Алексей Изверин - Чужая корона [litres]

– Ое… ое… ое…

Эх, да что душу травить.

Достал мобильный телефон, глянул на время.

К вечеру уже идет. Пора бы отсюда выбираться, если я тут не хочу просидеть до утра перед костром.

Пообедав, я тщательно собрал все гильзы, пересчитал. Попытался кончиком ножа выковырять те, которые в стене застряли, получилось только две достать… И ладно, пусть тут остаются! И так уже три часа тут вожусь, пора бы и честь знать. Скоро стемнеет, а по темноте идти с оружием под полой как-то не хочется. Первый же милицейский патруль тормознет, решит обыскать… И получит неожиданный себе подарок.

Все пули и гильзы ссыпал в бумажный конверт. Бумага плотная, да не настолько, чтобы не сгнить по весне. Пройдет весна, в грязи они утонут, а потом лето, а потом и осень… Если сразу не обнаружат, то уже и не найдут, надо только правильно выбросить.

Гильзы зарыл под снегом, отойдя на десяток метров от своего маршрута. Нашел ямку под деревом и сбросил все туда, забросал снегом. Если завтра снегопад будет, так и не найдет никто…

Изображая из себя утомленного, но до ужаса довольного жизнью туриста, забрался на станции в полупустой поезд. Как бы тут уснуть не пришлось. А то который раз уже получается, не успеешь глаза сомкнуть, как с тобой что-то случается. То по карманам шарят в метро, то золото из того мира приносишь с собой прямо под ясные очи гопников…

Не уснул, удержался. Помогли остатки чая в термосе. Уж как не хотелось мне переноситься сейчас из электрички! Это же просто опасно, найдут при сонном оружие, сразу в ментовку стукнут, и тогда рассказывай, объясняй, почему это у меня оружие пострелявшее и кого я, киллер, замочить успел?

А вот дома уже, после душа ложась в теплую кровать, подгреб под себя пострелявший пистолет с двумя последними снаряженными магазинами. Обнял их покрепче.

Спа-а-а-ать…

Проснулся в том мире и ощутил какое-то неудобство на груди.

Ой ты, мой хороший, получилось, получилось!

На груди у меня лежал «Че-Зет», моя «Чезетта», один магазин лежал на животе, а второй скатился мне под бок и упирался в ребра.

Осторожно сложил все в угол кровати, поднялся. И сразу же повалился обратно, ноги просто отказали. Голова взорвалась жуткой, дикой мигренью. Даже в глазах потемнело. Шаг назад, другой, я снова падаю на кровать, руки мелко дрожат.

Несколько минут я лежал, приняв позу морской звезды. Над головой кружился вышитый корабль, стукаясь о края балдахина, во рту нарастал мерзкий кислый привкус.

Стало чуть получше, я поднялся и по стенке добрался до бадьи с водой, умылся, расплескивая воду, прополоскал рот… Тошнота накатила неожиданно, я дополз до ночного горшка и меня вырвало желчью. Боялся, что с кровью, почему-то было такое предчувствие, но нет, обошлось.

Дрожащей рукой огладил рифленую рукоятку пистолета. Показалось, что пистолет дернулся, потянулся мне в ответ, как ласковый щенок, верный хозяину.

– Хороший мой, как же я тебя долго тут ждал. Ну что же ты так задержался-то, а?

И патроны тоже тут, вот повезло так повезло. Два полных магазина!

Голова все еще кружилась, мысли путались от осознания своей удачи.

Вот бы еще так пару «калашей» протащить… На золото что угодно обменять можно. Прапор за ящик водки калашовских патронов насыплет выше крыши… Нет, это я загнул. Но вот за пачку вечнозеленых… Как там у классика? Толщиной в хороший кирпич [37] Жизнь кажется легкой, приятной и удивительной, когда в кармане у тебя лежит пачка долларов толщиной с тонкий конец тележного дышла. – О’Генри (Уильям Сидни Портер). Но автор именно этой цитаты у О’Генри не нашел. ? Тут и БТР продадут, вот только как я его сюда перенесу? Разве что на башне уснуть, пулемет обняв…

В коридоре раздались шаги, в дверь постучали, а потом она распахнулась. В комнату просунулась какая-то продувная морда, поводила жалом, дернулась, исчезла, а внутрь почти вбежал мастер Клоту, впился в меня взглядом.

– Мастер Клоту! – обрадовался я лекарю как родному.

– Ваше высочество, вы кричали! Хорошо ли чувствуе…

Хотел сказать, что я себя чувствую просто замечательно, но у меня перед глазами все закружилось, и просто свалился в кровать обратно. Снова накатило, причем с удвоенной, утроенной силой. Как волны на берег, на меня накатывала слабость. Стоило справиться с одной волной, как ее сразу же сменяла другая, посильнее, и так раз за разом, раз за разом.

Мастер Клоту успел меня подхватить, не дал мне выпасть в осадок. С другой стороны вцепились еще слуги, меня положили на кровать.

Я из последних сил отталкивался, да куда там… Сил не было совсем, а в голове как будто били большим чугунным колоколом. Мысли стали такие же чугунные и вяло протискивались среди распухших извилин.

Как я сумел в сознании удержаться, сам не знаю. Наверное, помогло понимание того, что это у меня один только шанс, второго не будет. А потому соберись, товарищ дорогой, иначе жить тебе недолго осталось.

И в этот момент мне вдруг стало хорошо, все ясно и понятно.

Я резко оттолкнул лакеев, встал. Выпрямился.

Мастер Клоту убирал что-то в свой сундук, глядел на меня немного виновато.

– Я в порядке, – твердо сказал я.

– Ваше высочество… Возможно, необходимо совершить омовение? – предложил мастер Клоту. – Как раз есть целебная, с лепестками роз из королевства Альтзора…

Вот, теперь мастер Клоту палку перегнул, принялся лечить все болезни дезинфекцией. Хотя в здоровом теле здоровый дух…

– Выйдите все вон, – попросил я как мог вежливее. – И приготовьте баню.

Слуги начали пятиться, а мастер Клоту сделал вид, что его это не касается.

– Мастер, проследите за баней, – поторопил его я. В кровати у меня пушка лежит, мне бы ее взять, проверить, а этот тут как раз мешает! Начнет еще вопросы разные задавать, мне не нужные…

Мастер Клоту коротко поклонился и вышел за дверь.

– Ваше высочество! – В дверь просунулась голова того самого продувного типа.

– Что надо? – поприветствовал я его.

– Завтрак готов, прикажете нести?

– А ты сам-то кто такой будешь?

– Я ваш новый старший слуга, ваше высочество. Граф Урий прислал меня к вам вместо вашего прошлого слуги. Меня зовут Лютик.

Надо же, не забыл граф свое обещание давнее, прислал мне слуг своих верных вместо моих! Но какой ты Лютик-то? Я бы тебя назвал «Прощелыга», до «Гопника» тебе еще расти и расти.

И как-то мимо моих мыслей я сказал:

– Хорошо, Лютик. Прикажи закладывать мою карету. Я еду в город.

– Ваша матушка запретила вам, ваше высочество, выходить куда-либо из своих покоев!

– Я тебя не спрашиваю, кто мне и что запретил, – надулся я. – А я тебе приказ отдаю. Или мне тебя графу Урию назад вернуть?