Александр Рудазов - Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона [litres]

Вернувшись с толстенной пачкой периодики, Щученко углубился в изучение последних новостей. При этом он громко кхекал, потел, беспрерывно ел соленые помидоры и время от времени густо краснел. Коммунистическая пресса его родины до сих пор сохраняла редкое целомудрие во всем, касающемся… да просто во всем. Фотографии, считающиеся у нас всего лишь слегка фривольными, для Щученко выглядели страшнейшей порнографией.

– Шо за бредятина! – непрерывно ворчал он. – Дружить, значить, с Американщиной – во дурость-то, а? Да там же сплошь омерзительные капиталисты! Родину всю разбазарили, як чашку на осколочки раскололи…

На то, что у нас не было Третьего Потопа, он особого внимания не обратил – полковник никогда не интересовался историей, географией и прочими науками, не относящимися к современной политической обстановке. То, что у этой Москвы нет моря, он тоже пока что не заметил. А я не стал его просвещать – по себе знаю, как опасно вываливать на человека слишком большую лавину новой информации. Со мной так было – до сих пор в себя прихожу.

– Не волнуйтесь, товарищ Бритва, выручим мы этот мир из, значить, тяжелой беды, – ободрил меня полковник. – Для начала надо захватить почту и телеграф…

– Сейчас это уже бесполезно, – посочувствовал ему я. – Средства связи шагнули далеко вперед. Почта и телеграф – вчерашний день, они уже большой роли не играют.

– Вы, товарищ Бритва, мене с мысли не сбивайте, – строго потребовал Щученко. – Найдем, шо захватить. Какая здесь, значить, средства связи самая востребованная?

– Хм-м-м… Ну, теперь вот Интернет все больше под себя подминает… Может, лет через пятнадцать-двадцать вообще все через него будет идти…

– Ага! А де у него главный центр?

– У кого?

– У этого вашего… як его?.. Нтернету! Де, значить, располагается центральное руководство и хто там усем руководить?

– Да как вам сказать… – озадачился я. – В Интернете, собственно говоря, никакого руководства нету… да и центра тоже…

– А хто ж там главный? Хто за все, значить, отвечаеть?

– Да никто.

– Анархизм! – догадался Щученко. – У-у-у, вражье семя! Не добили их в семнадцатом году, воть они, значить, и развернулись! Социал-анархисты – их, значить, хлебом не корми, дай порядок разрушить! Воть они де окопались-то! Значить, принимаем политически верное решение – Нтернет ваш закрыть! Анархии не допущу!

– Флаг вам в руки, – хмыкнул я, представив, как полковник попытается сделать нечто подобное. – Лева, ты меня не подменишь? А то я уже устал от этого театра абсурда!

– Извини, Олег, это твой гость, – торопливо отказался Святогневнев.

И запер подвальный люк изнутри, предоставив мне отдуваться в одиночку.

В два часа Щученко сделал перерыв и нажарил целую кипу блинов. Блины у него получились на удивление аппетитные – тонкие, поджаристые, хрустящие, обильно политые маслом.

– Воть, товарищ Бритва, угощайтесь, значить, по-нашему, по-простому, по-советски, – хлебосольно указал мне на блюдо полковник.

Я не заставил себя долго ждать. И Щученко тут же дико и возмущенно завопил.

– Что такое?! – возмутился я, пережевывая блины.

– Да воть ни черта себе шо такое! – выказал мне свои претензии полковник. – Вы, товарищ Бритва, жрать здорово, значить, навострились! Настоящий товарищ и коммунисть сам кушаеть и с товарищем делится! Воть, значить, як я! А вы каждой рукой по пять штук блинов захапали! Ишь, насадили на свои нохти нестриженые! А нам с товарищем Святогневневым всего, значить, четыре блинка оставили! Шо за буржуйские замашки?! Вы эгоисть, товарищ Бритва, я вам так кажу!

Я виновато потупил взор и машинально отправил в пасть четыре последних блина. Полковник схватился за сердце, вытер лысину платком, матюгнулся и поплелся обратно на кухню – готовить еще.

– Вкусно! – вслед ему крикнул я. – Вы, товарищ полковник, секрет какой-то знаете?

– Какой здесь, значить, секреть… – сердито проворчал Щученко. – Просто замешивай тесто с творогом пополам, воть и вся хитрость… Только творог надо брать хороший, советский, а не эту вашу американщину с цветными, значить, картинками… Ничего-ничего, воть мы здесь, значить, развернемся как следуеть, мы всех тапками передавим!

Я выслушивал наполеоновские планы этого новоявленного большевика до самого вечера. Щученко, отойдя от первого потрясения, смекнул, что ему представилась уникальная возможность. В нашем-то мире реального коммунизма почти не осталось. Просто невспаханная целина. Вот полковник и решил ее вспахать.

Хотя у него, конечно, ничего не получится.

– Товарищ Бритва, вы шо, спите? – поднял мою вялую руку полковник, безуспешно ища пульс.

– Да.

Я действительно сплю. Просто теперь мой сон мало отличается от бодрствования – я по-прежнему могу думать и даже разговаривать. Только вяло, лениво и неохотно.

– Штирлиц спал, – равнодушно сообщил я, даже не думая просыпаться. – Но он точно знал, что ровно через пять минут проснется и начистит репу козлам, вздумавшим его будить.

– Опять, значить, этот ваш фашизм? Лучше ответьте мне, как на духу, товарищ Бритва, – есть ли в стране надежные товарищи? – строго спросил Щученко.

– А чем вас Зюганов не устраивает?

– Мелкий оппортунист! – отрубил полковник. – Мы эту зюгановщину повыведем! Чую в ем, значить, вражью закваску!

– Угу. Ну, у вас в таких делах больше опыта, вы и решайте. Может, телевизор включить?

– А вот и… можно. Мой вам, значить, коммунистический заветь – включайте смело! Только не пакость какую-нибудь, а нашу, значить, советскую программу! А то ваше поганое телевидение кажет одну лишь порнографию и рекламу проклятых капиталистических товаров!

Я послушно включил полковнику документальный фильм о Второй мировой. Решил, что это ему должно понравиться.

– А получше ничего неть? – спросил он, без особого интереса глядя на ползущие танки.

– Вот, пожалуйста, – переключил я. Там шла «Карнавальная ночь».

– Це я, значить, уже видел. Товарищ Рязанов. Другое шо-нибудь.

– Ну вот, советский мультфильм, – включил я «Кота Леопольда».

– Це, значить, для детей. Ну-ка, товарищ Бритва, передайте мне эту включалку!

Полковник пару минут щелкал пультом, а потом остановился на сериале «Спасатели Малибу».

– О!.. – сделал рот буквой «О» он. – О!.. О-о-о!

– Полковник, это, конечно, не порнуха, но все-таки не…

– Не мешайте, значить, мне, товарищ Бритва! – отмахнулся Щученко, внимательно глядя на бегущих спасательниц. – Врага, значить, надо знать в лицо! К тому же це познавательное кино, про спортсменов… спортсменок. Смотрите, значить, як они красиво бегуть! Эстетика! Радоваеть глаз!

– Да, бегают они здорово, – согласился я. Глаза у нас обоих сами собой двигались вверх-вниз. В унисон.