Владимир Сухинин - Заложник долга и чести [litres]

– Я понимаю, – согласно кивнула Лия. – На тебе ответственность за страну, и взять в мужья человека тебе не позволят, а если позволят, то отлучат от семьи и народа. Все это я знаю. Но я знаю также, что ты зачахнешь без него. А по поводу срока жизни хозяина можешь не беспокоиться, он еще тебя переживет. Хозяин только внешне человек, а так… внутри… он другой. – Заметив, что эльфарка хотела что-то сказать, перебила: – Он не демон.

– Я видела его рядом с демоном, – возразила Тора. – И они точно были давно знакомы.

– И что? – спросила дворфа. – Это говорит только о том, что наш граф не совсем тот, за кого себя выдает. А знакомых у него много. Вон одна Чернушка чего стоит. Ты когда-нибудь видела таких?

Тора отрицательно покачала головой.

– Вот и я не видела. А хозяин ее привез. А откуда, знаешь?

Тора снова отрицательно покачала головой.

– И никто не знает. Есть один вариант. – Лия понизила голос. – Тебе, как княгине, иметь мужа-человека нельзя. – И еще тише произнесла: – А любовника можно.

Дворфа ушла, оставив нас с Торой оторопело смотреть ей в спину. По дороге Лия отвесила подзатыльник Бурвидусу и проворчала:

– Не мели языком, болтун. Лучше скажи, троллей покормили?

– Покормили, душа моя.

– А дерьмо после них убрали?

– Э-э-э… нет, солнышко, свинарь боится к ним заходить.

– Ты не боишься?

– Я нет, моя прелесть. Не боюсь.

– Тогда ты и убирай.

Дворфа ушла, покачивая бедрами. Тора немного постояла и тоже удалилась. На стене остались часовые, но они смотрели только на уходящих эльфаров. Те уже не представляли собой организованное войско, а были похожи на усталых солдат, медленно бредущих из окружения. Щиты у кого за спиной, у кого в руках. Шлемы сняты, мечи кто вставил в ножны, кто продолжал держать в руках. Последним уходил их командир с черными лазутчиками.

Победа досталась нам бескровно. Немного подняли пыли, немного заставили побегать высокомерных «снежков», немного потоптали они своих. Но все были живы. Чего нужно ждать дальше? И тут мне словно прострелила голову мысль: «Порталы! А если в следующий раз кто-то прорвется порталом в замок? Я-то могу проходить. Значит, смогут и другие. И защиты от этого нет».

– Шиза, вылезай, хватит спать, есть работа.

– В гости придешь сегодня? – спросила она.

У меня непроизвольно дернулись брови.

– Куда? – Я не понял, куда она меня приглашает. Последние наши встречи заканчивались тем, что меня били по голове и вышвыривали с ее ранчо.

– Ты что, совсем забегался, политик? Ко мне, ночевать.

– Ты это как себе представляешь? Я потащу Эрну к себе в постель после того, как сосватал тану Черридару? Или… Чернушку? Ты совсем сошла с ума.

– Ты ни о чем не беспокойся, просто приходи, – сказала она. – А по поводу того, что кто-то сможет массовым телепортом проникнуть в замок, так это глупость. Там столько неизвестных величин появляется, что рассчитать такой переход не под силу никому. Можно попасть в стену и погибнуть, замок может стоять на холме, и тогда, вероятно, попадешь под землю и итог тот же. Поэтому точку выхода при массовых переходах всегда делают в чистом поле. А вот единичный короткий прыжок может случиться.

– Точно, Гронд, – вспомнил я. – Сюда Гронд с магами направился. Надо срочно готовить защиту от несанкционированного проникновения.

– Защиты не существует, Витя. Но можно поставить «сигналку» на последний слой, что сотворила с помощью духов твоя невеста. Как только произойдет прорыв, мы будем об этом знать.

– Этого мало, – не согласился я. На «сигналку» можно привязать «ошеломление» или «удар молнией». А лучше все вместе. Ошеломить и ударить. Потом взять тепленьким.

– Можно, конечно, – согласилась Шиза, – но надо будет расставить накопители по стенам и в донжоне. Доставай, что там у тебя есть.

Обычно для производства магоконструкторов используют специальный стол, но я привык все делать на коленке. Поэтому сел на пол крепостной стены, вытащил украшения и стал их перебирать. Я так увлекся, что, когда появилась чья-то рука и попыталась схватить драгоценности, просто удивился и слегка ударил по руке.

Но сразу же появились две руки. Я поднял глаза и увидел, что это часовой заметил золото и нагло решил его у меня забрать. Чтобы неповадно было, я поднялся, схватил воришку за шиворот, развернул к себе спиной и хорошим пинком отправил его подальше. Он кубарем улетел и распластался на каменном полу стены, это заметил второй и помог ему подняться. Рожа у часового была красной и возбужденной. Тыча пальцем в мою сторону, он стал громким шепотом рассказывать напарнику:

– Бродак, только между нами. Там лежит заколдованное золото и не дается. Я хотел его поднять, а оно хрясть меня по руке. Потом как даст пинка…

– Пардан, – смеясь, спросил второй часовой, – ты сколько вчера выпил?

– Да вот тебе священный круг, Бродак, – осенил себя кругом Пардан. – Там золото лежит, иди сам посмотри.

Бродак хмыкнул и направился в мою сторону. И увидел разложенные украшения. Он приставил копье к ограждению и, пригнувшись, протянул к золоту дрожащие руки.

– Вы что, совсем обнаглели?! – с возмущением спросил я.

С этим я поступил точно так же, как с первым: дал пинка и отправил подальше. Я тут сижу, а они ослепли от блеска золота и не видят своего сеньора. С раздражением от того, что не дают работать, собрал золото и пошел в свою комнату.

– Надо сообщить старшему, – услышал я за своей спиной. – Тут какая-то злая волшба творится. Не иначе это чапай балует, которого служанка хозяйки искала. Ишь как пакостит, гаденыш. У меня до сих пор зад болит.

– Точно, Бродак, это эльфары чапая нам подсунули, вон гляди, золото исчезло. Согласен. Надо все Рабэ рассказать, уж она его найдет.

Только тут я сообразил, что до сих пор нахожусь под «скрытом».

Я уже прошел мимо обитой железом двери в подземелье, когда она вдруг с грохотом распахнулась и из нее, матерясь на чем свет стоит, выскочил немилосердно воняющий Бурвидус. Не останавливаясь, он помчался дальше и напоролся на меня. Сбил с ног и, обхватив руками, вдруг заорал на весь замок:

– Чапай! Чапай!

«Да что же это такое!» – успел подумать я.

А со стены раздался сдвоенный крик часовых:

– Чапай! Чапай!

– Ты смотри, Бродак, наш ушлый дворф чапая поймал.

– Точно, и он его дерьмом перемазал. Вот паскудник!

И они опять в две глотки заорали:

– Чапай! Чапай!

На их крики первой появилась Рабэ.

– Рабэ, там чапай! Хватай!

Это послужило сигналом демонице, она бросилась на вонючего дворфа.

Теперь мы боролись втроем. Руки Рабэ зашарили по моим штанам. Она ловко нащупала проход, не успел я подумать, зачем ей это, как она мгновенно засунула свою руку мне в штаны, и я почувствовал себя партизаном в гестапо.