Николас Имс - Короли Жути [litres]

«Какое непритязательное название для высоченных обледенелых гор, где не меньше чудовищ, чем в Кромешной Жути», – подумал Клэй.

– Добираться до Кастии придется несколько месяцев, если не больше. А сколько бойцов сгинет в пути? В лесах обитают кошмарные твари, с которыми не совладать даже мне. Ваши солдаты станут добычей людоедов, попадут в голодные пасти деревьев или умрут от черногнили…

Муг вздрогнул и искоса поглядел на Матрика, который еще не знал о состоянии здоровья друга. Разумеется, «состояние здоровья» было весьма обтекаемым выражением, в данном случае означавшим «неминуемую и невыносимо мучительную смерть».

– К тому времени, как ваши изрядно поредевшие и донельзя измученные войска доберутся до Крайнии, Кастия падет под натиском моей невообразимо огромной орды, а сама орда разрастется еще больше. Со всех сторон к руинам города потянутся монстры-падальщики, будут пировать на трупах. Вам нас не одолеть. Я победил армию Кастийской республики, хотя к ней и примкнул легион ваших знаменитых наемников. И над вами я тоже одержу победу, вот только вашему войску будет некуда бежать и не останется стен, за которыми можно укрыться. А на поле битвы я вас уничтожу.

Солнце клонилось к закату. Длинная тень друина уткнулась в грандуальских владык, будто копье. Порывистый студеный ветер пробирал до костей. Агрийские гвардейцы заметно встревожились, и Клэй вспомнил, что рассказывал Матрик об умертвиях, бродящих по Острову в ночи.

– И сколько бойцов соберет каждый из вас? Пять тысяч? Десять тысяч? Все равно этого будет недостаточно.

«А ведь он прав», – подумал Клэй.

Безусловно, Жуткая орда – не вымуштрованное войско, но, по слухам, численность ее превышала сто тысяч. Грандуальские армии дойдут до Крайнии усталыми и обессиленными многомесячным переходом через глухие леса и горы, а вдобавок у врага будет огромное преимущество в силе и сноровке. Обычные бойцы – даже прославленные каскарские воины – значительно уступали наемникам. Мир в Грандуале царил уже несколько десятилетий, и солдатская жизнь сводилась к парадам и караулам, а в перерывах – ко сну, к картам и костям.

Может, придворные гвардейцы и отличали острие меча от рукояти – если честно, среди них попадались отличные бойцы, – но даже не догадывались, что кокатрис взглядом обращает плоть в камень, а буки почему-то не видят желтого цвета. А между прочим, при случае эти знания могут спасти жизнь. Нет, решил Клэй, если обычные солдаты столкнутся с Жуткой ордой, то для них все закончится так же плачевно, как и для Кастийской республики.

Грандуальские владыки понимали это не хуже Листопада, который беспечно произнес:

– И драгоценные жизни развеются по ветру как дым. Кто из вас готов отправить войска на верную смерть?

– Я б лучше морской воды нахлебалась, – сказала Этна Доши, – но, по-моему, герцог дело говорит. Кастия отсюда далеко, а от Алдеи – еще дальше. Моя повелительница вряд ли пожелает отправлять войска на запад ради безнадежной затеи.

Гэбриель вздрогнул, как от удара.

Матрик сжал кулаки и обернулся к фантрийке:

– Но ведь это обрекает кастийцев на верную смерть! Так нельзя!

– Отчего же нельзя? Можно, – возразила Лилит. – Практичнее надо рассуждать, Матрик.

– А я согласен с королем, – заявил Маладан Пайк. – Многие прославленные наемники ушли на запад, и я не хочу бросать их на произвол судьбы. Кстати, любой из моих воинов запросто справится с десятком гоблинов. Даже с сотней. Вот спорим на моего любимого скакуна?!

«Да он только и делает, что лошадей на кон ставит, – подумал Клэй. – Просто удивительно, что добрался до Линдмура верхом».

Оболон-хан кивнул Матрику:

– Пусть меня конь вздрючит, но я тоже согласен с Матриком. Если Агрия двинется на запад, то с ней поскачет и Картея.

Листопад, презрительно усмехаясь, обратился к Маладану Пайку:

– А кто будет защищать север, если йетики прервут свою зимнюю спячку и выйдут из пещер?

Первый Защитник помрачнел и хотел ответить что-то дерзкое, но друин уже отвернулся.

– А кто будет охранять ваше побережье, если полчища свирепых селки затеют дерзкие набеги? – спросил он у Доши, а потом перевел взгляд на нармерийских министров. – А кто защитит ваши драгоценные оазисы и торговые пути на север от посягательств Змеиного племени?

Министры зашептались, прикрыв рты руками, унизанными сверкающими перстнями и кольцами.

«Он ведь не спрашивает из любопытства, а угрожает», – сообразил Клэй, глядя, как собравшиеся озабоченно переговариваются и заламывают руки.

– А у тебя на окраинах пошаливают кентавры, правда? – спросил Листопад Матрика. – Крадут детей, убивают крестьян… А вдруг они осмелеют, когда ты отправишь свое войско на запад, и начнут истреблять людей целыми городами?

Наконец друин перевел взгляд на Оболон-хана.

– Да пошел ты, – отмахнулся картейский владыка. – И так все понятно: если мы пойдем против тебя, ты пойдешь против нас. И не надо меня пугать, что, мол, приближается гроза, я и сам вижу тучи.

– А если мы оставим тебя в покое? – не выдержала Лилит, которой надоело вести переговоры через Матрика. – Если предадим кастийцев и бросим Кастию на произвол судьбы?

Листопад усмехнулся; на этот раз его улыбка вышла осенней – ясной и холодной.

«Вот ради чего он сюда явился, – подумал Клэй. – Ему нужно наше повиновение. Послушание».

– Тогда далекая республика станет Крайнией, моим герцогством, – беззаботно объявил друин. – И возможно, союзником всех Престолов Грандуаля…

– Ты издеваешься! – воскликнул Гэбриель.

Все ошеломленно уставились на него. Во взгляде Листопада вспыхнула ненависть.

– Это ты?! – прошипел он, дернув ушами.

Лицо друина исказила гримаса злобы. За меч он пока не хватался, но Клэй и без друинского «предвидения» понимал, что вот-вот начнется буча.

Однако же дальнейшее его безмерно удивило.

Оболон-хан, решив воспользоваться случаем, метнулся вперед, обнажив саблю, кроваво сверкнувшую в лучах заката. Листопад, пристально глядевший на Гэбриеля, заметил картейца лишь в тот миг, когда ханский клинок уже стремительно опускался…

И тут солнце застила тьма, а небеса с грохотом обрушились.

Ханский клинок отлетел в сторону, чудом не задев Листопада. Оболон беспомощно задрыгал ногами, потому что его голова и плечи оказались в клыкастой пасти виверны. Из глотки чудовища донесся отчаянный вопль хана и тут же стих, как только огромные острые зубы с влажным хрустом перекусили добычу пополам, отделив ноги от туловища. Виверна сглотнула, и Клэй различил, как по длинной шее в утробу комом движется картеец, точнее, его верхняя половина.

Собравшиеся завопили, началась суматоха, но никто не двинулся с места. Из страха перед чудовищем даже ханские Вороновы стражи будто вросли в грунт, боясь прикоснуться к лукам.