Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 1 [litres]

– И каждое из этих восемнадцати связываний написано на каждой из пружин? – уточнил он.

Я кивнул.

– Ненужное умножение усилий, – заметил Килвин, скорее в порядке беседы, чем осуждающе. – Кое-кто мог бы сказать, что в эту вещь вложено больше труда, чем нужно.

– Мне, в общем-то, плевать, что подумают другие, магистр Килвин, – ответил я. – Меня интересует, что думаете вы.

Он хмыкнул, потом поднял голову от чертежей и посмотрел на меня.

– У меня к вам четыре вопроса.

Я кивнул в ожидании.

– Прежде всего, зачем это нужно? – спросил он.

– Нельзя, чтобы люди гибли от засад на дороге, – твердо ответил я.

Килвин ждал продолжения, но мне больше нечего было сказать по этому поводу. Через некоторое время он пожал плечами и указал на другой конец мастерской.

– Во-вторых, где вы взяли этот… – он слегка нахмурился, – теветем… самострел?

У меня засосало под ложечкой. Я питал тщетную надежду, что Килвин, будучи сильдийцем, не знает, что подобные штуки у нас, в Содружестве, запрещены. А потом, я надеялся, что он просто предпочтет не спрашивать.

– Ну… добыл, магистр Килвин, – уклончиво ответил я. – Он был мне нужен для испытаний стрелохвата.

– Но почему было не взять обычный охотничий лук? – сурово осведомился Килвин. – И избежать таким образом владения запрещенным оружием?

– Охотничий лук слишком слабый, магистр Килвин. Мне необходимо было убедиться, что мое устройство способно перехватывать любые стрелы, а у арбалета выстрел куда более мощный, чем у любого другого оружия.

– Модеганский длинный лук ничем не уступает самострелу, – заметил Килвин.

– Из него надо еще уметь стрелять, – возразил я. – К тому же модеганский лук мне не по карману.

Килвин тяжело вздохнул.

– В прошлый раз, когда вы изготовили свою воровскую лампу, вы хорошо сделали плохую вещь. Это мне не нравится.

Он посмотрел на чертеж.

– На этот раз вы плохо сделали хорошую вещь. Это лучше, но тоже не очень-то хорошо. Лучше все-таки хорошо делать хорошие вещи. Согласны?

Я кивнул.

Он положил массивную лапу на мой арбалет.

– Вас кто-нибудь видел с этой вещью?

Я покачал головой.

– Тогда мы скажем, что она моя и что вы получили ее по моему совету. Она присоединится к прочему оборудованию, что находится в хранении.

Он сурово взглянул на меня.

– И в будущем, если вам понадобится нечто подобное, обращайтесь ко мне.

Это был весьма ощутимый удар: я-то рассчитывал продать арбалет обратно Слиту. Однако могло быть и хуже. Мне не хватало только неприятностей с железным законом.

– В-третьих, в ваших чертежах нигде не говорится ни о золотой проволоке, ни о серебре, – сказал он. – Более того, не могу представить, для чего они могли бы понадобиться в подобном устройстве. Объясните, для чего вы брали в хранении эти материалы.

Я внезапно остро ощутил прохладный металлический грам у себя на предплечье. Золото было необходимо для изготовления грама, но этого, конечно, говорить было нельзя.

– У меня деньги кончились, магистр Килвин. А мне нужны были материалы, которые нельзя взять в хранении.

– Например, ваш самострел.

Я кивнул.

– А потом еще солома, медвежьи капканы…

– Так один проступок влечет за собой другой, – неодобрительно сказал Килвин. – Хранилище – не лоток ростовщика и не может использоваться в качестве такового. Я отменяю ваш допуск к пользованию драгоценными металлами.

Я повесил голову, надеясь, что выгляжу достаточно пристыженным.

– Кроме того, в наказание вы отработаете двадцать часов в хранении. Если кто-нибудь спросит, вы расскажете, что вы натворили. И объясните, что в наказание вас заставили вернуть стоимость металлов плюс двадцать процентов сверху. Раз уж вы используете хранилище как ростовщика, с вас возьмут проценты, как то делают ростовщики.

Я скривился.

– Хорошо, магистр Килвин.

– Ну, и последнее, – сказал Килвин, развернувшись и положив массивную руку на стрелохват. – Как вы считаете, ре-лар Квоут, сколько может стоить такая вещь?

Сердце у меня подпрыгнуло.

– Значит ли это, что вы разрешаете выставить ее на продажу, магистр Килвин?

Огромный артефактор, похожий на медведя, воззрился на меня с удивлением.

– Разумеется, разрешаю, ре-лар Квоут. Это замечательная вещь. Она поможет сделать этот мир лучше. Каждый раз, как человек видит подобную вещь, он понимает, что артефакция помогает защищать людей от беды. Благодаря этой вещи люди станут думать лучше обо всех артефакторах.

Он посмотрел на стрелохват, задумчиво нахмурился.

– Но если мы собираемся ее продать, она должна иметь цену. Так что вы скажете?

Я размышлял над этим вопросом в течение шести оборотов. По правде говоря, я рассчитывал, что стрелохват принесет мне достаточно денег, чтобы оплатить обучение и вернуть Деви проценты за долг. Достаточно, чтобы протянуть в университете еще одну четверть.

– Честно говоря, не знаю, магистр Килвин, – сказал я. – Вот сколько бы вы заплатили, чтобы в ваши легкие не вонзилась трехфутовая ясеневая палка?

Он хмыкнул.

– Ну, своими легкими я дорожу, – сказал он. – Но давайте начнем с другого конца. Материалы обошлись в…

Он взглянул на чертежи.

– Примерно в девять йот, верно?

Сверхъестественная точность. Я кивнул.

– Сколько часов у вас ушло на то, чтобы его изготовить?

– Часов сто, – сказал я. – Может, сто двадцать. Но большая часть этого времени была потрачена на испытания и эксперименты. Второй такой я бы мог изготовить, наверно, часов за пятьдесят-шестьдесят. А если изготовить формы для штамповки, то можно и быстрее.

Килвин кивнул.

– Я предлагаю двадцать пять талантов. Как по-вашему, это разумно?

От такой суммы у меня захватило дух. Даже после того, как я расплачусь с хранилищем за материалы и мастерская возьмет свои сорок процентов комиссии, это все равно будет вшестеро больше, чем я мог бы заработать изготовлением трюмных ламп! Безумная сумма денег.

Я уже готов был согласиться, но тут мне в голову пришла одна мысль. И я нехотя покачал головой:

– Честно говоря, магистр Килвин, я предпочел бы продавать их подешевле.

Килвин поднял бровь.

– Люди согласятся платить столько, – заверил он меня. – Я видел, как они отдавали куда большие суммы за куда менее полезные вещи.

Я пожал плечами.

– Двадцать пять талантов – это бешеные деньги, – сказал я. – Получится, что безопасность и душевный покой будут доступны только толстосумам. По-моему, восьми талантов вполне достаточно.

Килвин долго смотрел на меня, потом кивнул:

– Как скажете. Восемь талантов.

Он провел рукой по крышке стрелохвата, словно поглаживая его.

– Однако, поскольку это первая и пока что единственная такая вещь, я заплачу вам за нее двадцать пять. Она отправится в мою личную коллекцию.