Кристель Дабо - Тайны Полюса [litres с оптимизированной обложкой]

– Скажите, а граф Харольд тоже получал письма с угрозами? – спросила она.

– Да, верно. Их нашли в его вещах, – неохотно ответил Торн. Он пристально смотрел на очки Офелии, посиневшие от смятения хозяйки.

– Такие же письма, как мои? – допытывалась девушка. – Письма с упоминанием Бога ?

– Да, но с вами ничего подобного не произойдет.

Торн объявил это с твердым убеждением. Офелия хотела бы разделить его уверенность, но сейчас ей казалось, что у нее внутри все заледенело от страха.

– А вы? – спросила она. – Вы получали такие письма?

– Такие – нет.

– Но где логика? Если вся проблема в нашей свадьбе, почему меня шантажируют, а вас оставляют в покое?

– Не знаю.

Внезапно Офелия устремила на Торна проницательный взгляд.

– Вы ведь будете представлять Отверженных на съезде Семейных Штатов?

– Да, верно, – подтвердил он слегка удивленно.

– А начальник полиции, шеф-редактор «Nibelungen» и господин граф были против этого проекта, каждый по своим причинам. Я хочу сказать, – пробормотала Офелия, ежась под пронизывающим взглядом Торна, – что начальник полиции убил нескольких Отверженных, господин Чернов напечатал множество статей против них, а граф Харольд… ну… это же он подослал двух наемников в ваше ведомство?

Торн кивнул, но не произнес ни слова.

– А вы не боитесь… – (Офелия шумно чихнула посреди фразы и так же шумно высморкалась, сама того устыдившись.) – Вы не боитесь, что вас будут рассматривать как главного подозреваемого?

Тонкие, крепко сжатые губы Торна дернулись не то в попытке улыбнуться, не то в брезгливой гримасе – Офелия не смогла этого определить.

– Вы полагаете, что я организовал похищения, желая избавиться от недругов? Вы думаете, что я автор анонимных писем? И что я намерен расстроить собственную свадьбу?

– Нет, конечно, – сердито ответила Офелия, – но другие на моем месте именно так и подумали бы.

– Вряд ли. Что касается Отверженных, я представляю их абсолютно бескорыстно.

Устав стоять с запрокинутой головой, Офелия отвела взгляд от Торна и посмотрела на далекую серебристую полоску моря, еле видную между цирковыми павильонами. Она вспомнила позорный крест, заклеймивший лицо матери Торна, и в ее душе вскипел гнев. Девушка не понимала, каким образом один и тот же человек внушает ей столько противоречивых чувств разом.

– Вы снова за свое!

– Что вы имеете в виду? – пробурчал Торн.

– Вы снова кривите душой. Ведь вы наполовину Летописец, разве нет? И, пытаясь реабилитировать Отверженных, защищаете тем самым интересы вашей семьи. Имейте же мужество признаться в этом!

Торн так сильно нахмурился, что у него на лбу прорезалась глубокая морщина.

– Вы и впрямь плохо думаете обо мне. Летописцы не фигурируют в моем досье.

– И очень прискорбно, дорогой кузен!

Офелия вздрогнула и обернулась. Этот медоточивый голос принадлежал высокой стройной женщине, чьи глаза хитро поблескивали из-под густой белокурой челки. Она была одета в розовое платье с оборками и держала над головой зонтик того же цвета. Ее сопровождали четверо мужчин, и их разительное сходство с дамой ясно говорило о том, что они родственники.

– Ты меня не узнаёшь, милый кузен? – проворковала женщина.

Торн промолчал.

– А вот я тебя узнаю, – с усмешкой продолжала она, – хотя, должна сказать, ты сильно вырос с тех пор, как я тебя видела в последний раз, – ты был тогда четырехлетним малышом. Не хочешь представить нам эту юную особу? – спросила она, фамильярно подмигнув Офелии. – Это она и есть твоя несчастная суженая?

– Вам здесь нечего делать.

Торн говорил сдержанным тоном, но его пальцы, стиснувшие ручку портфеля, побелели от напряжения. А Офелия удивленно подняла брови: значит, вот они какие – Летописцы?

– Ну почему же, кузен! – жеманно протянула женщина, указав зонтиком на укрепления Асгарда, высившиеся на дальнем конце пляжа. – Мы держимся от города на расстоянии километра с лишним, как и предписывает статья номер одиннадцать «Закона об условиях жизни Отверженных». И ведем себя в высшей степени примерно вот уже четырнадцать лет, пять месяцев и шестнадцать дней!

– Что вам от меня нужно? – бесстрастно спросил Торн.

Дама обиженно надула губки, такие же яркие, как ее платье и зонтик. Она выглядела чуть старше Торна, но манерами напоминала девочку-подростка.

– Как, разве ты не читал наши письма?

– Те, которые вы стали мне присылать, как только я вступил в должность интенданта? Нет, не читал.

– Ну, честно говоря, мы так и думали, – вздохнула женщина, печально переглянувшись со своими четырьмя спутниками. – Но когда мы увидели, сколько дирижаблей сегодня приземлилось на берегу, нам сразу стало ясно, что ты скоро пожалуешь сюда с инспекцией. Об этом нетрудно было догадаться, дорогой кузен! Так вот, мы с тобой должны кое-что обсудить.

Офелия чувствовала себя неловко, не зная, что лучше – заговорить или смолчать. Дама в розовом подошла к Торну еще ближе. Волочившийся следом шлейф платья оставлял за собой борозду на влажном песке. Порыв ветра взметнул ее светлую челку и на мгновение обнажил на лбу татуировку в виде спирали.

– Почему ты отказался представлять свой клан на Семейных Штатах?

– Потому что таков закон, – отозвался Торн бесстрастным тоном образцового чиновника. – Представлены могут быть лишь те кланы, чей срок осуждения превысил шестьдесят лет: статья двадцать четвертая, параграф третий. Вы можете подать прошение о реабилитации через сорок пять лет, шесть месяцев и пятнадцать дней.

– Ты верен себе! – усмехнулась дама. – Как всегда, прикрываешься цифрами, чтобы избежать конфликта. Но ты просто трус, дорогой кузен, трус и лжец. Ты специально держишь нас вдали от двора, как твоя мать всегда держала нас подальше от своих личных тайн. А, может, она доверила тебе одну-две из них? – вдруг просюсюкала она, кокетливо строя глазки. – Или даже больше, чем две? Кому, как не единственному сыну, женщина из рода Летописцев могла передать свою память – и какую память! – прежде чем навсегда лишиться ее?! Мне было бы интересно, очень интересно узнать, что скрывается за этим высоким лбом…

Офелия затаила дыхание. Женщина встала на цыпочки и провела пальцем по шраму на лбу Торна. Ее спутники бесшумно окружили их, готовые пресечь любую попытку к бегству. Наступила томительно долгая пауза, во время которой Офелия почувствовала себя крошечной и беззащитной. Может, пора звать на помощь? Торн и женщина в розовом пристально смотрели друг другу в глаза, словно это был поединок взглядов.

– Так нечестно, кузен! – вздохнув, сказала наконец дама в розовом. – Ты непроницаем, как бронированная дверь! Но в любой двери, какой бы крепкой она ни была, все-таки можно найти хоть крошечную щелочку, – протянула она с недоброй усмешкой. – И, кажется, я знаю, где она у тебя!