Николай Липницкий - Дорога домой

— А где вероятность, что ты нас на ближайшем ночлеге не вырежешь?

— Я что, самоубийца? Мне одному не выжить. А с вами у меня шанс есть. Тем более, что война, скорее всего кончилась и мы больше не враги. Я вам пригожусь, так как много чего умею. Меня ведь учили диверсионной деятельности.

— Ну, хорошо, диверсант. С нами поедешь. И смотри, у нас единоначалие. Все выполняют приказы командира.

— В бундесвере хорошо учат подчиняться и уважать требования командира.

— Вот это хорошо. Тем более, что я и по званию повыше тебя буду. Майор, как никак.

— Есть, герр майор! — только что не щёлкнул каблуками немец.

— Расслабься. Мы не на плацу. Давай знакомится. Меня Виктор зовут. Это Гоша, вот Михалыч, а там Дима и Игорь. Зовём друг друга по именам, так что тянуться не надо. И все друг с другом на «ты». Понял?

— Понял.

— Ну и хорошо. Как там твой гефрайтер?

Георг наклонился над раненным, прислушался, потом вдруг скривился и всхлипнул:

— Он умер.

— Ну, значит, отмучался. Хоронить его будешь?

— Да тут всех бы похоронить. А как это сделать? Так что не буду.

— Ну, тогда все пошли обследовать базу. Надо бы себе где-то ночлег подобрать.

Ночлег нашли на самом отшибе, подальше от трупов. Небольшой домик, видимо какого-то начальника, стоял на самой опушке, практически за территорией базы, так что запах сюда не долетал. Жильё оказалось уютным, с залом, спальней с широкой кроватью, маленькой кухонькой, ватерклозетом и настоящей ванной. Электричество было, и мы первым делом включили аристон. Вымыться хотелось всем. Пост установили в башенке БТРа, и я расписал смены. Первым сразу же послали в караул Гошу. Михалыч захлопотал у плиты, а мы расселись на диване и креслах в зале. Димка дотянулся до пульта и попытался включить телевизор. Экран загорелся и весело зарябил. Не показывал ни один канал. Георг достал свою рацию, довольно мощную, величиной с небольшой дипломат, растянул по ковру на стене антенну и включил автоскан. Из динамиков послышалось шипение, прерываемое, когда сканер перескакивал с волны на волну. Несколько раз сквозь хрипы пробивались далёкие голоса, но разобрать даже, на каком языке они говорят, не получалось. И вдруг, когда мы уже хотели прекратить безнадёжный поиск, шипение стихло:

— … разведчиков через шлюзовую камеру, — донёсся до нас обрывок чьего-то разговора.

— Приём! — закричал я в микрофон. — Кто на волне!

— Это ещё кто! Откуда волну знаешь?

— Виктор на связи. Волну вашу на автоскане поймали. Вот ищем хоть какие-то сведения о том, что произошло. Радио не работает, телевидения тоже нет. Власть приказала долго жить. Хоть что-нибудь можете сказать?

— Гражданские, значит? Сами собираем сведения по крохам. Мы находимся в бункере командующего уральским военным округом. Перед ядерным ударом укрыться успели. Челябинска и Екатеринбурга нет. Радиоактивная пустыня. Правда и Америки тоже нет. По ходу на всей земле только отдельные островки жизни остались. Власть вместе с Москвой испарилась в ядерном огне. Сейчас пытаемся хоть что-то наладить. А вы где? Как там у вас?

Я рассказал о наших приключениях и на том конце ненадолго задумались.

— Немцу передай, что Германия вся кончилась. Пусть к русской действительности привыкает. А вам повезло, я вижу. Там, ваших краях, ничего особо стратегического и не было. Поэтому тратить на вас боеприпасы особо не стали. В принципе, стоит прорываться к вам. От куда-то надо же начинать восстанавливать государственность. Ладно. Запишите нашу волну. Если что, на связи. Отбой.

Наш безымянный собеседник отключился, оставив нас в задумчивости. А задуматься было над чем. Это, получается, что нам обалденно повезло! Страшно подумать, что где-то в пятистах километров лежит радиоактивная пустыня и сейчас там ветер гоняет тучи изотопной пыли. Немец тоже сидел с потухшими глазами. Ещё бы! Узнать, что ни твоего дома, ни твоих близких в природе больше не существует, это вам нефунт изюма. Так же в тишине поужинали, и Димка пошёл менять в карауле Гошу.

Наутро, сразу после завтрака мы стали готовиться к выезду. На базе нам особо ничего и не надо было, поэтому что-то там смотреть не было ни желания, ни настроения. Георг озабоченно укладывал свою амуницию и, вдруг, остановился и уставился на Гошу, увлечённо возившимся с ВПХРом:

— Что это за набор? — озадаченно спросил он.

— ВПХР, — гордо ответил Гоша. — Войсковой прибор химической разведки!

— Это прибор? — удивился немец. — Каменный век какой-то!

— Ты это, полегче! — обиделся Гоша.

— Вот прибор! — заявил Георг, порывшись в своём рюкзаке и достав оттуда коробочку размеров с портсигар. — Газоанализатор. Вот это прибор.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался я. — А ещё есть?

— Надо в вещах моих солдат покопаться. У каждого такой был.

— Покопаемся. А рентгенометра такого же нет?

— Есть. Вот он, — жестом фокусника Георг извлёк ещё одну коробочку.

— И тоже у каждого солдата?

— Да.

— Что же ты молчал, немецкая твоя башка?

— Не подумал как-то.

— Не подумал! А ну-ка, мужики, заматываем лица и вперёд, трупы обыскивать. Им уже не надо.

Короче, набрали мы приборов с запасом. А что, в наших условиях милое дело. Да и как товар на продажу тоже в случае чего пойдёт. Так и выехали. Судя по карте, дорога наша пролегала через небольшой городок Збруевск. Вот и посмотрим, что там сейчас. До города доехали ближе к обеду, но заезжать не стали, а, припарковавшись у крайнего дома, решили поговорить с хозяевами. На наш стук дверь открыл хмурый дедок, настороженно глядя на нас из-под седых кустистых бровей.

— Здравствуй, отец, — поздоровались мы с ним.

— И вам не хворать, сынки. Что хотели?

— Да вот, едем издалека. Хотелось бы узнать, как у вас тут.

— Ну, проходите, коли пришли. Разговоры на пороге не разговаривают.

Мы вошли в дом, и хозяин усалил нас за старинный круглый стол. Сухонькая старушка стала собирать на стол. Я подмигнул Гоше, и он сбегал в БТР и притащил несколько банок тушёнки. Старик степенно достал очки, водрузил их себе на крупный мясистый нос и стал разглядывать банку. Потом поставил её обратно и одобрительно хмыкнул, обтирая тряпкой руки от солидола:

— Знатная вещь.

— Это вам. Подарок.

— По нынешним временам подарок королевский. Спасибо. Сейчас пообедаем и поговорим.

На столе уже стояла большая фарфоровая супница, источающая умопомрачительный запах. Мы, не сговариваясь, дружно сглотнули слюну. Обедали молча, активно работая ложками, а, когда перешли к чаю, наконец стали разговаривать. Оказалось, что в этом городе власть почти с первых дней перешла к криминалу. Причём безо всяких разборок или делёжки власти. Каким-то образом на момент начала войны здесь оказался вор в законе по кличке Кастет. Вот он своим феноменальным нюхом сразу учуял, что можно взять всё в свои руки. Против авторитета Кастета никто не возражал. Местные криминальные боссы пошли к нему в заместители, а бывшая власть скромно подвинулась. Даже полиция чуть ли не строем пошла под него. Так что обошлось без крови и беспорядков. Кастет правит железной рукой, но беспредела не допускает. Жить можно, короче. И везде имеет свои глаза и уши, что доказал джип «Ниссан патрол», лихо тормознувший у ворот. А мы и расслабились. Коря себя за легкомыслие, я отправил Гошу и Михалыча к БТРу, наказав тут же занять место за пулемётом, а сам с остальными вышел к воротам. Из машины навстречу к нам вышел бритый наголо браток с толстой цепью на шее, массивным золотым перстнем на среднем пальце правой руки и очками каплями на ломанном носу. Ну, прямо классика жанра. Аж смех разбирает.