Александр Рудазов - Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона [litres]

– Значит, все-таки обучился всего за год? Вундеркинд, однако.

– Такое невозможно, – поморщился Торквемада. – По долгу службы мне приходится знать очень многое о чернокнижниках. О их делах, о их возможностях. На протяжении жизни я сталкивался с самыми разными колдунами и ведьмами. Обычно наше общение продолжалось недолго… и заканчивалось чаще всего костром. Однако в Ромеции даже сейчас существует легальная школа магов. Она там всегда существовала. Будь моя воля, эту мерзкую башню давным-давно бы сожгли вместе со всеми обитателями. Мне почти удалось добиться от прежнего папы буллы, запрещающей тайные науки во всех их проявлениях. Вне зависимости от того, противостоит ли чернокнижник Господу открыто или же прикидывается добрым христианином!

– Полагаете, настоящих христиан среди них нет?

– Есть и те, что веруют искренно. У меня немалый опыт – я давно научился отличать еретика, просто глядя в глаза. Если это человеческие глаза, конечно, – зло уставился в мои красные буркала великий инквизитор. – Однако это не имеет значения. Нельзя вырастить пшеницу, не распахав поля. Несколько невинных душ – небольшая плата за полное избавление от ведьмовства и ереси!

– Четко обозначенная политическая программа, – оценил я. – Уважаю, но не разделяю. Так что там с кардиналом-то?

– Обучиться чему-то подобному, – указал на клочья жареного ягненка Торквемада, – всего лишь за год невозможно. Просто невозможно. Как и любая наука, злокозненное чернокнижие требует начинать с малого и постепенно подвигаться к более сложному. Человек сначала учится ползать – и только потом ходить. Неофит, ничего не знающий о тайных науках, за год успеет обучиться только чему-нибудь совсем простенькому. Подвинуть взглядом щепку. Зажечь свечку. Наслать слабый морок. Превратить вино в мочу…

– Ну, это и я умею.

– Ты что, тоже занимаешься чернокнижием, тварь?! – сдавленно зарычал Торквемада… а потом смолк. Дошло, похоже.

– Ладно, насчет этого разобрались, – поспешил сменить тему я. – Но головоломка все равно не складывается. Год назад эль Кориано думать не думал о колдовстве. А теперь вовсю куролесит – и мороки насылает, и телепортируется, и… вообще не знаю, как это назвать. Нестыковочка.

– Существуют способы получить такие силы… быстро, – неохотно произнес Торквемада. – Очень похоже на то, что именно таким способом Гитэн эль Кориано и воспользовался. А это значит, что мне предстоит немалая работа…

Он замолчал, отвернулся и резко зашагал к выходу, даже не глядя по сторонам. Я секунду постоял, а потом легко нагнал его и спросил:

– Что это за способ-то, падре?

– Тебе это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было, тварь, – огрызнулся Торквемада. – Оставь меня.

– А куда мне идти-то?

– Ступай куда хочешь. О дальнейшем мы поговорим завтра, после мессы.

Я разочарованно отстал от него. Мужик весь в делах. Оно понятно – тут самый настоящий теракт произошел. Чувствую, сегодня ночью Томмазо Торквемада и ухом подушки не коснется.

А ведь я только что совершил подвиг. Самый настоящий. Мне, если по-честному, медаль полагается. Или даже орден. И памятная грамота. И наградное оружие. И еще куча плюшек.

Но разве кто-нибудь мне это вручит? Хрена с два. Кругом неблагодарные жлобы. Никто не отдает должное героическому яцхену, спасшему их вонючие задницы, здорово рискуя при этом собственной.

Но великий инквизитор вдруг остановился, чуть-чуть не дойдя до дверей. Не оборачиваясь, он крайне неохотно процедил:

– Я… я благодарю тебя, тварь.

– Что?.. – поразился я.

– Я благодарю тебя за то, что ты сделал здесь, – с огромным трудом выдавил из себя Торквемада. – Благодарю за спасение жизни Его Святейшества Папы Римского. Ты оказал Ватикану неоценимую услугу. Однако не надейся, что мое отношение к тебе изменится. Ты не перестал быть демоном. И я по-прежнему желаю тебя сжечь.

Сказав это, он коротко кивнул и вышел за дверь. За ним последовали несколько гвардейцев и монахов-доминиканцев. А я остался стоять, обдумывая услышанное. Медаль не медаль, но услышать такое от Торквемады – уже само по себе немало.

Мне показалось, или мои отношения с инквизицей в самом деле чуточку потеплели?

Двадцать четвертое июня тысяча шестьсот девяносто первого года. Рождество святого Иоанна Предтечи. Папская месса.

В соборе Святого Петра проходит торжественная служба. Литургия Слова – сам Папа Римский стоит лицом к алтарю и спиной к прихожанам. Так он символически представляет народ перед Богом, говорит от лица своей паствы. Читает из Священного Писания:

– Ночь прошла, а день приблизился: итак, отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света. Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти. Немощного в вере принимайте без споров о мнениях. Ибо иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи. Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его. Помолимся же, братья.

Акустика потрясающая. Собор Святого Петра не просто велик – он огромен. А папа говорит не так уж громко. Однако каждое слово отчетливо слышно в каждом уголке.

Я поерзал на скамье, безуспешно пытаясь примостить хвост поудобнее. Наверное, мне все-таки не стоило сюда являться. Не перестаю ловить на себе взгляды ужаса и отвращения. Демон на мессе – настоящий плевок в лицо общественности.

Однако мой смиренный вид и тот факт, что я сижу себе в соборе Святого Петра, слушаю проповедь Папы Римского и при этом до сих пор не рассыпался в прах, понемногу воздействуют на умы. В Дотембрии было примерно так же – после того, как кардинал дю Шевуа троекратно возлил мне на голову воду, окрестив в католичество, народ чуть в обморок не попадал от благоговения.

Пожертвований в тот день было столько, что хватило бы построить еще один храм. Очень уж впечатляющим оказалось превращение кошмарного демона в доброго католика. Кардинал потом еще несколько раз демонстративно кропил меня святой водой – показать, что мне она больше не опасна.

Кажется, здесь меня планируют использовать аналогичным образом. Папа сейчас читает с кафедры проповедь на тему того, что перед Богом нет ни эллина, ни иудея. Продвигает в массы тезис видового равенства – будь ты хоть огром преклонных годов, Церковь прижмет тебя к груди и облобызает. Шанса на Спасение не лишены даже демоны – главное, искренно уверовать, исправиться и раскаяться в том, что было прежде.