Тери Терри - Расколотая

От дождя много пользы.

Остролисту и букам вроде тех, что вокруг меня, дождь нужен, чтобы жить и расти. Он смывает следы, делает их невидимыми, затрудняет преследование по ним, и сегодня это очень кстати.

Но самое главное, дождь смывает кровь с моей кожи, с одежды. Я стою, дрожа, под разверзшимися небесами. Вытягиваю перед собой руки, снова и снова яростно тру их одна о другую под ледяным дождем. Алые пятна уже давно исчезли, но я никак не могу остановиться. Красная пелена все еще стоит перед глазами. Избавиться от нее будет труднее, но теперь я помню как. Воспоминания могут быть туго связаны, закутаны в страх и отрицание и заперты за стеной. Кирпичной стеной, подобной тем, что строил Уэйн.

Он мертв? Или при смерти? Я дрожу, но не только от холода. Я оставила его, тяжело раненного, умирать. Должна ли я вернуться и посмотреть, нельзя ли ему помочь? Кем бы он ни

был, что бы ни сделал, заслуживает ли он такой участи?

Но если станет известно, что я натворила, мне конец. Считается, что я никого не способна ударить. Хотя это Уэйн напал на меня, а я всего лишь защищалась. Зачищенные не могут применять насилие, однако я сделала это. Лордеры арестуют меня.

Вероятно, они захотят препарировать мой мозг, чтобы понять, что пошло не так, почему «Лево» перестал контролировать мои действия. Может, даже начнут, пока я буду еще жива.

Никто не должен узнать. Нужно было удостовериться, что он мертв, но теперь уже поздно. Возвращаться рискованно. «Если ты не смогла сделать это тогда, то с чего решила, что сможешь сейчас?» — звучит насмешливый внутренний голос.

Оцепенение растекается по коже, просачивается в мышцы, кости. Так холодно. Я прислоняюсь к дереву, согнув колени, опускаюсь на землю. Хочется просто не шевелиться, ни о чем не думать, ничего не чувствовать, никогда.

Пока не придут лордеры.

Бежать!

Я поднимаюсь, заставляю себя двигаться. Вначале иду, еле волоча ноги, потом перехожу на быстрый шаг, потом бегу все быстрее и быстрее по лесу, вдоль полей, к проселочной дороге. Туда, где белый фургон отмечает место исчезновения Уэйна. На боку написано: «Бест. Строительные работы». И я едва не впадаю в панику от того, что кто-нибудь увидит меня выходящей из лесу здесь, возле его фургона, откуда рано или поздно, когда поймут, что он пропал, начнут поиски.

Но в ненастье дорога пустынна, а дождевые капли с такой силой ударяются о шоссе, что отскакивают назад.

Дождь. Есть у этого слова еще какой-то смысл, какое-то другое значение, но оно ручейком бежит сквозь мой мозг, подобно дождевым струям, стекающим по телу. И вот его уже нет, оно исчезло.

Дверь распахивается, едва я успеваю подбежать к ней, и встревоженная мама втаскивает меня в дом.

Она не должна узнать. Еще несколько часов назад я не сумела бы скрыть своих чувств, просто не знала бы как. Я убираю из глаз панику, делаю невыразительное лицо, каким оно и должно быть у Зачищенных.

— Кайла, ты насквозь промокла. — Теплая ладонь обхватывает мою щеку.

Озабоченные глаза.

— У тебя нормальный уровень? — спрашивает она и хватает меня за запястье, чтобы посмотреть на «Лево». Я тоже смотрю на него с интересом. Мой уровень должен быть низким. Опасно низким. Но все изменилось.

6.3. Он полагает, что я счастлива. Ха!

Уже лежа в ванне, которую меня отправили принять, я снова пытаюсь все обдумать.

Бежит горячая вода, и я опускаюсь в нее, все еще оцепеневшая и дрожащая. И если скоро тело мое расслабляется, то в голове по-прежнему полная неразбериха.

Что произошло?

Все, что было до Уэйна, как будто в тумане, словно смотришь в грязное зеркало. Как будто наблюдаешь за другим человеком, который снаружи выглядит точно также: Кайла, пять футов, глаза зеленые, волосы светлые, Зачищенная. Немного другая для большинства, быть может, чуть более восприимчивая и труднее контролируемая, но Зачищенная: лорд еры стерли мою память в наказание за преступления, о которых я больше ничего не помню. Мои воспоминания и прошлое должны были исчезнуть навсегда. Так что же случилось?

Сегодня днем я пошла прогуляться. Точно. Мне хотелось подумать о Бене. При воспоминании о нем меня с головой накрывает очередная волна боли — боли, гораздо более острой, чем прежде, столь острой, что я чуть не вскрикиваю.

Сосредоточься. Что было потом?

Этот подонок Уэйн пошел за мной в лес. Я заставляю себя думать о том, что он сделал, что пытался сделать, и меня снова охватывают страх и злость. Каким-то образом он умудрился разозлить меня так, что в приступе безумной ярости я набросилась на него без малейших раздумий.

И что-то внутри меня изменилось. Сместилось, перестроилось, переродилось.

Его окровавленное тело всплывает в памяти, и я вздрагиваю. Неужели это сделала я? Случилось невозможное: Зачищенная — я — прибегла к насилию.

Невозможно? Однако все так и было.

Теперь я не просто Кайла — имя, которое дали мне в больнице, когда меньше года назад я была Зачищенной. Теперь я — кто-то еще. И не уверена, что мне это нравится.

Бум-бум-бум.

Я вскакиваю в ванне, расплескивая воду на пол.

— Кайла, ты там как?

Дверь. Кто-то — мама — просто постучал в дверь, вот и все. Я заставляю себя разжать кулаки.

Успокойся.

— Прекрасно, — выдавливаю я из себя.

— Хватит уже сидеть там, вылезай. Ужин готов.

Внизу вместе с мамой моя сестра Эми и ее приятель Джазз. Эми тоже Зачищенная и была отдана в эту семью, как и я, но во многих отношениях она совершенно другая. Всегда веселая, полная жизни и щебечущая без умолку, высокая, с кожей цвета темного шоколада, тогда как я маленькая, тихая, похожая на бледную тень. А Джазз нормальный, не Зачищенный. Вполне разумный, когда не глазеет на красавицу Эми влюбленными глазами. Хорошо, что отец в отъезде. Сегодня мне было бы трудно выдержать его пристальный взгляд — взвешивающий, оценивающий, подмечающий каждую мелочь.

Воскресное жаркое.

Разговоры о курсовой Эми, о новом фотике Джазза.

Эми взволнованно делится новостью: ее пригласили работать после школы в местном хирургическом отделении, где она проходила практику.

Мама бросает взгляд на меня.

— Посмотрим, — отвечает она. А я понимаю и кое-что другое: она не хочет, чтобы я оставалась одна после школы.

— Мне не нужна нянька, — говорю я, хотя на самом деле не уверена, так ли это.

Мало-помалу вечер перетекает в ночь, и я отправляюсь наверх. Чищу зубы и вглядываюсь в зеркало. Оттуда на меня смотрят зеленые глаза, большие и знакомые, но теперь они видят то, чего не видели раньше. Обычные вещи, в которых уже нет больше ничего обычного.

Острая боль в лодыжке настойчиво требует остановиться. Преследователь пока далеко, его почти не слышно, но скоро он будет здесь. Он не остановится.