Кристель Дабо - Тайны Полюса [litres с оптимизированной обложкой]

– Здравствуйте, Рено. Я невеста господина Торна. Отныне вы будете работать у меня. Скоро я вам все объясню.

Веки Ренара под нависшими бровями слегка дрогнули, словно он пытался разглядеть сквозь туман, кто с ним говорит. На его грязном заросшем лице выразилось такое удивление, что Офелия поняла: он ее наконец узнал. Девушка ждала, что в его взгляде мелькнет хоть искорка радости, что он облегченно вздохнет или улыбнется, но вместо этого Ренар отвернулся, и глаза его померкли.

– Да, мадемуазель, – хрипло прошептал он.

И Офелия с болью в сердце спросила себя, правильно ли она поступила.

Офелии никогда еще не было так тягостно, как сейчас, в лифте, где царило молчание, сопровождаемое скрипом подъемника, потрескиванием мебели, музыкой из проигрывателя да покашливанием грума.

Девушка с тоской смотрела на Ренара. Он стоял между буфетом с угощением и столиком для проигрывателя, вытянув руки по швам и не двигаясь, словно и сам был предметом обстановки. Его волосы, промытые и причесанные, частично вернули себе прежнюю яркость; борода исчезла, обнажив широкой упрямый подбородок. Зеленые глаза, уже привыкшие к свету, смотрели прямо перед собой, но, казалось, ничего не видели. Исхудавшее тело наконец распрямилось, и хотя ливрея болталась на нем как на вешалке, он все же выглядел крепким и могучим. Правда, в такой быстрой метаморфозе было что-то неестественное. Офелия не понимала, отчего этот человек, наконец-то ставший похожим на прежнего Ренара, кажется ей чужим.

– Стоп! – внезапно скомандовала тетушка Розелина.

Подчинившись ее властному тону, испуганный грум нажал на ручной тормоз лифта. Кабина остановилась под скрежет металла и скрип дерева.

– Не включайте! – строго приказала старушка груму, который собрался было снова запустить механизм. – Этот лифт не тронется с места, пока я не разрешу.

И она пристально оглядела по очереди Ренара и Офелию, как двух провинившихся детей.

– Ну и ну, я гляжу, вы и тут ходите парочкой: где одна, там и другой! Мне ваши игры непонятны, но я знаю одно: когда эта дверь откроется, – (и она ткнула пальцем в золоченую решетку лифта), – мы должны выйти из нее с высоко поднятой головой. Потому что ты, моя милая, вконец загубила свою репутацию. Порядочные девушки не летают сквозь зеркала в покои развратника, пренебрегая другими приглашениями. Последствия не заставят себя ждать! Беренильда просто в ярости, и на сей раз я с ней солидарна. Конечно, я буду тебя защищать, что бы ни случилось, – добавила она уже чуть мягче, увидев, как у Офелии побледнели очки.

Ренар, на какой-то миг забывший о своей чопорной позе лакея, снова встал по стойке «смирно»:

– Если я в тягость дамам, пусть дамы не заботятся обо мне, я не хочу…

– Хватит! – отрезала Офелия. – Мне вовсе не нужен лакей. Зато я предлагаю вам должность помощника. Вы получите жилье, питание и заработок в обмен на ваши советы и суждения.

Офелия слушала себя с ощущением полной нереальности происходящего. Она сказала все, кроме самого главного. Почему же у нее никак не выговаривались единственно нужные слова? Почему она каждый вечер обращалась к знатной публике, состоявшей из ее врагов, но не могла искренне, откровенно поговорить с другом?!

– Очень сожалею, мадемуазель, – ответил Ренар. – Я всего лишь простой лакей. Разве я могу давать вам советы или высказывать свои суждения?

Каждое его слово обжигало девушку как раскаленный уголь. Иногда ей безумно хотелось открыто выразить свои чувства, по примеру Агаты и младших сестренок, но увы…

– Не спешите отказываться, обдумайте мое предложение. Сейчас мне нужно идти в театр и выступать, – добавила она, бросив взгляд на лифтовые часы. – Вы будете меня сопровождать, а после спектакля мы все обсудим.

– Слушаюсь, мадемуазель.

Эти два слова прозвучали так безразлично, что Офелия поняла: Ренар уже сделал свой выбор, он отвергал помощь, которую она ему предложила. Ах, если бы лифт застрял на полпути, если бы решетка никогда не раздвигалась, и часы остановились, и она смогла бы вывернуть время наизнанку, как перчатку! И снова стать маленькой беззаботной девочкой. И укрыться за стендами своего музея. И иметь дело только с предметами, больше ни с чем. Потому что если вдуматься, то она годилась лишь на это.

– Мы, кажется, опаздываем, – заметила тетушка Розелина, увидев пустую лестницу в театральном вестибюле. – Беренильда наверняка уже сидит в зале. Постараюсь найти себе свободное место. А ты, – велела она Офелии, – соберись с мыслями и будь внимательна. Поволноваться мы еще успеем.

– Идите за мной, – попросила Офелия Ренара. – Я должна входить в театр через заднюю дверь.

Пока они огибали роскошное мраморное здание, Офелия ни разу не подумала о сцене и зрителях, ожидавших ее там, в зале. Девушка лихорадочно подыскивала слова, которые помогли бы ей вернуть прежнего Ренара.

Но у нее все вылетело из головы при виде шевалье, сидевшего на скамье в тени пальмы, как раз рядом с артистическим входом. Он играл в бильбоке, но при всем своем усердии никак не мог попасть шариком в сетку. Его огромные собаки хаски лежали рядом, свесив языки и тяжело дыша, – их порода явно не была рассчитана на здешнюю иллюзорную жару.

– А я вас жду, – объявил он, заметив Офелию.

В устах такого ребенка эти слова прозвучали смертельной угрозой.

– Мне некогда с вами разговаривать, – решительно ответила девушка, направившись к двери. – Вы меня задержите, а я уже опаздываю.

Но тут псы преградили ей путь. Они двигались совершенно бесшумно, не проявляя агрессии, но каждый из них был ростом с быка. Даже Ренар, не знавший шевалье так, как знала его Офелия, испуганно остановился.

Шевалье поправил на носу свои круглые очки, как две капли воды похожие на те, что разбились, когда Беренильда вышвырнула его в коридор.

– О, я хочу задать вам всего лишь один простой вопрос, мадемуазель Офелия. Ответьте мне, и я позволю вам спокойно пройти к месту работы. – (Он снова подбросил шарик бильбоке и снова промахнулся.) – Не можете ли вы объяснить мне, в чем состоит главное различие между мной и вами?

Офелия прекрасно понимала, что этот разговор не сулит ей ничего хорошего. Шарф, доселе дремавший на ее плечах, уже начал волноваться.

– Не знаете? – огорченно сказал шевалье. – А ведь разгадка очень проста. Разница состоит в том, – продолжал он с самым серьезным видом, – что вас очень любит мадам Беренильда. Только не принимайте это за комплимент. Вы занимаете в сердце мадам Беренильды очень скромное место, понятно? Она просто любит вас, вот и все. А меня с мадам Беренильдой связывает совсем иное чувство. И эта связь гораздо сильнее и любви, и ненависти.