Кристель Дабо - Тайны Полюса [litres с оптимизированной обложкой]

В его словах крылось нечто настолько серьезное, что трудно было поверить, как их мог произнести маленький мальчик.

– Я назвал себя шевалье именно ради нее, я стал ее верным рыцарем. И полюбил больше, чем свою маму. Я осыпал ее подарками. И даже избавил от родственников.

Офелию охватил ужас: шевалье впервые недвусмысленно признался в том, что устроил бойню на охоте и погубил Драконов.

– Значит, это сделали вы, – прошептала она, не в силах поверить, что ребенок виновен в таком преступлении.

– Они были просто ужасны, – объяснил шевалье, пожав плечами. – Они ненавидели мадам Беренильду, потому что у нее были такие благородные манеры, а у них – нет. Они не хотели, чтобы она осталась в живых после охоты. И я просто обязан был ее защитить, ведь это мой рыцарский долг. Более того, я принял все меры, чтобы пощадить ее нервы, избавив от зрелища кровавой бойни, – добавил он.

Офелия слишком хорошо помнила тот день. Шевалье натравил на нее жандармов, и он же загипнотизировал тетушку Розелину, погрузив ее в воспоминания.

– Но ведь на охоте были дети, – прошептала Офелия. – Дети вашего возраста…

Однажды ей попалась в газете «Nibelungen» фотография изуродованных тел Драконов, наполовину занесенных снегом. Среди них она узнала одного из тройняшек Фрейи; он до сих пор снился ей в ночных кошмарах.

– Они все были охотниками, – сказал шевалье, тряхнув кудрявой белокурой головкой. – А охотники всегда рискуют жизнью, когда встречаются со зверями. Будь они полюбезнее с мадам Беренильдой, я бы не стал вмешиваться. Я просто хотел ее оградить…

– А вы не подумали о том, какое горе ей причинили? – перебила его Офелия. – И обо всех неприятностях, которые продолжаете ей доставлять?

Оскорбленный шевалье нахмурил тонкие бровки, и хаски тотчас зарычали, ощерив устрашающие клыки.

Осознав свою неосторожность, девушка обернулась к Ренару, чтобы приказать ему бежать, но обнаружила, что он исчез. Она не верила своим глазам: как он мог бросить ее в такой момент, не сказав ни слова?!

– И вы смеете мне говорить – мне! – что я доставляю неприятности мадам Беренильде? – прошипел шевалье. – Да вы просто не знаете, что означает доставлять неприятности! Сейчас я вам это объясню, мадемуазель.

Он произнес последнюю фразу очень-очень медленно, и его глаза, увеличенные толстыми стеклами, пронзили Офелию до глубины души. Она испытала тошнотворное ощущение дежавю и поняла, что ни в коем случае не должна смотреть в лицо шевалье. У нее не осталось ясных воспоминаний об их предыдущих встречах, но она была твердо убеждена, что когда-то он уже стер ее память именно таким образом.

Солнце внезапно померкло, экзотическая обстановка исчезла, и Офелия почувствовала, что летит вниз, в черный, непроницаемый, ледяной мрак ночи…

– Мадемуазель вице-рассказчица, публика вас заждалась! – воскликнул вдруг чей-то веселый голос.

Шевалье вздрогнул, собаки насторожились, а иллюзия, в которую едва не рухнула Офелия, бесследно рассеялась.

К великому своему изумлению, она увидела, что к ним величественной поступью направляется барон Мельхиор. Просторный редингот, идеально сидящий на его тучной фигуре, был полностью соткан из Млечного Пути, разумеется, иллюзорного. Даже его цилиндр, и тот сверкал яркими траекториями падающих звезд. Да, он недаром звался министром элегантных искусств. Закрученные кверху светлые усы выглядели на его круглом лице парой восклицательных знаков.

– Добрый день, дядюшка Мельхиор, – поздоровался шевалье учтиво, как примерный ребенок.

– Дражайший племянник, вы забыли, что здесь вам не разрешается выгуливать собак? Кроме того, разве вы не знаете, который теперь час? – и барон указал на уличные часы. – Вам давно пора вернуться домой, к вашему дяде Харольду, и лечь спать!

– Простите меня, дядюшка Мельхиор, вы совершенно правы. До свиданья, мадемуазель Офелия, – сказал шевалье. – До скорого свидания!

От этих слов, произнесенных полушепотом, и от легкой, но многозначительной усмешки шевалье у Офелии пробежал мороз по коже.

Когда шевалье и его собаки удалились, барон Мельхиор облегченно вздохнул:

– Этот мальчишка совсем распустился! К счастью, за мной прибежал ваш слуга.

И вправду, за спиной барона в позе образцового лакея застыл Ренар. Увидев его, Офелия чуть не сгорела со стыда. Как она могла хоть на минуту вообразить, что он бросил ее в беде?!

– Мой племянник крайне огорчает всех нас! – посетовал барон Мельхиор, разглаживая усы.

– И что же вы делаете, чтобы это исправить?

В обычное время Офелия никогда не посмела бы обращаться к любому из Миражей в таком тоне. Ей следовало бы чувствовать благодарность к барону, но она была настолько взвинчена, что забыла о вежливости. К тому же девушка помнила, что Мельхиор – брат Кунигунды, а Кунигунда уж точно не питала к ней дружеских чувств.

Однако барон ничуть не обиделся. Он только опасливо оглянулся, словно боясь, что их услышит шевалье.

– Я и сам хотел бы знать, как его исправить! Однажды Станислав натравил одну из своих собак на мою маленькую племянницу только за то, что она не слишком лестно отозвалась о нашей дорогой мадам Беренильде. Сейчас девочке четырнадцать лет, мадемуазель вице-рассказчица, но она уже никогда не сможет нормально ходить. Сколько крови, сколько жестокости из-за одного-единственного слова! – воскликнул он с гадливой гримасой.

– Станислав, – задумчиво повторила Офелия. – Вот, значит, как его зовут. А вам известно, что это он погубил Драконов?

Она приготовилась к тому, что барон Мельхиор изобразит изумление или непонимание, и была удивлена, когда он кивнул, снова бросил взгляд через плечо и, убедившись, что их не подслушивают, шепнул ей:

– Я это подозревал. Мы все подозревали. Видите ли, среди Миражей очень мало таких, кто способен управлять животными. Станислав потерял родителей в несколько… гм… необычных обстоятельствах. Он состоит под опекой своего дяди, моего кузена Харольда, который, мне кажется, и наделил его этим ужасным, гибельным даром. Но сам Харольд вовсе не преступник, – торопливо уточнил барон Мельхиор. – Он никогда не поручил бы Станиславу действовать таким ужасным образом. Более того, вполне возможно, мальчишка подстроил все это, не подумав о последствиях. Как бы то ни было, весьма прискорбно, что имя Миражей фигурирует в столь печальном деле.

– Я смотрю, вы очень боитесь его? – дерзко спросила Офелия.

И в самом деле, барон непрестанно озирался, проверяя, нет ли кого-нибудь поблизости. Он был настолько тучным, что Офелия заподозрила его в нарушении режима «затягивания поясов», введенного интендантством с тех пор, как в городе стало не хватать мяса. Подобно большинству министров, Мельхиор проводил много времени в зале Высшего Семейного Совета на первом этаже Башни, где, по слухам, царило сказочное изобилие и где вельможи по любому поводу пировали вволю.