Николай Степанов - Алтарный маг [litres]

Еремеев достал из внутреннего нагрудного кармана зипуна малахитовую пластину. Ладонь лишь слегка вздрогнула, подзарядив амулет.

«Что дальше? – Он принялся составлять план освобождения. – Выйти на дорогу и объяснить, что дам постпенсионного возраста негоже перевозить в клетках? Не поймут. Здесь уважают только грубую силу. Сил у меня немного, зато грубости на всех хватит! Если правильно наехать на служивых, те стушуются. А вот волшебники… С ними могут возникнуть сложности».

Александр решительно вышел на дорогу и сразу направился к обладателям огнестрела.

– Какого дьявола стоим? Ручки боимся запачкать?! Пан Тадеуш ждет прибытия, а они прохлаждаются. Ты, ты и ты бегом завалы разбирать, или желаете пану Тадеушу объяснять, почему заставили его ждать?!

– А ты сам кто? – Один из бойцов попытался выяснить личность незнакомца.

– Служишь пану Тадеушу и меня не знаешь? – Александр выхватил пистоль из-за пояса и направил на солдата. – Удивляюсь, что ты до сих пор жив, но это можно быстро исправить. Господин Тадеуш давно хотел заменить охранников, а мой прямой долг – ему во всем помогать.

Никого из четверых подобная перспектива принудительной ротации кадров не устраивала, поэтому они сразу поспешили к завалу.

Оставалось самое трудное – нейтрализовать лысых колдунов. Александр приблизился к телеге.

– Какая, однако, потешница у нас за решеткой, – произнес он.

Кикимора перевела на Еремеева отрешенный взгляд, в котором затеплилась надежда.

– Отвали от клетки! – грубо пробасил один из колдунов. – Мы отвечаем за пленницу лично перед господином Тадеушом.

«А ведь крышку с наскока не закроешь, вон как веревкой закрепили ко дну. Пока не перережешь…»

– Только не надо мне угрожать и указывать! Почему сундук не прикрыт?! – Александр попытался подойти к телеге, но его тут же отбросило невидимой силой.

– Не шали, паря. Так надобно! А тебе лучше вернуться в Смоленск.

– А то что? – Еремеев присел, согнув ногу в коленке, и положил на нее ствол, как на опору. Ему только и оставалось, что наглеть дальше. – В лягушку меня превратите? Да пан Тадеуш вас самих… – понимая, что к сундуку его не пустят, Александр выбрал единственный остававшийся способ. Раздался выстрел, второй.

– Идиот! – заорал один из колдунов, кода разорванная веревка отпустила подпружиненные петли, захлопнув крышку.

Однако Еремеев не собирался подпускать его к сундуку. Теперь в дело пошел револьвер, каждая пуля которого хоть на мгновение, но задерживала волшебника.

Он успел выпустить пять пуль, прежде чем его резко ударило в грудь, подбросив в воздух и шмякнув о стоявший поблизости дуб.

«Да чтоб вас всех!»

Боль отключила сознание.

– Эй, соколик, ты там как? Жить собираешься или тебя из милосердия в болото окунуть на пару часиков? – Скрипучий голос проник в сознание и сразу заставил очнуться.

– Я же говорил, что в твоем милосердии не нуждаюсь. – У Еремеева болела спина и грудь, словно его положили на наковальню и пристукнули большим молотом.

– Чего тогда стонешь, будто смертушку в гости кличешь?

– Устал малость, пока через весь лес сюда добирался, вот и прикорнул на минутку.

– Минутку? Да я, почитай, полчаса тебя добудиться не могу. Докладывай, зачем сюда притащился?

«Ох, как же мне… не подумайте, что хорошо. Ощущение, будто ребра в обратную сторону выгнуло. Чем же они меня так приложили?» Александр осмотрелся. Лошадь и телега стояли на месте, людей и клетки не наблюдалось. Сундук остался в телеге.

– Пробежку я совершал по свежему воздуху, а тут вижу – тебя везут в клетке прямо как воровку. Непорядок! Всякие чужаки приходят на болото, хозяйку за решетку – и ходу? Они хоть обвинение выдвинули, права зачитали?

– Молча схватили, ироды коварные! Прикинулись в моем болоте тонущими. Я к ним с добрыми делами – помочь хотела, чтоб, значит, не мучились, тут они свой сундук и открыли.

«Ну да, на каждого кощея имеется свой сундук с зайцем, уткой, яйцом и иглой. Глянуть бы, что в этом? Нет, кикимора еще волноваться начнет, да и леший наверняка где-то поблизости бродит. Да что же дышать-то так тяжело?»

– Теперь не мучаются? – не без труда задал вопрос Еремеев.

– Шестеро – нет, – сообщила хозяйка болота. – Я их к русалкам пешком отправила, девкам танцевать не с кем, а с блестящими на голову малость помилосердствую. Уж очень гады напрашивались.

– Они того заслужили. – Шаги давались Александру с трудом, он еле сдерживал рвущийся из легких кашель.

«Такое ощущение, что мне изнутри все отбили. Как теперь до Смоленска добираться – ума не приложу».

– А ты знаешь, парень, что жить тебе осталось от силы неделю? – вдруг огорошила кикимора.

– Это кто же мне такой диагноз поставил?

– Не ведаю про дигноз, – исковеркала незнакомое слово старуха, – но, когда ребра сломаны внутрь тела, дело гиблое. Ни один еще не выжил.

– Разве с такими переломами ходят?

– Нет. Если бы не леший, и ты бы не смог. Мимо проходил, скока мог, добавил жизненных сил. Но сказал, надолго не хватит.

«Неужели все так плохо?! – подумал Александр. – Дыхания нет, живого места нет, перспектив – тоже. Жутковато». Он бросил взгляд на зипун, и ему стало еще хуже. Раньше думал, что взмок от пота, однако вся одежда была в крови и, скорее всего, в его собственной. В голове слегка помутилось.

– Но беде этой помочь можно. Выполнишь работенку – поправишь здоровьице.

– На твою работу моих сил хватит?

– Да тут делов-то: сундучок до места довезти да припрятать его понадежнее, чтоб уж точно никто не отыскал.

– Поехали, чего время зря терять?

«А то ведь недолго и коньки отбросить. Как-то я очень себе не нравлюсь, прямо до дрожи в коленях. В палате помирать было комфортнее. И стоило менять декорации ради нескольких дней бесконечных стычек с тварями всех родов и мастей? А ведь стоило! По крайней мере, скука не одолевала…»

Размышления прервала кикимора:

– Садись в телегу и двигай за мной. Токмо не приближайся – сундучок хоть и запертый, а меня все одно с него тошнит.

Кикимора отправилась в топи, оставляя после себя твердый наст на поверхности болота шириной в полторы телеги. Лошадка неохотно двинула следом.

«Если леший – нежить, то откуда у него жизненная сила? И как он сумел ее в меня влить? – задал самому себе вопрос Александр. – Допустим, я узнаю, и что это даст? Пойму, как с ними дела вести? Вряд ли. До сих пор ума не приложу, зачем он вообще со мной возился? Чтобы было, с кого второй долг стребовать? Да и болотная леди тоже ведет себя странно… Вот не верю, что она по доброте… Так, не стоит только ей про добрые дела напоминать. Оно, конечно, добро побеждает зло, и кикимора сие доказала на шестерых солдатах и двух волшебниках, но проверять на себе широту ее души не хочется».