Джордж Мартин - Пламя и кровь. Кровь драконов [litres]

Шел третий день проклятого 120 года, прозванного годом Красной Весны. Промучившись сутки, Лейена подарила Дейемону желанного сына, но мальчик родился уродцем и час спустя умер. Обессиленная родами и горем мать пережила его ненадолго. Молодой мейстер Дрифтмарка ничего не мог поделать с начавшейся родильной горячкой; Дейемон полетел на Драконий Камень за более старым и опытным мейстером Герардисом, но помощь, увы, опоздала. Через три дня леди Лейена, двадцати семи лет, рассталась с жизнью. Перед самой кончиной она поднялась с постели, растолкала молящихся септ и пошла к Вхагару, чтобы полетать напоследок, но на ступенях башни упала и умерла. Принц отнес ее обратно на ложе. Гриб пишет, что принцесса Рейенира сидела вместе с ним у тела покойной и утешала его.

Смерть Лейены стала первой, но не последней из бед 120 года. Многие страсти, таившиеся под спудом, вырвались наружу в тот год, и многих постигло горе… но лорд Корлис Веларион и жена его принцесса Рейенис скорбели вдвойне.

Не успев оплакать дочь, они лишились и сына. Сира Лейенора, мужа Рейениры и законного отца ее детей, заколол на ярмарке в городе Пряном его друг сир Кварл Корри. Перед тем они, по рассказам торговцев, ссорились и громко кричали. Когда лорд Веларион явился забрать тело сына, сир Кварл уже скрылся, ранив тех, кто пытался его задержать. Говорили, что у берега его ждал корабль; больше его в Вестеросе не видели.

Обстоятельства этого убийства по сей день остаются тайной. Меллос пишет только, что сира Лейенора убил один из домашних рыцарей после ссоры. Евстахий называет имя убийцы и предполагает, что причиной могла быть ревность: Корри Лейенору наскучил, и он нашел себе нового фаворита, красивого оруженосца шестнадцати лет. История Гриба, как всегда, самая зловещая: это принц Дейемон заплатил-де Корри, чтобы избавить Рейениру от мужа. Принц приготовил убийце корабль, а затем перерезал ему глотку и бросил в море. Корри, домашний рыцарь сравнительно низкого рода, имел богатые вкусы, склонность к азартным играм и тощий кошель; это придает некоторую достоверность словам шута. Но никаких доказательств этому не нашлось ни тогда, ни позже, хотя лорд Корлис предлагал десять тысяч золотых драконов тому, кто доставит к нему сира Кварла или укажет, где тот скрывается.

Еще одно несчастье случилось, когда король и весь двор прибыли на Дрифтмарк к погребальному костру Лейенора. Многие прилетели на драконах, из-за чего Дрифтмарк, как пишет Евстахий, уподобился новой Валирии.

Всем известно, сколь жестокими могут быть дети. Принцу Эйегону в ту пору было тринадцать, Гелайене одиннадцать, Эйемонду десять, Дейерону шесть. И Эйегон, и Гелайена уже летали: она на Огненной Мечте, принадлежавшей ранее Рейене, Черной Жене Мейегора; он на молодом Солнечном, коего считали прекраснейшим в мире драконом. Даже у Дейерона, еще не летавшего, подрастал серо-голубой красавец Тессарион, и только средний принц Эйемонд оставался пока без дракона. Чтобы исправить это, король после похорон намеревался проследовать на Драконий Камень, где достаточно и яиц, и детенышей. Там Эйемонд, «коли смелости хватит», и выберет себе воздушного скакуна.

Эйемонда, коему и в десять лет смелости было не занимать, отцовские слова укололи, и он решил не дожидаться Драконьего Камня. Зачем ему какой-то детеныш или яйцо, когда тут, в Высоком Приливе, живет Вхагар, самый старый, большой и страшный из всех драконов?

Даже отпрыску Таргариенов опасно приближаться к дракону, особенно к старому, норовистому и недавно потерявшему всадника. Эйемонд знал, что родители не дадут ему сесть на Вхагара – подойти и то не позволят. Значит, надо встать на рассвете, когда все еще спят, и прокрасться на внешний двор, где держат Вхагара и прочих драконов. Так и сделав, Эйемонд внезапно услышал чей-то тоненький голосок: «Держись от него подальше!»

К нему обращался Джоффри, младший из сыновей Рейениры: трехлетний малыш сам встал пораньше, чтобы проведать своего молодого Тираксеса. Боясь, что малявка поднимет тревогу, Эйемонд шикнул и пихнул Джоффа в драконий навоз. Тот поднял крик, а Эйемонд проворно влез на Вхагара. Страх поимки, говорил он, вытеснил из его сердца страх быть поджаренным и пойти дракону на завтрак.

Называйте это как хотите: смелостью, безумием, счастливым случаем, волей богов или капризом дракона. Кто может проникнуть в разум такого чудища? Так или иначе, Вхагар встал, взревел, порвал свои цепи и взвился в воздух! Так юный Эйемонд стал драконьим наездником и дважды облетел вокруг башен замка.

На земле его, однако, встретили братья Веларионы: Джофф сбегал за старшими, пока Эйемонд летал. Джаку минуло всего шесть, Люсу пять, но их было трое, и деревянные мечи они не забыли взять. Эйемонд отбивался свирепо: он сломал Люсу нос кулаком, а у Джака отнял меч и ему же засветил по затылку. Все это время он насмехался над братьями, обзывая их Стронгами. Джак, уже понимавший, хотя и смутно, смысл его оскорблений, снова бросился на врага, а Люс выхватил свой кинжал и полоснул Эйемонда по лицу, задев правый глаз. Когда наконец прибежали грумы, принц катался по земле, воя от боли, а Вхагар ревел, вторя ему.

Король приказал каждому из мальчиков принести противной стороне свои извинения, но разгневанных матерей это не успокоило. Алисент требовала, чтобы Люцериса тоже лишили глаза, Рейенира настаивала, чтобы Эйемонда допросили «как следует»: пусть скажет, от кого он слышал прозвище «Стронги»! Оно подразумевает, что ее сыновья бастарды, не имеющие права на трон, а сама она повинна в измене мужу и государству. Эйемонд ответил отцу, что так Веларионов называет старший брат Эйегон, а тот, когда его спросили о том же, сказал: «Это все знают, довольно на них посмотреть».

В конце концов король заявил, что не желает больше ничего слышать. Глáза никого не лишат, но если кто-нибудь, «будь то мужчина, женщина или ребенок, простого или благородного рода», вновь назовет его внуков Стронгами, ему вырвут калеными щипцами язык. Рейенира и Алисент по велению Визериса поцеловались и обменялись ласковыми словами, но их фальшивые улыбки могли обмануть разве его одного. Что до самих мальчиков, то Эйемонд говорил, что в тот день потерял глаз и обрел дракона, считая сие честной меной.

Дабы пресечь новые ссоры, сплетни и клевету, король приказал Рейенире с сыновьями сидеть на Драконьем Камне. Отныне ее телохранителем будет королевский гвардеец сир Эррик Каргилл, Костолом же вернется к себе в Харренхолл.

Такое распоряжение, пишет Гриб, было на руку лишь одному человеку: принц Дейемон, живя на соседнем острове, мог теперь всласть утешать племянницу без ведома короля.

Королю Визерису предстояло править еще девять лет, но семена Пляски Драконов были уже посеяны и как раз в 120 году начали прорастать. Теперь пришел черед старших Стронгов. Десница лорд Лионель уехал вместе с сыном и наследником Харвином в их огромный полуразрушенный замок. Вскоре в их башне случился пожар, и отец с сыном погибли вместе с тремя рыцарями и дюжиной слуг.