил мне пользу – как тут не поверишь. Но я никогда не чувствовал его. Вот, например, в Фаоле не разглядел. Видел одно – какой-то омерзительный фарс, старого друга, умершего и, будто в насмешку надо мной, поднятого из могилы. Да еще лопочущего вздор, который никак не может быть правдой. Но вдруг он сказал такое, что действительно было правдой. Правдивее некуда. Его слова ранили, будто клинок, и я не мог этого перенести. – Генн глубоко вздохнул. – Но он был прав. И ты был прав. Да, я по-прежнему считаю: то, что сделали с Отрекшимися против их воли, просто ужасно. Однако теперь мне ясно: среди них есть такие, кого это не сломило. Некоторые остались людьми – такими же, как раньше. Выходит, я был неправ, за что и прошу простить меня.

Андуин кивнул и улыбнулся, но улыбка, скользнув по его лицу, тут же исчезла. Дело ясное: он все еще чувствовал на плечах бремя вины и упрямо не желал избавляться от душевных мук. Видно, время еще не пришло.

– Однако насчет Сильваны ты был абсолютно прав, – все с той же холодной горечью в голосе сказал Андуин. – Свет свидетель: я так жалею, что не послушал тебя.

– Нет, я и насчет нее ошибался, – возразил Генн, изумив Андуина уже во второй раз за какую-то четверть часа. – Не целиком, но все же. Я знал: во время встречи она непременно что-нибудь да выкинет. Но думал, что нападет она на нас, а не на своих же подданных.

Андуин страдальчески поморщился и отвел взгляд.

– Может, погубила их и Сильвана, но безопасность Совету Покинутых обещал я. Их смерти на моей совести. Их призраки будут преследовать меня всю жизнь.

– Ну нет, не будут, – возразил Генн. – Ты выполнил свою часть уговора. Никто из них не сознавал, что Сильвана Ветрокрылая не стерпит ни малейшего намека на что угодно, кроме полного и неукоснительного повиновения. А спросить меня, я так скажу: Совет Покинутых подписал себе смертный приговор уже одним своим существованием в качестве правящего органа. Рано или поздно, а повод разделаться с ними она бы нашла. Так что их призраки, если у Отрекшихся бывают призраки, не станут преследовать тебя, мой мальчик. Ты подарил им настоящее чудо.

Повернувшись к Генну, Андуин взглянул ему прямо в глаза.

– А скажи мне вот что, Генн: согласился бы ты на такое? Еще один раз увидеться с сыном – и заплатить за эту встречу жизнью?

Вопрос был совершенно неожиданным и застиг Генна врасплох. Старая боль встрепенулась в груди так, что Седогрив скрипнул зубами. Отвечать не хотелось, но что-то в лице юноши не позволило старику отказаться.

– Да, – после долгого молчания сказал он. – Я бы согласился.

И это было сущей правдой.

Глубоко, прерывисто вздохнув, Андуин кивнул.

– И все же эта трагедия нанесла шансам на мир великий ущерб. Уничтожила перспективу сотрудничества с Ордой в исцелении Азерот, а между тем азерит продолжает угрожать равновесию сил. Повредило все это и Альянсу. Сильвана воспользовалась моментом, обещавшим стать переломным, чтоб уничтожить тех, кого сочла врагами. И проделала это так гладко, так безупречно, что я не могу предъявить ей никаких обвинений. Слова она не нарушила. Калия была потенциальным узурпатором, а я не могу просить Штормград отправиться на войну из-за того, что вождь Орды решила казнить тех, кого сейчас начнет клеймить изменниками. Так она и вывернется. Она победила по всем статьям: уничтожила оппозицию, убила законную наследницу лордеронского трона, и притом сохранила облик благородного правителя, не поднявшего руки на Альянс и не развязавшего войну.

Генн молчал. Слов тут не требовалось. Он просто стоял рядом с Андуином, предоставив юному королю разбираться во всем самому.

Шли минуты. Наконец Андуин заговорил.

– Я никогда, никогда в жизни не оставлю надежд на мир, – сказал он. Голос его дрожал от сдерживаемых чувств. – Я видел много хорошего в столь многих Отрекшихся, что просто не могу изображать их всех злодеями, достойными истребления. А еще я никогда не перестану верить, что люди способны меняться. Но теперь я понял, что вел себя, точно крестьянин, вознамерившийся собрать урожай с отравленного поля. Это попросту невозможно.

Седогрив напрягся. «Мальчишка явно к чему-то ведет!»

– Люди способны меняться, – повторил Андуин. – Но некоторые – некоторые! – не хотят. Не желают. И Сильвана Ветрокрылая – одна из таковых.

Андуин глубоко вздохнул. Печаль и мрачная решимость на лице словно бы сделали его значительно старше своих лет. Такое же точно выражение Генн не раз видел на лицах тех, кому предстоит исполнить трудный, разрывающий сердце долг.

Но вот мальчишка заговорил вновь. Да, словам Андуина Генн был рад… но как же грустно, что ему пришлось их высказывать!

– Я убежден, – сказал Андуин Ллейн Ринн, – что Сильвана Ветрокрылая погрязла во зле окончательно и безвозвратно.

Это мой первый роман для Blizzard , начатый и завершенный в качестве штатного сотрудника компании. Возможность задать вопрос и тут же получить ответ, присутствовать на совещаниях, где решается далекое будущее Азерота, работать в атмосфере творчества, среди потрясающе талантливых создателей игры – все это и позволило мне написать эту книгу.