Кристель Дабо - Память Вавилона [litres]

Офелия нахмурилась. Она вспомнила тот день, когда пришла в Мемориал вместе с Амбруазом. Тогда она опрокинула тележку Блэза с книгами Е. Д. и бросилась их собирать. А потом, улучив момент, украдкой сунула «Эру чудес» к себе в сумку. Недаром miss Сайленс так упорно хотела ее обыскать…

– Не совсем случайно.

Наклонившись, Офелия стала завязывать распустившийся шнурок, из-за которого все время спотыкалась.

– Я хочу сказать, что какая-то часть меня не случайно выбрала эту книгу. Какая-то часть меня узнала ее. И эта часть меня захотела ее присвоить.

– Ваша другая память, – констатировал Торн.

– Я пыталась понять, откуда взялась эта память и о чем она хочет мне напомнить. Хоть бы удосужилась сообщить мне, что в этой детской книжке говорится о Боге. Впрочем, – подвела она итог, завязывая шнурок на второй узел, – мы и сами все узнаем, притом очень скоро.

Под острым проницательным взглядом Торна ей стало не по себе. Ветер раскачивал фонари, испускавшие рассеянный свет.

– Когда это дело завершится, нам с вами нужно будет поговорить.

– Поговорить о чем?

– Когда дело завершится, – повторил Торн.

Они вышли на площадь. Концом трости Торн указал на противоположную ее сторону, где высилась колоннада портика. Офелия узнала мерцавшие между колонн водоемы с кувшинками. Значит, они у цели.

– Надеюсь, Амбруаз сейчас дома, – прошептала девушка, пока они шли по дорожке. – Я оставила у него сумку, и, надеюсь, он вернет ее без лишних расспросов.

Офелия не сказала Торну, что после ее поступления в «Дружную Семью» подросток изменил к ней свое отношение. В последний раз, когда она увидела его на платформе трамаэро, он даже не повернулся в ее сторону. А когда девушка окликнула его, сделал вид, будто не слышит.

Набалдашником трости Торн постучал во входную дверь; ему открыл робот.

– Амбруаз дома? – спросила Офелия.

– ДОМА И СТЕНЫ ПОМОГАЮТ.

Торн оттолкнул его и торопливо прошел внутрь.

– Сами разберемся, – на ходу бросил он.

Офелия окинула взором атриум, где самые современные технологии мирно соседствовали с античной архитектурой. Вокруг горящих ламп кружились тучи ночных бабочек. Кругом стояли статуи и висели портреты Лазаруса в розовых очках, сквозь которые лукаво поблескивали его глаза.

– Амбруаз!

Офелия почти бежала через анфиладу просторных залов; мраморные полы гулким эхом откликались на каждый ее шаг. Несколько месяцев назад, когда она впервые прибыла на Вавилон, этот дом принял ее под свою крышу, и теперешняя встреча с ним пробуждала в ней какое-то непонятное щемящее чувство.

Торн шел за ней, тяжело опираясь на свою трость.

А все роботы, обитавшие в доме, следовали за ними на почтительном расстоянии. Похоже, они не могли решить, как им относиться к гостям, которые так бесцеремонно ворвались в дом их хозяев. В поведении роботов не было ничего враждебного, но ощущать, что за тобой движется довольно многочисленная группа безликих автоматов, оказалось весьма неприятно.

– Они слишком назойливы, – недовольно произнес Торн.

– Амбруаз! – еще раз позвала Офелия, войдя в следующий зал.

Торн сделал ей знак прислушаться. Откуда-то из глубины жилища доносился шум, не похожий на стук колес кресла Амбруаза. Офелии показалось, что это крутится барабан стиральной машины.

Чем дальше они шли, тем сильнее становилась вибрация. Молчаливый кортеж роботов упорно следовал за ними.

Офелия узнала мраморный пол и низкие резные шкафы гардеробной Амбруаза. Здесь он подарил ей белую тогу, которую носили бесправные. К ее великому изумлению, шум производила не стиральная машина, а один из ящиков. Он содрогался так, словно хотел выскочить из комода.

– Там, наверное, моя сумка, – с надеждой проговорила Офелия. – Я давно не держала ее в руках, но могла оживить, сама того не заметив.

– Есть только один способ во всем убедиться, – произнес Торн.

Обмотав платком круглую ручку ящика, он потянул за нее. Похоже, Торн считал микробов самыми грозными формами жизни, способными обитать в этом шкафу. Офелия даже подпрыгнула от изумления, когда из ящика кто-то выскочил и обвился вокруг руки Торна. Тотчас в голову пришла безумная мысль, что перед ними – огромная змея. Вторая невероятная мысль заключалась в том, что змея шерстяная.

Однако Торн остался на месте. Не отпуская ручку ящика, он внимательно изучал существо, сдавившее своими трехцветными кольцами его руку.

– Это явно не ваша сумка. Это ваш шарф.

– Я его потеряла…

Офелия с трудом могла говорить. Она взволнованно разглядывала шарф, плотно обмотавшийся вокруг руки Торна. Тот самый шарф, который она, петля за петлей, сама связала, а потом день за днем оживляла. И теперь никак не могла поверить, что это он.

– Я его потеряла, – повторила девушка.

И осторожно потянулась к нему. Шарф тотчас покинул Торна и немедленно обмотался вокруг ее шеи, скрыв собой даже рот хозяйки. Ощутив такую знакомую тяжесть, Офелия наконец убедилась, что они после долгой разлуки нашли друг друга. Обжигающее чувство вины, не покидавшее ее уже несколько месяцев, горячим комом подкатило к горлу. И она зарылась носом в вязаную полоску.

– Я его потеряла, – еще раз повторила она приглушенным голосом.

Но тут радость девушки омрачили сомнения. Каким образом Амбруаз завладел ее шарфом? И почему спрятал его у себя в гардеробной? Разве он не мог вернуть его? Или хотя бы отправить телеграмму, чтобы ее успокоить? Офелия пыталась понять, почему он так поступил, но у нее не получалось. Слепо доверившись подростку, она горько пожалела об этом, когда он стал избегать ее. А сейчас все чувства девушки сплелись в единый клубок. Торн сурово смотрел на Офелию и наконец задал вопрос, которого она так боялась:

– А вы уверены, что Амбруаз вам друг?

– Вам лучше уйти, – прозвучал чей-то голос.

Торн и Офелия обернулись. В дверном проеме в окружении небольшого взвода роботов показалось кресло на колесах. С механическим жужжанием Амбруаз въехал в комнату. «Перевернутые» руки юноши судорожно сжимали ручки кресла.

– Уходите!

Офелия проглотила застрявший в горле комок. В голосе Амбруаза звучал не приказ, а мольба, обращенная к ней и только к ней. А она не знала, что ответить.

Потянув за шарф, она высвободила рот.

– Я пришла за своей сумкой. Но что с вами случилось? Я вас больше не узнаю.

Амбруаз широко раскрыл свои оленьи глаза. В тот день, когда они встретились, он смотрел на нее с добродушным любопытством. Теперь же разглядывал как нечто диковинное и… опасное.

– Мне кажется, вы не та, за кого себя выдаете.

Сердце Офелии замерло. Как он раскрыл обман? Неужели шарф выдал ее?

Глубочайшее замешательство, отразившееся на лице девушки, похоже, окончательно разочаровало Амбруаза.