Александр Рудазов - Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона [litres]

– Ты зачем мои стаканы выкинул?!

– А ты зачем в меня ими кидалась?

– А ты зачем Юрку выгнал?!

– Что?.. – удивился Юра.

– Не тебя, – отмахнулась Маша. – Алексеева Юрку.

– Это который с тобой?..

– Да, именно со мной!

– А зачем твой Юрка на меня с молотком пошел? Еще бы рогатину захватил! Я вам не косолапый мишка! И я ему, кстати, ничего даже не сделал – просто стоял и улыбался. Нельзя, что ли? И вообще – считайте это демонстрацией. Вам самим я вреда причинить не могу, но вот вашим вещам… Или, скажем, родственникам… Намек понятен?

– А если бы не эта дурацкая клятва, мы бы вас всех давно зарезали, – подал голос Рабан.

«Они тебя все равно не слышат», – скептично подумал я.

– А ты им озвучь.

– Угу. Иголки патефонные только наточу, и сразу.

– Что? – снова протупил Юра.

– Да это я так, своим мыслям. Держи свой плакатик, радуйся.

Когда я протянул студенту копию «Джоконды», он сначала просветлел лицом. Касаясь рамы произведения бессмертного Леонардо, его руки заметно дрожали. Но уже в следующую секунду до него дошло, что здесь что-то не так. Он перевернул картину и отупело уставился на ценник, который я заботливо пришпилил кусочком скотча.

– Это же репродукция… – пролепетал Юра.

– Конечно, – спокойно вскрыл еще один молочный пакет я. – Но ведь «Джоконда»?

– «Джоконда»… Но репродукция!

– Угу. Точно. А чем ты недоволен? Желание исполнено, следующий.

Я ехидно продемонстрировал ему и всем остальным договор, с которого исчезла третья подпись. Договор был не в претензии.

– Но ведь репродукция же! – уже чуть не плакал Юра.

– [цензура] тебя, лох ушастый? – заржал Сева. – А не [цензура] всякую [цензура] загадывать!

– Триста пятнадцать рублей… – грустно прочитал ценник обманутый заказчик. – Это еще и дешевая репродукция!

– Самая дешевая из всех, какие только были, – довольно подтвердил я. – Но дырку на обоях загородить сгодится. Так кто следующий?

– Я, – подняла руку Маша. – Но я уступаю. Можно я буду последней?

– Можно, можно, – отпихнул ее Сева. – Значит, я хочу… хотя погодите… лучше я… нет, на [цензура]… а вот если…

– Совет надо? – осторожно предложил Миша.

– Пошел на [цензура], – коротко ответил ему Сева. – Так, чего бы такого… Надо как следует подумать… Что бы я такое загадал, если бы…

– Если бы у тебя были мозги? – уточнил я. – Тогда бы ты загадал что-нибудь умное. Ты думай, думай, я не тороплю.

– Ла-а-а-адно… – поскреб висок Сева. – А если я попрошу… у-у-у… еще тысячу желаний?

– Увеличивать нельзя, – автоматически ответил я. – Одно. Никаких хитростей – такие фокусы срабатывают только в глупых сказках. Хотя загадывай, если хочешь – просто потеряешь единственное.

– А если я попрошу… это я еще не прошу!.. если я попрошу отпи… ну, избить нашего декана? Такая сука, все время достает…

– Мне нетрудно, – сухо ответил я. – Но я разозлюсь. Не люблю работать держимордой.

– Тогда… тогда… тогда я…

– Слушай, ну попроси, чтобы я не мстил тебе, когда освобожусь от ваших дурацких желаний! – не выдержал я.

Эти мои слова подействовали на собравшихся, как ледяной душ. Они оцепенело уставились на меня, явно прокручивая в голове, как я, демон, могу им отомстить. А потом Юра тихо спросил:

– А вы… вы будете мстить?

– А ты как думал? – сблефовал я. – Читай внимательно контракт – по окончании работы я освобождаюсь от всех обязательств по отношению к вам! И могу делать все, что захочу! Захочу – пошинкую вас в капусту. Захочу – вырву глаза и заставлю сожрать. Захочу – выгрызу дырки в животах и пущу туда живых хомячков. Пусть побегают. Захочу…

– Мамочки! – упала на ближайший стул слабонервная Надя.

– А чего сразу не сказал? – растерянно ахнул Сева.

– Чтоб не лишать вас удовольствия, – огрызнулся я.

На самом деле мне это только что пришло в голову. На самом деле я, конечно, не собираюсь мстить этим пацанам, но припугнуть как следует будет нелишним.

Сева все больше скисал. Под маской храбрящегося петушка обнаружился банальный трус. Как говорится, и хочется, и колется – он бы на моем месте непременно отомстил козлу, заставившему его пахать задаром, и, естественно, полагал, что и я поступлю аналогичным образом.

– Хочу, чтобы ты мне не мстил, – в конце концов заявил он.

– Исполнено, – удовлетворенно взглянул на договор я. – Можешь спать спокойно.

– А мы? – испугался Миша.

– А вот вам спокойного сна не обещаю, – развел руками я.

– Надь, я тебе половину денег отдам, только попроси, чтоб он и меня не трогал! – взмолился толстяк.

– А что, уже моя очередь? – пролепетала девочка, растерянно глядя на товарищей.

– Остались только дамы, – подтвердил я. – Давайте, давайте, не тяните время!

– А можно попросить, чтобы вы… ну, никого не трогали? – робко спросила она, зачарованно глядя мне в пасть.

– Конечно, можно, – не очень охотно согласился я.

Она так и сделала. Я вторично пообещал пальцем не прикасаться ни к кому из них. Правда, украдкой намекнул, что родственники и друзья по-прежнему висят на волоске – мне очень хотелось, чтобы и Маша истратила свое желание на какую-нибудь ерунду.

Но не тут-то было. Скорее наоборот – получив гарантию безопасности лично для себя, она как-то очень хитро заулыбалась.

Хотя что ей – из родственников только отчим, а он ей абсолютно безразличен. Пожалуй, она даже не против, если я его расчекрыжу – получит вторую квартиру. Когда ее матушка умерла, Маша быстренько разменяла их трехкомнатную на две однокомнатные, да еще и с доплатой. Причем все деньги прикарманила. Вот так бедный отчим неожиданно для себя переселился аж за МКАД. Хотя и женился-то только для того, чтобы приобрести хорошую квартиру внутри Садового кольца. Но падчерица оказалась еще хитрее…

– Ладно, загадывай, – прохрипел я, настороженно глядя на эту начинающую, но безусловно талантливую интриганку.

– Ничего сложного, – заверила меня она. – Сколько там времени?

– Почти час ночи, – сообщил Миша.

– Ну и отлично. В общем, я хочу, чтобы ровно в полночь… то есть через двадцать три часа ты явился прямо вот по этому адресу, – протянула мне бумажку она. – Точно в полночь! И через окно.

– Зачем? – тупо уставился на нее я. – Это точно все?

– Все, все…

Я был не единственным, кто ничего не понимал. Судя по взглядам остальных пятерых, они тоже не знали, зачем вдруг Маше понадобилось мое присутствие в полночь в данной квартире. Пятнадцатый этаж…

Чую пакость, чую пакость. Чую!

– Патрон, только не выходи из себя, – поспешил предупредить меня Рабан. – Держи себя в руках!

– В чем подлость? – мрачно осведомился я.

Маша посмотрела на меня наивными глазами молодой газели. Они были настолько честными, что я окончательно убедился – меня ожидает что-то поразительно мерзкое.