Андрей Бондаренко - На Краю Земли. Дилогия [СИ]

Вездеход, на котором им предстояло добираться до Безымянного месторождения, впечатлял.

— Гав-в-в, — уважительно прокомментировал Клык, мол: — «Солидная такая железяка. Массивная и заслуженная. Тёмно-зелёная краска местами облупилась. Да и рыжая ржавчина присутствует повсеместно…».

— Полная уважуха, — согласился Тим.

— Гав! — мол: — «Только воняет от этого авторитетного монстра — офигеть и не встать. И машинным маслом, и соляркой, и ещё чем-то, не менее гадким… Ты, Брут, конечно, как хочешь. Не мне тебя учить. Но я на этой хвалёной и грязнущей броне не поеду. Даже и не уговаривай. Рядышком побегу, с ветерком… Что касается этого Михася. Подозрительный тип среднего возраста. На сомалийского пирата здорово похож. Таких частенько показывают по телеку. Смуглая-смуглая физиономия. Узкие тёмно-карие глазёнки. Неопрятная жиденькая бородёнка. Грязно-алая бандана на голове. Дурацкая длинная серьга в ухе. И рот щербатый кривится в язвительной и наглой улыбке… Щербатый? Это в том смысле, что половины зубов нет, а имеющиеся — жёлто-чёрные и обломанные…».

А, вот, пристроить рюкзак «в чреве», как выразился Сан Саныч, получилось с трудом: практически вся внутренность вездехода была забита-загружена всякой разностью.

— Не будешь же вертолёт, на, арендовать, чтобы доставить на прииск, на, всякую мелочёвку, — старательно утрамбовывая груз, ворчал Михась. — Дороговато получится, на. Прижимистое начальство, на, ни за что не поймёт.… Интересуешься, Брут, что, мол, за мелочь, на? Да, всё подряд, на: фуфайки, кирзовые сапоги, цемент, гвозди, топорища, шурупы, батарейки, туалетная бумага, химические реагенты для приготовления буровых растворов, переходники всякие, на, аварийные метчики, детективные и приключенческие книжонки, утеплитель в рулонах, на. Всего и не перечислишь, короче говоря, на… Как я попаду внутрь? То бишь, к рычагам и рулю, на? Естественно, на, через специальный «водительский» люк. Но нет там у меня лишнего места. Извини. И без того тесно, на… Ага, придумал. Держи эти два пакета, на. Вот, и для твоего рюкзака, инспектор, на, образовалось местечко.

— А что с пакетами делать?

— Прихватишь с собой, на броню, на. В них — брезентовые плащ-палатки. Облачитесь с Санычем, на, если дождик пойдёт. А до дождя их можно и под попы запихать. В том смысле, чтобы нежные задницы, на, не отбить…

Двигатель оглушительно взревел, и всё вокруг заполнилось выхлопами чёрного, очень едкого и вонючего дыма. Опытный Дунаев тут же прикрыл лицо полой штормовки, и Тим, не медля, последовал его примеру.

Наконец, вездеход тронулся с места и неторопливо покатил на север. Вонючий дым оставался где-то позади, и дышать стало значительно легче. Только уши слегка закладывало от надсадного воя и беспрестанного тарахтенья старенького движка. Клык, активно перебирая лапами, держался рядом с допотопным транспортным средством.

Через некоторое время вездеход, перебравшись по узкому бетонному мосту на левый берег реки Камчатки, резко увеличил скорость передвижения.

— Отличная просёлочная дорога. Ровная-ровная. И чего, спрашивается, местные жители жалуются? — непонимающе пробормотал под нос Тим, после чего прокричал в ухо Дунаева: — Саныч! Пёс отстаёт!

Главный инженер «Безымянного геологического треста» только успокаивающе махнул рукой, мол: — «Не переживай, инспектор. Это ненадолго…».

Действительно, уже через несколько минут вездеход резко сбросил скорость и, осторожно съехав с дороги на узкое боковое ответвление, остановился.

— Гав? — подбежав, поинтересовался Клык.

— Тебя, красавца хвостатого, ждём, — пояснил Сан Саныч. — Я Михася заранее предупредил. Запрыгивай на броню и гнездись рядом с хозяином. Он тебя рукой крепко обхватит-обнимет, чтобы не свалился на ходу. Бывали уже прецеденты.

— Гав?

— Затем, что впереди нас ждёт сплошная и жирнющая грязюка. В одних местах тебе будет по брюхо поджарое, а в других — по самые уши. Изгваздаешься, как поросёнок последний. Если, понятное дело, не потонешь… Запрыгивай!

Дождавшись, когда хаски, положив мохнатую морду на живот Тима, устроится, Дунаев достал из кармана штормовки увесистый гаечный ключ и два раза сильно ударил по броне. Вездеход, послушно взревев двигателем, тронулся дальше…

Тронулся — по дороге? Первые четыре с половиной километра — да. Только по узкой, плохонькой, от души разбитой и щедро покрытой знатными рытвинами-колдобинами.

А потом дорога неожиданно пропала, превратившись в «грязевое направление», усеянное многочисленными глубокими колеями, изощрённо переплетавшимися друг с другом.

«Ничего не понимаю», — одной ладонью держась за ржавую железную скобу, намертво приваренную к корпусу вездехода, а другой крепко прижимая к себе Клыка, рассуждал Тим: — «Неуклонно и планомерно поднимаемся вверх. Поднимаемся и поднимаемся. А грязи, вопреки всем моим представлениям о законах физики, становится всё больше и больше. Так и летит во все стороны из-под широких гусениц вездехода. Плотная-плотная такая, серая-серая и на удивление однородная… Сколько мы, преодолевая эту противную и вязкую „кашу“, проехали за последний час? Километров семнадцать-двадцать, наверное… Ага, знаменитый вулкан Шивелуч значимо приблизился и настойчиво замаячил справа. То бишь, на востоке. Километров десять-одиннадцать до него. Не больше… Вообще-то, получается (по моим сегодняшним визуальным наблюдениям), что Шивелуч как бы состоит из нескольких частей: из ужасно-древнего вулкана, старой кальдеры [21] Кальдера — обширная циркообразная котловина с крутыми стенками и более или менее ровным дном вулканического происхождения. и активного „молодого“ кратера, над которым сейчас безостановочно клубится бело-серый дым. Надо будет потом у Пугача поспрашивать — как и что. Дипломированный вулканолог, как-никак… А теперь вплотную к нашему „грязевому направлению“, практически нависая над ним, „подошли“ непонятные чёрные „языки“. Это, что же, застывшая вулканическая лава? Не из неё ли и эта гадкая грязюка сочится? Интересное кино…».

Через некоторое время, когда Шивелуч вновь отдалился, а траектория их движения однозначно пошла на понижение, вязкой субстанции под гусеницами вездехода стало гораздо меньше. Вскоре, и вовсе, «грязевое направление» вновь преобразовалось в полноценную, пусть и раздолбанную дорогу, а по её откосам даже замелькали круглые островки ярко-зелёной травы.

Вездеход, отъехав от дороги метров на шестьдесят-семьдесят в сторону и устало всхрапнув, остановился на берегу длинного узкого озера.

— Привал, — объявил Дунаев. — А также комплексная помывка и скромный перекус. Покидаем, ребятки, броню.