Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 1 [litres]

Перед экзаменами студенты зубрили как одержимые. После них они напивались, чтобы отпраздновать удачу или смягчить горечь поражения. По этой причине на протяжении одиннадцати экзаменационных дней большинство студентов выглядели в лучшем случае озабоченными и измотанными. В худшем же случае они слонялись по университету, как шатуны, посеревшие и с кругами под глазами от недосыпа, или с перепою, или от того и другого сразу.

Мне лично казалось странным то, как серьезно относятся к экзаменам все остальные. Ведь подавляющее большинство студентов было из знати или из богатых купеческих семей. Для них высокая плата за обучение была не более чем неудобством – это означало, что у них останется меньше карманных денег, которые можно потратить на лошадей и на шлюх.

Для меня ставки были куда выше. После того как магистры назначат плату, изменить ее уже нельзя. Так что, если назначенная плата окажется чересчур высока для меня, я не смогу учиться в университете, пока не найду, чем заплатить.

В первом дне экзаменов всегда чувствовалось что-то праздничное. Экзаменационная лотерея проходила в первой половине дня. Это означало, что те несчастные, чей жребий выпадал на первый день, вынуждены были проходить собеседование всего несколько часов спустя.

К тому времени, как я пришел во двор, через него тянулись длинные очереди, а те студенты, кто уже успел попытать счастья, слонялись вокруг, жалуясь на судьбу и пытаясь продать, купить или обменять свой жребий.

Ни Вилема, ни Симмона нигде не было видно, так что я встал в ближайшую очередь, стараясь не думать о том, сколько денег у меня в кошельке: один талант и восемь йот. Некогда такие деньги показались бы мне немыслимым богатством. Но на оплату обучения этого не хватало…

Вокруг стояло множество тележек, с которых торговали сосисками и каштанами, горячим сидром и пивом. От ближайшей тележки несло теплой выпечкой и салом. Там продавались пирожки со свининой – для тех, кто мог себе это позволить.

Лотерея всегда проводилась в самом просторном из университетских дворов. Большинство звали его «двором наказаний», хотя те немногие, у кого память была более долгой, называли это место Вопрошальным залом. Я же знал его под еще более древним названием: Дом Ветра.

Я некоторое время смотрел на листья, несомые ветром по булыжной мостовой, а когда поднял голову, то увидел глядящую на меня Фелу. Она стояла мест на тридцать-сорок ближе к началу очереди. Фела дружески улыбнулась мне и помахала рукой. Я махнул ей в ответ, и она вышла из очереди и подошла ко мне.

Фела была красавицей. Из тех женщин, каких обычно видишь на картинах. Это не та утонченная, искусственная красота, которую можно часто встретить у знатных дам. Красота Фелы была природной и естественной: большие глаза и пухлые губы, которые всегда улыбались. Здесь, в университете, где мужчин было вдесятеро больше, чем девушек, она выделялась среди прочих, как лошадь в овчарне.

– Можно я с тобой постою? – спросила она, подойдя ко мне. – А то там и поболтать не с кем, терпеть этого не могу.

Она одарила обаятельной улыбкой двоих парней, что стояли следом за мной.

– Я не лезу без очереди, – объяснила она, – я просто перешла из головы в хвост!

Парни возражать не стали, хотя их глаза так и бегали от меня на Фелу и обратно. Было очевидно, что они удивляются, отчего это одна из самых красивых девушек в университете бросила свое место ради того, чтобы постоять в очереди вместе со мной.

Хороший вопрос. Меня и самого это удивляло.

Я подвинулся в сторону, чтобы освободить ей место. Некоторое время мы молча стояли плечом к плечу.

– Ты чем будешь заниматься в этой четверти? – спросил я наконец.

Фела откинула назад волосы, упавшие ей на плечо.

– Наверно, буду и дальше работать в архивах. Химией буду заниматься. А Брандер меня позвал на математику многообразий.

Меня слегка передернуло.

– Там же одни цифры! Нет, мне такое не по зубам.

Фела пожала плечами, и ее длинные локоны, которые она только что откинула назад, воспользовавшись случаем, снова рассыпались, обрамляя лицо.

– Да нет, это все не так сложно, когда вникнешь. Больше похоже на игру, чем на что-либо другое.

Она вопросительно склонила голову:

– Ну а ты?

– Занятия в медике, – начал я. – Обучение и работа в фактной. И симпатия тоже, если Дал меня возьмет. Кроме того, мне, наверное, стоит поплотнее заняться сиарским.

– Ты говоришь на сиарском? – удивленно спросила она.

– Объясниться могу, – ответил я. – Но Вил говорит, что грамматика у меня просто кошмарная.

Фела кивнула, потом искоса взглянула на меня, слегка прикусив губу.

– А еще Элодин предложил мне присоединиться к его группе, – сказала она глухим от волнения голосом.

– А что, Элодин ведет занятия? – спросил я. – Я думал, ему не разрешают преподавать.

– Ведет, с этой четверти, – сказала она, с любопытством взглянув на меня. – Я думала, что и ты с нами будешь. Разве не он высказался за то, чтобы сделать тебя ре-ларом?

– Он, – кивнул я.

– Ой… – она, похоже, смутилась, потом поспешно добавила: – Ну, наверное, он просто пока не успел тебя пригласить. Или планирует заниматься с тобой отдельно.

Я отмахнулся от последнего замечания, хотя и был уязвлен мыслью о том, что обо мне забыли.

– Да кто его знает, этого Элодина? – сказал я. – Если он не сумасшедший, значит, он лучший актер, какого я когда-либо встречал.

Фела хотела было сказать что-то еще, потом нервно оглянулась по сторонам и подалась ближе ко мне. Ее плечо коснулось моего, вьющиеся волосы щекотнули мне ухо – она вполголоса спросила:

– А это правда, что он сбросил тебя с крыши Череповки?

Я смущенно хохотнул.

– Это запутанная история… – сказал я и довольно неуклюже сменил тему: – А как называется предмет, который он ведет?

Фела потерла лоб и разочарованно усмехнулась.

– Не имею ни малейшего представления! Он сказал, что название предмета – «Название предмета».

Она посмотрела на меня.

– Что это, вообще, значит? В расписании его надо будет искать под названием «Название предмета»?

Я честно сказал, что не знаю, ну а отсюда был всего один шаг до того, чтобы начать делиться анекдотами про Элодина. Фела рассказала, что один скриб застал его в архивах голым. А я слышал, что он как-то раз целый оборот расхаживал по универу с завязанными глазами. Фела слышала, что он придумал целый новый язык с нуля. А мне рассказывали, что он затеял драку в какой-то занюханной таверне из-за того, что один из посетителей упорно говорил «питание» вместо «еда».

– Да, об этом мне тоже рассказывали! – рассмеялась Фела. – Единственное, что мне говорили, будто это случилось в «Лошади и четверке», а подрался он с баронетом, который то и дело говорил «более того».