Николай Липницкий - Ходок

— Как раз, когда я служил, АК-47 нам на вооружение поступили. Думаю, ваши машинки не сложнее будут.

— Не сложнее. Даже полегче. Держи дед. Сёма, — обратился я к Семёну № 1, — снаряди деду магазины.

Действительно, своими подагрическими пальцами старик вряд ли сможет вставить патрон в обойму. Ну, да ладно. Здесь я разобрался, пора бы и выдвигаться.

— Семён, — позвал я Семёна № 2, — потихоньку двигай к крайнему дому и встань за углом, чтобы тебя из степи видно не было.

Пацан кивнул, мягко тронулся, уверенно ведя машину и подогнал ей к указанному дому. Я вылез на броню, прошёлся и перелез на крышу. Прячась за гребнем, достал монокуляр и присвистнул, глядя вдаль. А разозлили мы этих супостатов сильно. Один только головной дозор — пять человек. Потом основная группа, человек сорок. Это уже ни разу не смешно. Они ехали не таясь, по дороге, мерно покачиваясь в сёдлах, и мне стало совсем не до смеха. Полтора взвода отморозков против меня, трёх почти детей и одного старика. Одна надежда на нашу бронированную колесницу. Ну, только бы Семён с управлением справился.

Я дождался, когда головной дозор приблизился к деревне метров на сто и дал команду своему водителю высунуться на весь корпус из-за дома. Такого наши преследователи точно не ожидали. Когда из деревни, которую они уже приговорили, выкатилась бронированная пятнистая машина, раздалась очередь пулемёта и тяжёлые крупнокалиберные пули стали рвать на куски, как лошадей, так и седоков, все впали в полнейший ступор. Да-да. Я стрелял именно из КПВТ, хотя им и ПКТ за глаза бы хватило. Но, во-первых, уж очень мне захотелось пострелять из этой машинки, а во-вторых, психологическое воздействие ещё никто не отменял. А такое воздействие пули калибра 14,5 миллиметров создавали превосходное. На таком расстоянии я буквально перемолол головной дозор. Пули пролетали сквозь жертв и даже находили себе цели в основном отряде. Ну не преграда для них человеческое тело. Совсем не преграда.

— Вперёд! — скомандовал я Семёну, продолжая вести огонь.

Наши преследователи смешались. Кони испуганно приседали, чувствуя человеческую кровь. Люди пытались справиться с храпящими лошадьми, в строю появилась паника. Кто-то пытался съехать в степь, чтобы попытаться уйти, но ему мешали другие, которые старались повернуть назад и ускакать по дороге. А пули делали своё дело. Наконец, нападающие справились с паникой и стали рассыпаться по степи. Кто-то додумался спешиться и сейчас старался убежать, пригибаясь к земле. Кто-то старался уйти верхом. Но уйти далеко не удавалось. Пули достигали повсюду.

— В степь сворачивай! — скомандовал я. — Только смотри, в какой-нибудь овраг нас не урони.

— Обижаете, — пропыхтел парень, ворочая руль.

КПВТ своё дело сделал. Бой превратился в избиение младенцев. Мы носились по степи, прижимая супостатов ближе к деревне и не давая им возможности уйти далеко и скрыться. Уже не было видно ни одного конного, а пешие старались укрыться в складках местности. Я оставил в покое КПВТ, переключившись на ПКТ. Время от времени по броне горохом стучали пули, заставляя дёргаться. Броня бронёй, а нервы никуда не денешь. От деревни к бандитам потянулись цепочки трассеров. Это что, я им трассирующие выдал, что ли? И не обратил же внимания на маркировку. Ну, хоть обозначают тех, кого я не заметил.

Враги кончились как-то незаметно. Вот только что я самозабвенно вращал башенку, стреляя из пулемёта, а тут раз, и стрелять не в кого. Челноком проехавшись ещё раз по степи, мы вернулись в деревню, где увидели презабавную картину. Дед Кузьма, воинственно выпятив вперёд бородёнку, вёл под дулом своего автомата аж двоих пленных, неся на плече два трофейных АКСа. Пленные были напуганы и шагали, поминутно оглядываясь на раздухарившегося старика.

— Это что, дед? — поинтересовался я, спрыгивая с брони.

— Вот, пленных взял! — гордо доложил старый солдат.

— Сам взял?

— А то как ещё? Старый воин — мудрый воин. Учись, пока я живой.

— Ладно. Что делать с ними собираешься?

— А чёрт его знает, — озадачился дед. — Я, как-то не подумал над этим.

— Ладно, потом решим. А допросить не мешает.

Семён, вылезший из БРДМ, вдруг подскочил к одному из пленников и зарядил кулаком под глаз.

— Эй! — попытался остановить его я, — вообще-то жестокое обращение с пленными — международное преступление.

— А он думал об этом, когда нас в бараке избивал? — прорычал парень, намереваясь ещё и пнуть.

— Ну ты же не он.

— А какая разница? Ему можно, а мне нельзя?

— Давай, хоть допросим, пока ты их до смерти не забил, — со смехом оттащил я пацана в сторону.

Допросить действительно не мешало бы. Хоть узнать, что там, в Крытом происходит и почему такой кипишь из-за двух сбежавших пацанов. Я всмотрелся в пленных, сейчас чумазых, грязных и оборванных, но раньше однозначно холёных, сытых и довольных собой. Что-то знакомое. Этот, потирающий уже набухающий синяк под глазом, показался мне знакомым. Видал я его в Крытом. Только вот где? А второй… Я всмотрелся в его лицо и обомлел.

— Сивый! Ты ли это?

— Что, не признал сразу, Охотник?

— Да. Не признал. Я же тебя каким видел? Степенным и важным. А сейчас вон какой жалкий.

— Твоя сила. Измывайся. Мне бы в руки попал, не так бы выглядел.

— Уж в этом я не сомневаюсь. Только ты не такой и грозный, раз вас оптом старик в плен берёт.

— А куда деваться, когда патроны кончились?

— Что же вы от нас отстать никак не можете?

— А что, с рук спускать, что ли? Мы сначала думали, что два пацана убежали. Ну, подумаешь, охрану на стене вырубили. Там одни лохи стоят. А когда вы две группы под корень изничтожили, а третью пощипали сильно, сразу стало ясно, что не пацаны это. Я, почему-то, сразу про тебя подумал. Это ведь ты пацанами интересовался.

— Ну, положим, под ноль я только банду Большого извёл. А остальными больше зомбаки занимались.

— А этого мало?! Большой, крупный авторитет в наших краях. Его с кондачка не грохнешь.

— Ну, значит, не такой уж и крутой. Я его как раз с кондачка и положил.

— Да и остальных ты грамотно под зомбаков подставил. Короче, за ваши головы власти большую сумму объявили. Вот я и собрался вас к ногтю прижать. За своих расквитаться, что ты у бараков положил. Твоя ведь работа?

— Моя.

— Ну вот. И деньжат срубить захотелось. А что, одно другому не мешает.

— С тобой всё ясно. Что с рабами?

— А что с ними? Пашут на плантациях. Крытое обеспечивать надо. И зелень нужна, и мясо. На фермах вокруг села рабочие руки всегда нужны.

— Кто ещё за нами поехал?

— Никого больше.

— Это почему?

— Слух прошёл, что проклятые вы. Типа, вас дьявол прислал, чтобы нас наказать. Мол, вы специально это всё провернули, чтобы отряды выманивать и уничтожать. Мол это кара нам такая.