Гай Орловский - Ричард Длинные Руки. Удар в спину

Он выбрал из кучки пару колец и щелчком послал одно за другом по столешнице ко мне.

– Первое позволяет кваканье лягушек преобразовывать в пенье соловьев, а второе позволяет видеть листву деревьев ярко-красной.

– Хрень, – сказал я. – И Великие Маги тратили на такую ерунду драгоценное время?

Он вздохнул.

– У Великих Магов в запасе вечность, могут и дурью помаяться. Но как вы понимаете, ценные амулеты взяли с собой! Все. Что не поместилось на пальцах и предплечьях, унесли в сумках. Вы бы тоже ничего не оставили!

– Ну да, – согласился я, – кроме мусора. Башни все равно в щебень, потом хрен что найдешь. Даже с демонами. А своя ноша не тянет. Карл, у меня уже мороз по коже, как только представлю, с такой мощью придется сшибиться. Одна надежда…

Он спросил жадно:

– Какая?

– Они же вроде индивидуалисты? Каждый за себя?.. Сидят в Башнях, как пауки, следят ревниво, чтобы никто не нарушил их владений?..

Он подумал, вздохнул, лицо омрачилось.

– Верно, но когда припрет, могут и объединиться. Чтобы после победы снова разойтись по своим королевствам. Так что битва вам предстоит тяжелая, затяжная и с непредсказуемым результатом.

– Только мне?

Он уточнил:

– Вы же все равно во главе и примите основной удар?.. А мы ваша армия, что развивает успех.

Не люблю работать в кабинете, многие творческие натуры предпочитали находиться на природе, в кафе, даже среди толпы, там мысль постоянно перескакивает с одного явления на другое, рождая новые связи, образы, возникают озарения, что немыслимы в тишине кабинета с плотно прикрытой дверью.

Я спускался по лестнице на общий этаж, взгляд выловил среди группки почтительно слушающих придворных лорд-канцлера, подумал невольно, что человек с внешностью Джулиана Варессера никак не мог бы родиться крестьянином. Слишком величественен по фигуре, крупной и тяжелой, такое же крупное удлиненное лицо, мощная нижняя челюсть, острый и проницательный взгляд.

Если бы и родился в крестьянской семье, то ушел бы в армию, а там быстро начал бы подниматься по служебной лестнице от командира десятка новобранцев все выше и выше…

Завидев меня, все торопливо отступили от лестницы и склонились в почтительных поклонах так, что я видел только блистающие серебром парики с рядами идеально ровных локонов по бокам.

Лорд-канцлер тоже застыл в поклоне, я остановился на последней ступеньке.

– Сэр Джулиан?

Бодро вздернутые кончики его седых усов чуть приподнялись, имитируя улыбку.

– Ваше величество, счастлив видеть вас в добром здравии.

– Где ваш магический посох, сэр Джулиан?

Он улыбнулся шире.

– То был не посох, а трость, поддерживающая мое грузное хилое тело. Но вы, ваше величество…

Я прервал:

– Составьте мне компанию в незапланированной прогулке, дорогой канцлер.

Он пошел рядом, я нарочито сбавил шаг, все-таки старик, остальные придворные медленно распрямлялись, я чувствовал их взгляды между лопатками, а канцлеру сказал тихо:

– Не распространяйтесь о моей возможности лекаря, я все-таки император! Мало ли чем одарен от щедрот… Может, еще и крючком вязать умею. Но не выказывать же такое, недостойное мужчины-воина?

– Понимаю, – ответил он серьезно, – и молчу. Но от этого моя благодарность не становится меньше. Ваше величество, при дворе высказывают озабоченность…

Он умолк, глядя на меня с нужным выражением.

– Надеюсь, – ответил я, – не политикой?

– Политика двор не интересует, – сообщил он. – Это удел избранных, их горстка, ваше величество. А вот ваш отказ от освященной веками прогулки по саду после завтрака…

Я всмотрелся в него с интересом.

– Что, неужели вас это волнует?

Он ответил с осторожной осмотрительностью государственного человека:

– Вы человек… другой культуры, величество. Я все понимаю, но этот мир очень сбалансирован, что, можно сказать, в его пользу. Не стоит выдергивать даже кирпичика из фундамента… если можно не выдергивать. Император всегда после завтрака и обеда прогуливался по саду в сопровождении придворных, где согласно протоколу каждый занимает свое место. Такая прогулка, как и весь остальной распорядок двора служит подтверждением неизменности и стабильности…

– Сэр Джулиан, – сказал я дружески, – вы же знаете, что неизменность и стабильность нарушены. Мало того что прежнего императора нет, как и его династии, но власть захватили кровожадные варвары с Севера! Вы-то понимаете разницу, в отличие от тупологовых придворных, у которых только флирт на уме!

Он вздохнул.

– Да я понимаю, ваше величество. Даже то, о чем вы не упомянули, но это самое большое потрясение…

– Сэр Джулиан?

– Великие Маги, – проговорил он почти шепотом. Мне показалось, что он содрогнулся, а договорил совсем осевшим голосом: – Когда выйдут… что будет?

– Меня тоже пугает, – признался я. – Однако, сэр Джулиан, что остается? Не отступать же? Многие проигрывают потому, что не решаются вступить в битву!.. И когда знаешь, что впереди, какое значение имеет, какую шляпу надел на прогулку?

– Только для крестьян это не имеет значение, – напомнил он мягко, – а человек благородного происхождения обязан думать, что наденет и как пойдет.

А в отношении коронованных особ несоблюдение протокола чревато особыми последствиями…

– Почему?

– Сотни послов и дипломатов сразу же начинают выяснять, что стоит за тем, что его величество поменял на шляпе голубое перо на синее? Чем это может угрожать соседним государствам? А уж если поменяет саму шляпу, то это будет вообще потрясение основ!..

Я сказал весело:

– А если отменить эти протокольные прогулки вообще?

Его лицо дернулось, а посмотрел с тихим ужасом, словно я велел всем во дворце на завтрак съедать по большой толстой жабе.

– Как это возможно? Вы не думаете о последствиях!

– Знаете, сэр Джулиан, – сказал я, – между нами говоря, некоторые детали придворного церемониала можно смело отправить в жопу.

Он отшатнулся, шокированный.

– Ваше величество?

– В самую темную, – подтвердил я. – А что не так? Я же северный варвар, грубый и нецивилизованный! Мне можно. Правда, не сразу.

Он, все еще предельно шокированный, сказал тем не менее с предельным достоинством:

– Ваше величество! Весь высший свет ожидает и надеется, что вы увидите все преимущества более цивилизованного образа жизни и возжелаете принять их всем сердцем, душой и мыслями!

– Пусть, – одобрил я. – Пусть ожидает и надеется. Но принимать буду медленно и печально… Нет, печали не будет, но неспешность в реформах – залог успеха!.. Чтобы не наломать дров.

Он насторожился:

– Дров? Каких дров?

– А, – сказал я, – у вас уже и забыли, что дровами топят?.. В общем, я не отказываюсь от придворного этикета и церемониала. Но принимаю в упрощенном виде! Вы же сами понимаете, как опасно давить на свирепого северного варвара, злобного и подозрительного? Да еще с тем, чтобы изменил своим диким и кровожадным привычкам, что всосал с молоком матери?.. А если моей матерью была волчица, а я какой-то Маугли?..