Сергей Садов - Ледяная принцесса. Цена власти [litres]

Все дружно согласились, мол, вполне. Когда Лариса удалилась, Митька выложил на стол стопку планшетных компьютеров.

– Держи, Снежан, я обновил все программы, залил новую библиотеку, заодно проверил системы. Там добавил еще один пункт меню, в нем краткие аннотации на все книги библиотеки. Именно по ним быстрый поиск и осуществляется, справка по системе там же. Обязательно почитай. А вам, ребята, отдам позже, еще не успел сделать.

– Не торопись, – хмыкнул Лешка. – Пока мы обратно не соберемся, нам твои программы не понадобятся.

– Да, еще, Снежан, я все-таки закончил графический расчетчик построения рунных печатей. Все-таки они очень близки к математике, и все подчинено строгим законам. Хотелось бы, чтобы ты проверила. Ты ведь знаешь стандартные печати и рунные круги, и у тебя есть их математические модели. Я проверил, кажется, получаются адекватные системы, но все же лучше, чтобы изучил специалист… только у меня это стоит на большом сервере, придется ехать…

– Мить, – успокоила его Ленайра, – у нас обязательно будет время съездить и все посмотреть, обещаю. И да, если твоя эта программа работает, сможешь ее поставить на планшет?

Митька почесал макушку.

– Могу. Сделать ввод параметров будет сложно из-за отсутствия нормальной клавиатуры. Точность расчетов до сорокового знака кривой Траубена. Но вот кучу дополнительных модулей со стандартными библиотеками подключить будет уже слишком сложно. Все же на планшете размеры памяти не те. Без них же планшет никакого особого преимущества перед мастером не даст. Точность расчетов – всего три значения кривой Траубена, с большей у вас не работают, а это любой мастер-артефактор возьмет из готовых таблиц, там же у вас все уже подсчитано и сведено.

– Ладно-ладно, поняла. Обещаю, все посмотрю.

Уже позже, когда расходились по комнатам, Лешка поинтересовался:

– Ну и зачем эту игрушку смотреть? Если мы не можем эту систему взять с собой, то какая от нее польза? Да, расчеты крутые: можно посчитать артефакты любой сложности с готовыми шаблонами и возможностью построения 3D-моделей с расчетами по каждой, с таблицами сравнений характеристик каждой, с возможностью поиграться с параметрами и материалами в режиме реального времени… но нам что, каждый раз в случае нужды посылать ему письма с исходными данными? А потом получать кучу распечаток с таблицами и изображением моделей в разных плоскостях?

Ленайра хмыкнула.

– Я тебе более скажу, точность до сорокового знака кривой Траубена – это очень круто, но ее даже с вашими технологиями не достигнуть. Изучала этот вопрос в свое время: ограничение из-за размеров атомов – восемь-девять знаков, что уже запредельно. Но, Леш, ему же тоже хочется быть нужным. Неужели тебе жалко приехать, посмотреть и похвалить? К тому же ты не совсем прав. С практической точки зрения его работа бесполезна, точнее, бесполезна при максимальной точности, но вот в плане теории и построения моделей взаимодействия… его работа открывает очень широкие перспективы.

Увидев, что собеседник ее не понимает, Ленайра подумала и подобрала аналогию:

– У нас сейчас взаимодействия разных структур материала и влияния на них рун изучают на практике. То есть делают и смотрят. Вот как у вас раньше атомные бомбы взрывали, чтобы посмотреть на результат. Митька же научился эти взрывы моделировать на компьютере, и больше нет необходимости в трате дорогих материалов и долгих экспериментов с ручными вычислениями. Попробуй как-нибудь составить собственный артефакт – поймешь.

– О… не подумал. Ладно, спокойной ночи, Снежок.

– Угу. И вам тем же самым по тому же месту.

Лешка хмыкнул и скрылся за дверью своей комнаты.

Понимая, что времени остается не так уж и много, все, не сговариваясь, серьезно принялись за подготовку, жалея, что Дмитрий Юрьевич остался в мире Ленайры. Некому гонять. Впрочем, они и без наставника знали, что делать.

Начались занятия с Ларисой. Первое время она пыталась получить описания со всеми подробностями тех или иных событий, которые кажутся важными, пока Ленайра, не уяснив, зачем это нужно, предложила просто поделиться воспоминаниями. Заинтересованный преподаватель согласился, и Ленайра сразу сбросила память о первых днях в школе.

Лариса посидела минут двадцать с закрытыми глазами, усваивая информацию, потерла виски.

– Не очень приятно, но познавательно и намного лучше, чем рассказ. В рассказе человек всегда пристрастен по отношению к себе и другим. Потому и приходится прибегать к некоторым хитростям в разговоре, разными способами задавая один и тот же вопрос, делая ударения на разные смыслы. Здесь же чистая картинка, без эмоций.

– Я могла бы и эмоции скинуть, но тогда вам пришлось бы усваивать информацию дольше и последствия были бы более неприятными.

– Нет-нет, такая картинка – то, что нужно. Чувства в данном случае совершенно излишни, а если они понадобятся, я просто спрошу.

Уяснив же, что воспоминаниями могут делиться все, кроме Митьки, Лариса воодушевилась сверх меры, заявив, что это может серьезно сократить время обучения, и дала всем задание подготовить по одному самому яркому воспоминанию из детства, юности, а также любые три на выбор из любого возраста.

– Мне нужно понять ваши базовые психологические матрицы… – Заметив остекленевшие взгляды ребят, она махнула рукой. – Забудьте, просто сделайте то, что прошу. Ленайра, твое воспоминание ценно, но пока я не готова что-либо сказать, нужна именно базовая матрица твоего поведения, потому начнем с твоего детства… Если готова поделиться своими воспоминаниями…

– Я дам вам то, что у меня дома и так все знают. Полагаю, я поняла, что именно вы от меня хотите, и смогу дать это без особых проблем.

– Вот и отлично. Только вопрос: я-то выдержу, если вы все начнете скидывать свои воспоминания мне?

– Лучше после каждого сеанса делать перерыв часа на два, – сообщила Ленайра. – А лучше на три, для надежности.

– Хорошо. Тогда я составлю расписание и начну собирать материал…

А дальше начались те самые занятия. Ха, они считали Дмитрия Ивановича с его тренировками жестоким! Оказалось, что моральная порка выматывает намного сильнее. Подход Ларисы был эффективен и безжалостен. Сначала она получала воспоминание о каком-то событии, обдумывала его, вызывала того, кто скинул его, в отдельную комнату и там подробно, с едкими комментариями, разбирала поступок каждого с указанием на ошибки, на что следовало обратить внимание при разговоре, а чего лучше было не заметить.

Разговоры такие она вела всегда наедине. Сначала Витька попытался возмутиться… до первого сеанса. Выполз он оттуда слегка зеленоватым, бурча себе под нос такие ругательства, которые, казалось, уже давно позабыл. Он первый наградил их нового наставника прозвищем «ведьма». Никто не знал, о чем разговаривал с Ларисой другой, но каждый радовался, что за пределы комнаты разговоры не выходят. По молчаливому соглашению никто не заводил разговора об этих занятиях. Словно и не было их.