Варвара Еналь - Подземные корабли [litres]

Усталый Люк обошел своих драконов, остановился около Енси и какое-то время стоял, наблюдая за погруженной в сон машиной. Его любимый дракон лежал неподвижно, и слегка вытянутая морда, покоившаяся на плитах посадочной площадки, казалась добродушно спокойной. Как будто это был прежний, дружелюбный Енси, охотно переносивший на собственной спине всю хозяйскую семью.

Как он защищал Люка перед смертью! Закрывал своим телом, принимая на себя яростную смертельную огневую мощь! А как старательно выдал плату перед самой гибелью!

Выплюнул в надежде, что однажды возродится и снова окажется рядом с любимой семьей.

Люк не верил, что Енси стал другим. Где-то внутри этой машины все еще дремлет друг, готовый отдать жизнь за своего Всадника. Где-то внутри спрятаны настоящие чувства, которые нельзя просто так забыть или стереть…

Или можно?

Можно стереть дружбу и преданность? А любовь?

Люк потер лоб, посмотрел на черный шар-плату незнакомого синтетика и зашагал к Белой башне. Он устал и нуждался в отдыхе. Буймиш сиял, точно бешеный, облака разошлись, и ясный сиреневый свет освещал белые колонны. Знакомое уже изречение о свободе поблескивало в темноте, словно указатель.

Свобода не имеет цены.

Свобода. Не имеет. Цены.

Не имеет.

Стоп.

Этот знак, иероглиф, «не имеет», есть и на оружии, которое носит Люк. На рукояти меча. Три иероглифа, которые теперь, кажется, можно прочитать.

Люк достал блестящую прохладную рукоять меча и с удивлением понял, что улавливает смысл написанного.

«Охотники не имеют свободы».

То есть охотники не свободны.

Что это значит? Кто такие охотники? Почему они не свободны?

Люк уже неплохо разбирался в древнем языке пастухов пустыни, потому знал, что иероглиф, обозначающий слово «охотник», звучит как Инимайт. То есть его племя называлось охотниками в переводе со старого языка.

«Инимайты не свободны». Вот что написано на мече. Почему?

Люк подержал некоторое время оружие в руке, после сунул его в ножны и поднялся в башню. Там его ждал Чам, все такой же спокойный, невозмутимый, исполнительный и глупый.

– У тебя новое задание, Люк. Твои драконы нужны для поддержки атаки.

– Какой атаки, пророк? Я не собираюсь никого атаковать! – Люк швырнул пояс на стул и направился вниз по лестнице, намереваясь принять душ.

– Это твое новое задание, Всадник. Ты сражаешься с драконами, ты на нашей стороне. Теперь ты на стороне роботов. Бьярнатль.

Последнее слово заставило Люка вздрогнуть и остановиться.

– Что за задание? – спросил он.

– Мы хотим захватить Второй сервер. В данный момент он находится в руках людей. Там много уцелевших роботов, которых можно запустить в работу. Эти роботы нужны нам. Битва не будет сложной, Люк: ты и твои драконы просто поможете главному отряду нападающих. Прикроете основной отряд драконов. Драконы прилетят с Первого сервера. И тогда Первый, Второй и Третий серверы будут у нас в руках.

Три сервера сразу! Это заманчиво! Это очень заманчиво!

И в данный момент у Люка имеется первичный ключ от Второго сервера.

– Хорошо, я лечу! – коротко сказал Люк, надел пояс с мечом и направился к выходу.

– Подожди! Ты не ел и не спал, а ты ведь не робот! У меня есть напиток, придающий бодрости, – торопливо заговорил Чам. – Выпей, и ты будешь полон сил, как заправленный Живым металлом дракон!

Люк недоверчиво оглянулся, посмотрел на высокую кружку, в которой дымился горячий густой напиток темного цвета. Приблизился, осторожно взял горячую посудину и попробовал. Сладко, даже приторно. Вкусно. Люк выпил всю кружку, с громким стуком поставил ее на стол и зашагал к выходу.

Едва он переступил порог серверной, как в лицо ему ударил легкий прохладный ветер. Небо простиралось перед ним – такое бескрайнее, такое огромное, что хотелось лететь и лететь.

Сладкий напиток странно согревал внутренности, в голове вдруг стало ясно и четко.

Вперед и вперед!

– Енси! – крикнул Люк.

Негромко крикнул, но машина услышала. Любимый дракон поднялся и застыл, неодобрительно кося голубым глазом. Люк забрался в седло, включил экран, настроил программы. Совсем скоро стая драконов во главе со смуглым Всадником покинула Белое пристанище драконов.

Костер в Пристанище кочевников был таким же маленьким, как и само поселение. В пустыне вместе с дровами использовали и брикеты из сухого помета мьёков и мелких сухих колючек, росших около скал. Брикеты горели долго, но дымили так, что сидящим около огня приходилось отворачиваться, если ветер дул в их сторону. Потому, едва закончили с трапезой, девушки перестали подбрасывать топливо, и пламя стало низким, еле заметным и лишь слабо потрескивало, словно пыталось вставить в общую беседу и свои слова.

Впрочем, нужды в огне и не было. Здесь, в Пристанище, не дули ночные упрямые ветра, приносящие холод. Камень площади прогрелся за день и щедро отдавал тепло. Да и громадный Тхан являлся источником энергии, согревающей пространство. Сейчас, когда порция Живого металла бурлила в его жилах, если можно было так сказать, он весь светился – каждая чешуйка сияла замысловатым узором.

От Тхана исходило тепло, заметное и живое.

Кроме костра вокруг площади горели факелы, воткнутые в землю. Они давали достаточно света, чтобы можно было рассмотреть громадную фигуру дракона и его желтоглазую голову, уходящую чуть ли не к звездам, когда Тхан распрямлял длинную шею. Голос дракона гремел над факелами, костром и людьми, его рассказ о прошлой Железной войне слушал каждый.

Мэй тоже слушала, но единственное, что ее волновало – это Люк.

Если то, что говорил Тхан, правда – а сомневаться в его словах не было резона, – тогда выходит, ее парень угодил в какую-то ловушку. Поэтому Мэй вполуха слушала рассуждения Быстрого Пая и остальных старейшин о том, что возвращение Железной войны было предсказано. Как и возвращение погибших предков.

– Да, это знал еще мой дед, – медленно рассуждал худощавый, высохший старик с черными и умными глазами. – Об этом говорили на каждом костре совета. Я тогда был мальчишкой и жил среди Вурногов, в своем племени. Старики пытались вычислить это время и называли его Временем Последней Битвы. Только старики думали, что сражаться придется против Деревьев-Гигантов. Тогда все помнили битву на Равнине Соли, где погибли дети. Равнина слез, на ней полегли и мои предки. Наш род всегда помнил своих предков и того первого прародителя, от которого пошел наш клан. Его младшие братья и сестры остались в той проклятой равнине. Мой предок выжил чудом, только потому, что в то время был подростком и сражался в Птичьих отрядах. А после присоединился к Тамагури-Тагану.