Евгений Шалашов - Призраки Черного леса [litres]

– Ладно, пусть не закон, – отвел Зарко глаза. – Нам без тебя не вернуться. Я старик да девка. Ты нас привел, ты вывести должен!

Уел меня старый конокрад! Как можно отпустить старика и девушку без защиты? А самое-то главное, что умница Зарко дает мне возможность сбежать, сохранив лицо.

Я призадумался – а так ли уж страшен Шварцвальд? Никто толком о нем ничего не знал, а только слухи и сплетни, похожие на сказки. В воображении я бодро рассекал мертвецов на мелкие части, сдирал шкуры с вервольфов и поражал в глаз дракона. Вместо мертвецов был обоз с призраками, вервольфов заменили дикие псы, а жаба-переросток и гостья из жарких стран изображали дракона. Я полагал, что все будет гораздо хуже. Не знаю, как именно, но хуже.

– Может, еще день пройдем, а ничего не отыщем, пойдем обратно? – нашла Папуша спасительное решение.

– Согласен, – сказал я, надеясь, что прозвучало не чересчур торопливо. Один день ничего не решит, но у меня хотя бы совесть будет спокойней. Как говорили когда-то – я сделал все, что мог, а тот, кто придет позже, пусть сделает лучше!

Утром мы вышли в путь. На сей раз первым был Зарко на своей кобылке. Замыкающими шли мы с жеребцом. Гневко делал вид, что здоров, но ездить верхом на нем было еще рано. Его Сиятельство Шоршик снова куда-то пропал.

– Баро, а почему у тебя седло такое? – поморщился цыган, ерзая в одолженном у меня седле. – Неудобно же!

– Не нравится, поезжай охлюпкой, – предложил я, возмущенный такой наглостью. Ему одолжение сделали, а он выделывается.

– Чего ты сразу собачишься? – обиделся цыган. – Я только спросил – почему седло неудобное? Сидишь, как на табурете…

– Высокое, потому что юбка спускаться должна, – пояснил я, удивленный, что кто-то не знает таких простых вещей.

– А… – наконец-таки дошло до цыгана. Видимо, вспомнил, что кроме панциря есть еще и кольчужная юбка, прикрывающая переднюю часть тела.

– Мне самому поначалу неудобно было, – признался я. – Потом привык.

– И как это рыцари в доспехах воюют? – поинтересовался Зарко. – Руки и ноги в железе, не повернуться. – Хмыкнул и, не дожидаясь ответа, поскакал вперед.

Я залюбовался скачкой. Зарко словно бы слился с конем в одно целое. Вроде я сам неплохой наездник, но до цыгана мне далеко…

С утра стала портиться погода. Я привык, что, пока мы были в Шварцвальде, солнце светило ясно, а по небу бегали беленькие облачка. Сегодня же, с той стороны гор, где был Вундерберг, выползала огромная туча.

Словно отвечая моим опасениям, к нам вернулся Зарко.

– Ураган будет. Я впереди какой-то сарай видел, – сообщил Зарко. – Может, в нем и укроемся? Там даже крыша цела.

Сарай в Шварцвальде? Хм… Была бы пещера, я бы не удивился, а вот сарай… Ну пойдем, посмотрим, пока гроза не началась. Если сарай – это лучше, чем мокнуть под деревом.

Гневко ткнул меня мордой – дескать, забирайся, хоть и хромаю, но до сарая домчу быстрее, чем пешим ходом. Раз так, я вскочил на гнедого, Папуша пристроилась у меня за спиной, и мы заспешили.

Черный цвет уже занял полнеба, где-то вдали погромыхивало. Значит, скоро гроза доберется до нас. Мы ускорили шаг, миновали ельник и увидели сарай, о котором говорил Зарко. Пожалуй, не сарай даже, а целый дом.

Дом был вполне обычным, разве что круглым, так ведь у каждого свои причуды. Необычен был только цвет – желтый.

– Нежилой это дом-то, весь лишаем порос, – хмыкнул Зарко. Поцокав языком, сказал с неожиданно прорезавшейся хозяйской ноткой: – Всего и делов-то – взять железную щетку, пройтись по лишайнику, а потом смазать. Лучше олифой, а топленым жиром дешевле.

Это лишайник? А ведь и верно – сухой лишайник закрасил в желтый цвет камни, впился в оконные проемы, добрался до крыши. Желтая крыша – ничего страшного. Главное, что она вообще есть.

– Худой дом, – вдруг заявила Папуша. – Может, не будем в него въезжать? Переждем под деревьями, не размокнем.

Мне дом тоже не нравился, но тучи уже сгущались, ветер усиливался, и начала противно ныть ушибленная когда-то шея, подсказывая, что сейчас разразится буря.

– Мы переждем, а лошади? – повышая голос, чтобы перекричать ветер, выкрикнул я. – Поехали, а там разберемся.

– Ох, худой это дом! – причитала цыганка, крепко обхватывая меня руками, но я уже не слушал.

Мы успели вовремя. Сбились в тесноте и темноте, прижимаясь друг к другу, а за стенами начался настоящий ад. Ветер выл, визжал и кричал. Казалось, вот-вот снесет крышу. Было слышно, как ломались деревья. Молнии били рядом с нами, втыкаясь в землю, освещая изнанку дома сквозь заколоченные ставни и щели. Одна из грозовых стрел вонзилась так близко, что даже сквозь камни на нас дохнуло жаром. Я приоткрыл дверь – в какой-то сотне ярдов от нас вспыхнула и, словно сухая солома, сгорела огромная ель. Пламя было таким, что я испугался – не занялась бы следом и мокрая трава, не перекинулись бы огненные языки на наше убежище. К счастью, от дождя между домом и опушкой леса натек ручей, ставший нашей защитой.

Неприятностей добавляли и кони. Даже Гневко нервничал, бил копытом, подрагивал всем мощным телом, так что говорить про кобылу? Зарко и Папуша висели у нее на поводьях, а мы с Гневко, как могли, помогали. От гнедого, теснившего крупом подругу, было больше пользы, чем от всех нас.

Наконец-то грозу начало сносить в сторону, ветер слегка притих, а раскаты грома становились глуше, сменившись ударами капель о кровлю.

Постепенно кони начали успокаиваться, а мы осмелели настолько, что высунулись из дверей. Но с небес еще лил сплошной поток воды, словно бы и не дождь, а водопад, и мы поспешили убраться.

Внутри было очень темно, только горели два желто-зеленых пятнышка, словно бы чьи-то глаза. Это что тут за зверь?

Зарко вытащил из-за своего волшебного пояса маленький факел, добыл огонь.

– О, а кот-то уже здесь! – удивленно воскликнул цыган, освещая Шоршика, чьи глаза нас едва не напугали.

Похоже, кот раньше нас нашел пристанище.

При свете факела мы смогли осмотреться. Дом выглядел очень старым. Даже и не скажу, когда строили круглые каменные дома. Может, пятьсот лет назад, может, и тысячу. Но удивительно – деревянные балки под потолком, хотя и проросли лишайником насквозь, были целехоньки – не сгнили и не рассыпались. В порядке были деревянный пол и очаг, сложенный из дикого камня, скрепленного синей глиной. И совсем странно, что в доме не было паутины!

Если оставить дом без хозяев, то он для начала станет пристанищем крыс и мышей. Через прохудившуюся крышу влетят птицы или летучие мыши, загадят весь пол пометом. Уже через год от дома останется каркас с прохудившейся крышей, а через два, когда крыша рухнет, начнут обрушаться камни. Ну, а через пять лет останутся лишь руины.