Иван Вологдин - Война орденов. Время Орды

В 1255 году мы выкупили крепость в Киевском княжестве и в земле Новгородской, куда отправился Ярополк, мотивируя это тем, что ему хотелось бы дожить остаток лет своих на родной земле.

Теперь мы могли похвастать тем, что у нас были свои места в нескольких княжествах. Это дорогого стоило, а поэтому пришлось расширять спектр услуг, предоставляемых Орденом.

Мы стали выполнять и полноценные заказы и в 1257 году, по зову Александра Ярославовича участвовали в подавлении восстания в Новгороде, которое вспыхнуло среди населения по поводу политики, проводимой Великим Князем.

Наш тайный покровитель, к этому времени, занял самое высокое положение среди князей на Руси и никто не мог противиться его силе. В 1252 году, после второй поездки в Орду, Александру Ярославовичу Невскому достался и Владимирский престол, что делало его единовластным правителем всея Руси.

Он и раньше проявлял к Ордену видимую лояльность, но в 1257 году, когда мы в открытую поддержали его, противясь Новгородской смуте, Великий Князь стал лично курировать вопрос о финансировании Алого Ордена, на который рассчитывал опереться, в случае большого конфликта.

Я и не заметил, как алчность поглотила меня, вынуждая выискивать всё новые и новые формы дохода. Изначальные идеи забылись, замусолились в звоне серебряных и золотых монет. Реальная власть туманила разум, что вызвало ряд междоусобных конфликтов в цитадели Ордена, где часто моим решениям противились благоразумные Сергий и Феофан.

Воистину власть — худший, опаснейший наркотик! Она затуманивает разум, подсаживая на дурман всё возрастающего влияния и лишь немногие способны справляться с её соблазнами.

Очевидно, что повзрослевший Александр Ярославович, также не смог противостоять её влиянию, и был заинтересован только в личной силе.

К стыду своему признаю, что уже в 1258 году, принимая из рук Каны второго сына, а в 1259 году дочь, я думал лишь о том, как же мне обезопасить собственную семью, в погоне за своими интересами, забыв об интересах страдающего народа.

Когда твой брат только учился ходить, ты, Владимир, с малых лет получал невиданную подготовку от лучших учителей Ордена. К девяти годам ты бегал без устали, рубился деревянным мечом и настолько преуспел в магии, что намного раньше своего беспутного отца проучил своего первого лешего.

Я так гордился тобой, но всё не мог усмирить набранный мною же разгон, вынужденный пребывать в отъездах по десять месяцев в году.

В 1262 году наши соратники без зазрения совести подавили ряд восстаний в Ростове, Суздале, Владимире и Ярославле, которые возникли против сборщиков монголо-татарской дани и откупщиков, после чего весь процесс сбора дани передан русским князьям, что позволило достаточному количеству серебра оседать уже на территории Руси.

Это было крайне выгодно для многих властителей, что позволило потихоньку начать выправлять внутренние дела. Так, в очередной раз, на горе и крови народа, сильнейшие люди земли русской, выправили общее плачевное положение дел, не потеряв свою репутацию в глазах Великих Ханов Орды.

В этом же году первая тысяча Ордена учувствовала в составе литовских и русских дружин в сражениях с европейским конкурентом — Ливонским Орденом, где помогла одержать ряд убедительных побед.

В этом походе, от старости, умер мой добрый друг и соратник Ярополк. Это печальное для Алого Ордена событие произошло на обратном пути, после чего руководителем Новгородской цитаделью был избран неизвестный мне соратник Иван Вологодский, которого пришлось тихо устранить из-за разницы во взглядах.

С растущей властью и влиянием мы превращались в ту силу, которая была способна сдвинуть устоявшееся положение вещей. Что еще нужно было в век всеобщего хаоса и рабства? Только жесткие, четкие, страшные меры по скреплению расползавшихся союзов.

Мы поняли ценность магических знаний и везде стремились добыть оные. Мы поняли и ценность технологий, выискивая во всех концах земли достойные изобретения военного толка.

Все было до безобразия хорошо, и, признаться честно, я и думать забыл о предостережении Сета, пока один гонец, укутанный в чёрный плащ, под покровом ночи не принес мне письмо.

В нём Сет приветствовал меня как доброго друга и советовал сбавить обороты, ибо, по его мнению, Алый Орден стал слишком опасен для его планов. Он мягко намекнул, что в случае отказа будет вынужден принять ответные меры и моя сила и покровительство самого Александра Ярославовича, никак не смогут ему помешать.

Также он предлагал схему подчинения Алого Ордена его влиянию, в котором он фактически становился единовластным властителем, подле которого мы могли быть, разве что, как советчики и первые заместители, и лишь в этом случае он признавал наше право на жизнь.

Меня взбесило это письмо! Я считал, что полнокровная армия Алого Ордена сможет остановить любую силу, особенно обороняясь в цитаделях, абсолютно независимых от внешнего мира. Мы могли держать осаду десятилетиями, пользуясь современными технологиями и собственными знаниями, а поэтому, надеясь на помощь Великого Князя, я довольно резко отказал гонцу, отправив его восвояси.

14 ноября 1263 года Александр Ярославович, возвращаясь из Орды, почувствовал сильное недомогание и умер в городе Городце, расположенном на Волге. Смерть носила весьма загадочный характер, так как за день до этого без вести пропали четыре послушника Алого Ордена.

Данное происшествие насторожило меня и могло восприниматься только как вызов, брошенный хитрым Сетом мне лично. Дальнейшая жизнь подтвердила это.

Очередная поездка «по миру» летом 1264 года окончилась тем величайшим ужасом, который способен испытать только сильно любящий человек…

Пребывая в чрезмерной, опасной самоуверенности, я, во главе могучего отряда Алого Ордена, отправился в земли Новгородские, на границу с Литвой, где по уверениям нового Новгородского посадского Мстислава завёлся какой — то подозрительно сильный разбойник, который, как говорилось в грамоте, чуть ли не в одиночку мог разбивать многочисленные обозы своими тёмными умениями.

Ведун, обративший таланты свои во зло, был мне особенно противен (в чужом глазу занозу видим, в своём бревна не замечаем), а посему, несмотря на небольшую плату, предложенную за дело, пребывая в благостном расположении духа, я согласился выполнить заказ.

Приказав готовиться к отъезду поутру пятидесяти дружинникам Алого Ордена и десяти ведунам, которые входили в ту стадию обучения, в которой требовалась живая практика, а не голые теории, я пришёл в покои Каны, где застал свою жену в предельно расстроенном настроении, которое хмурилось из-за моего скорого отъезда: