Константин Крапивко - Бог пива [litres]

– Меня Красноносый Джем готовить это дело учил, – сказал Бьорн, – вместе с котлом стрескаете и не заметите!

Я закинул голову. Было еще совсем светло (и чувствовалось, что будет светло еще часа два). В Подмосковье в это время частенько уже выползает бледная загадочная луна, но тут луны не было. Зато были две яркие даже сейчас звезды.

– Ночь тиха, – сказал я по ассоциации. – Пустыня внемлет богу. И кишка с кишкою говорит…

– Какая же это ночь? – возразил Бьорн. – Художник должен быть правдив! Хотя стихи и недурные.

Я хотел сказать, что это не мои стихи, что я их просто переврал, – но не успел.

– На последнем банкете в честь именин его превосходительства градоначальника, – порадовал нас граф ценным сообщением, – среди прочего подавали печеную телятину. Вы не поверите, господа! Ингредиенты простейшие! Сначала нарезанные толстые куски вымачиваются в вине, немного петрушки, ломтики лимона и банальнейший соус из хереса с горчицей… Но когда вам ее подают и вы ее режете, а на подогретое серебро блюда сочится розовый сок…

– Буйволица, – веско и сурово перебил Касалан. – На празднике второго урожая.

– О, какая была буйволица в позапрошлый год, да! – взвыл Ухо Дятла. – Мне досталось ребро, а на нем кило мяса, да! Бедные, бедные чужеземцы, они никогда не пробовали и кусочка нашей буйволицы…

– Да фигня это все! – не выдержал я, отбрасывая недозабитую трубку в сторону. – Знаю я про вашу буйволицу! Отстой! Целиком, на вертеле! Половина сгорела, половина сырая! А вот мама брала нашу чугунную гусятницу, и в нее поросенка, да с гречневой кашей и грибочками…

– Заткнитесь все! – проревел Маленький Дик. – Вы не пробовали акульи плавники под маринадом, так что заткнитесь!

– Да иди ты со своими плавниками… – просипел малость оклемавшийся Крыс. – И со своим маринадом! Берете маленьких карасиков, крохотных, вот таких, – Крыс показал опухший мизинец, – чистите – и на сковородочку, в шипящее масло. Потом варите молоденькую картошечку и непременно сметанки… Бьорн, когда мы наконец жрать будем?

– Скоро, – пробуя, пообещал Бьорн. – Уже почти. Минут пять потерпите.

Я нашел трубку, закурил и заставил себя не слушать этих садистов. Как-нибудь уж высижу пять минут… Главное, надо будет себе порцию посолиднее урвать (я большой, мне надо гораздо больше калорий, чем, допустим, хлюпику Крысу)… Помню, дед для пельменей обычно проворачивал в мясорубке три сорта мяса – свинину, баранину и… Нет, так дело не пойдет, надо от еды абстрагироваться! О, поучу-ка я свои заклинания, пока время есть. Отвлекусь. Я достал и развернул распечатку.

– Позвольте поинтересоваться, любезный друг Энди, что за письмена вы с таким интересом изучаете? – спросил граф.

Видать, тоже решил отвлечься. Я обнаружил, что положил листок с заклинаниями ему на колени.

– Впервые вижу столь удивительные иероглифы, хотя в свое время, признаюсь, изучал многие виды письменности. И с каким искусством они написаны!

– Никакого особого искусства, – проворчал я. – Лазерный принтер и новый картридж – вот и все искусство… Хотя картридж в данном случае старый, вон полосу оставил.

– Ничего не понял, – сказал граф, – но спасибо за объяснения. Видимо, очередная магия, я уже привыкаю.

– Половина отряда магов, – просипел Крыс, – а простого дождика вызвать не могут. Духотища невозможная!

– Я не маг, я бог, – сказал Бьорн, подсаливая свое варево, – а дождик и правда не умею.

– А я маг, я умею, – похвастался я, – я много всяких дождиков умею!

– Ну так пусть будет дождик, – попросил Крыс, раздирая ворот рубахи и шею ногтями. – И ветерок…

– Да пожалуйста, – сказал я, елозя пальцем по распечатке. – «Животворящий», боюсь, слишком теплый, «Тещины слезы» мы вряд ли переживем… Вот вроде подходящий – сейчас сделаем попрохладнее…

Встав, я по-ленински тыкнул рукой в небо и, наслаждаясь общим вниманием, торжественно провозгласил:

– «Вихри враждебные»! Исполняется впервые… ну, мной – впервые. Итак. Пусть сильнее дунет ветер! Пусть сильнее грянет гром! Пусть промокнет все на свете… Ом!

Со словом «Ом» мгновенно почерневшее небо рухнуло вниз, к самым нашим головам, и разломилось на куски многосуставчатой ослепительной молнией. Ледяной смерч ударил по костру, перевернул котел и швырнул прямо мне в лицо несколько пылающих головешек. Защищаясь, я вскинул руки и упал на спину. Ветер рывком выхватил из моих пальцев распечатку. Издевательски, так громко, что заложило уши, расхохотался гром. Вокруг, высоко отскакивая от земли, защелкали здоровенные градины. Чувствительно получив по макушке и плечу, я бросился вдогонку за распечаткой, и тут град пошел стеной. Я упал, поскользнувшись. Полыхнула новая молния, и я увидел, что драгоценную бумажку прижало к стволу дерева. Раня босые ноги о ковер града, втянув голову в плечи и матерясь, я поскакал к ней. Ветер так сильно прибивал бумагу к стволу, что отлепить ее удалось с трудом. Молнии били уже каждую секунду, градины стали еще больше, хотя крона дерева и защищала меня от прямых ударов…

Наверное, продолжалась вся эта вакханалия не слишком долго, но мне это время показалось вечностью. Съежившись у корней и вцепившись в них, я ждал, когда меня или поразит молнией, или оторвет от дерева порывом ветра и швырнет вниз, с обрыва. Дуло так, что было трудно дышать, пальцы на руках окоченели и не слушались. От грома болели барабанные перепонки, мне казалось, что я оглох. Холод пробирал до костей… «Чтобы стоять, я должен держаться корней», – шептал я, как бы молясь, хотя вовсе и не стоял…

Потом вдруг стало полегче. Сначала как-то разом кончился град, как отрезало, а молнии стали бить заметно реже. Ветер стих, будто выключили исполинский кондиционер. Сразу потеплело. Тучи, быстро рассеиваясь, поползли в стороны и вверх. Я набрался мужества, с трудом разжал негнущиеся пальцы и поднялся. Землю устилали тающие градины, котел, в котором три минуты назад томился вожделенный ужин, далеко откатило от разоренного костра. Спутники мои, растерянно сбившиеся в кучу под соседним деревом, смотрели на меня с одинаково недоброжелательным выражением на лицах. Я порадовался, что деревья растут тут так редко и что нас разделяет не меньше десяти метров.

– Милый Энди, друг наш! – окликнул меня граф. – Идите, пожалуйста, скорее сюда. Есть интересный разговор!

– Убью-у! – проорал менее сдержанный Маленький Дик, видимо, забывший, что остаток дней он собирался посвятить добрым делам.

Дик схватил с земли особенно чудовищную, каких и в природе-то не бывает, с кулак, градину и запустил ее в меня с молодецким хаканьем.

Градина со свистом ушла в листву высоко над моей головой. Раздался пришибленный короткий вскрик, сверху затрещало – с дерева падало тяжелое. Я машинально отскочил в сторону, а на то место, где я стоял только что, рухнул странный человечек в коротком шелковом халате (у Львовны похожий, она его зовет «купальный»). Человечек был так мал, что сначала я принял его за ребенка.