Юта Мирум - #Перо Адалин [litres]

Лекарь приметил неподалеку Евандера, который уныло подпирал стену. Сегодня принцесса впервые после нескольких дней, полных грусти и горечи ее преданных слуг, открыла глаза. Жители поместья были в отчаянии – оно заходило в сердца без стука и покидало так же неожиданно, как и появлялось, оставляя после себя разруху.

Хозяева дома после долгого разговора с Феликсом пообещали оставить произошедшее в тайне. Лекарь Пеон понимал их – едва ли толпы перепуганных жителей, которые стекутся к поместью из-за слухов, улучшат ситуацию. О нечестивом человеке, отравившем принцессу, никто не говорил – его, в сопровождении королевской стражи, увезли в Мурусвальд. Какая участь ждет мерзавца, покушавшегося на драгоценное дитя, лекаря не волновало. Главное – ее высочество жива, правда, очень слаба, но это уже его забота. И если бы не старая карга, изображающая великую царицу местных лекарей, он бы давно поставил принцессу на ноги.

Евандер, увидев Пеона, сделал в его сторону пару вялых шагов. Последние дни он был, что называется, не в себе, и командирам даже не удалось хорошенько его отчитать, ведь нет никакого удовольствия ругаться с тем, кто и так осознает свою вину и не делает никаких попыток защититься. Даже черствый Феликс сдался и прервал свою гневную тираду, повелев напоследок стражу не отходить от покоев принцессы. Что Евандер с успехом и выполнял – охранники, приставленные хозяевами дома, сменяли друг друга, а Евандер не сходил с поста.

Лекарь громко вздохнул, недовольно качая головой. Кроме Евандера, поблизости никого не было; надменная лекарка еще до начала осмотра отправила всех восвояси. Видимо, статную седовласую женщину в длинном белом одеянии, которое походило одновременно и на платье, и на мантию, они прекрасно знали и не смели перечить.

Пеон ответил раньше, чем Евандер успел хоть что-то сказать.

– Она очнулась. – Лекарь приметил синие круги под глазами мужчины и сменил обнадеживающий тон на строгий: – Немедля иди спать. Сейчас ты ничем не помогаешь, зато позже, когда двинемся в путь, начнешь мешать. – Он не имел привычки долго уговаривать служащих короля. К ним требовался строгий подход: четкий приказ и выполнение, а возможность выбора обычно сбивала бравых стражей с толку. Другое дело принцесса – с ней пришлось носиться и умасливать ее, дабы она не капризничала. Как раз из-за разнеженных барышень Пеон предпочитал сопровождать стражу, а не протирать штаны в королевском замке, где милых дам было значительно больше.

Уйти Евандеру не удалось – из покоев принцессы вышла лекарка. По мнению Пеона, эта дама совершенно не умела ходить, она величественно плыла, словно носила на своей седой голове корону. Острый взгляд темных глаз остановился на Евандере, и он мгновенно растерял всю сонливость.

– За мной. – Статная женщина удостоила стража двумя словами, и он, едва не запутавшись в собственных ногах, ринулся в покои. Проигнорировав Пеона, она направилась за Евандером. До королевского лекаря ей не было никакого дела. Послышался характерный щелчок – дверь заперли на замок, а брови Пеона поползли вверх.

В просторной комнате гулял солнечный свет, в окне за раздвинутыми синими шторами виднелись очертания Мурусвальда. Однако Евандера ни вид за окном, ни обставленные в светлых тонах покои не могли заинтересовать больше, чем Агата. Вычурного убранства мужчине хватило и в столице, хотя поместье отличалось от замка короля даже в самой ничтожной мелочи.

Если в столице, как и в замке, в котором выросла Адалин и усердно работала Агата, преобладали красные и теплые оттенки, то Мурусвальд, стремясь не затеряться в тени королевского великолепия, оделся в цвета холодные, но не уступающие в величии. Город, окруженный горами, походил на богатую даму, в чьих голубых глазах затаился ледяной холод – скрытое презрение к монаршей особе, выбравшей своим пристанищем южные земли. Но никто из ныне живущих в Мурусвальде не собирался выказывать принцессе – самому яркому примеру королевской помпезности – неуважение. Недовольство зодчих и, что важнее, людей, оплачивающих постройку Мурусвальда, до сих пор жило в их потомках, но никак ими не показывалось.

Агата была едва заметна среди бесчисленного количества белых подушек и одеял; похоже, служанки решили утопить несчастную в облаках пуха и батиста, раз отравленное вино не довело дело до конца. Пожилая женщина, не проронив ни слова, прошла через комнату и вышла в дверь напротив, напоследок заперев ее снаружи. Похоже, Агата умудрилась использовать властную женщину как посыльного.

– Евандер, – мягко позвала лжепринцесса.

Он остановился у ее постели и резко опустился на одно колено, склонив голову. Его лоб почти касался пуховых одеял. Агата молчала; Евандер не спешил выпрямиться – его сковывал стыд. Он не хотел смотреть на самозванку и в то же время отчаянно жаждал выговориться. Мысли разбрелись, и это мешало что-либо сделать.

– Простите, – выдавил из себя Евандер, прожигая взглядом натертый до блеска пол.

« За то, что не уберег. За то, что не поймал, когда вы падали. За то, что отравил ».

Холодная рука дотронулась до его плеча, совсем как во время принятия нелепой клятвы. Дрожь била Агату и в этот раз, только уже не от эмоций, переполнявших ее, а от озноба. Ядовитые травы, выбранные в спешке, продолжали делать свое дело – от высокой температуры Агате приходилось кутаться сразу в несколько одеял. У Евандера промелькнула безумная мысль, что стоит принести Агате нормальную клятву: в храме, со служителями, следуя всем правилам. А после служить ей так, чтобы она с гордостью говорила о его верности.

– Евандер, – повторила Агата; он выпрямился и посмотрел на бледное лицо девушки. – Я не помню, что делала до того, как упала, – сказала она настолько спокойно, словно попросила стакан воды. – Точнее, помню бал, а до него помню курицу. Я ею в тебя швырнула, – продолжила Агата абсолютно серьезно, смотря в упор на своего рыцаря. На лице лжепринцессы не было ни испуга, ни волнения; ее слова настолько не соответствовали облику, что страж было подумал, что она неудачно шутит. – Помню красивое платье. Алое как кровь. Как Адалин носит такое?

« Что она только что сказала ?»

Агата продолжила, смотря в упор с какой-то слепой верой в то, что он все знает:

– Почему Адалин все время в красном? Алый утомляет. Страшный цвет. Мне страшно, Евандер, – в третий раз она произнесла его имя.

Евандера пробил холодный пот. Он старался скрыть удивление, внешне остаться спокойным.

– Меня ведь отпустят, да? Они обещали. – Агата заприметила краем глаза маленького жучка, бодро ползущего по поверхности комода к цветам, и отвела взгляд. – Мама обрадуется. Она гордится тем, что я защищаю принцессу. А добрый король пообещал много золота, ведь нам нужны деньги. У него красивая улыбка, но такие грустные глаза…