Лей Бардуго - Крах и восход

– С большими трудностями и безо всякой благодарности. Тебе стоило предупредить меня насчет нее.

– Она просто сокровище, не так ли?

– Да, примерно как чума. – Он дотронулся рукой до пряди моих белых волос. – Смелое решение.

Я смущенно заправила выбившиеся волосы за ухо.

– Под землей так модно.

– Неужели?

– Это случилось во время битвы. Я надеялась, что цвет вернется со временем, но, похоже, они останутся такими навсегда.

– Мой кузен Людовик проснулся с седой прядью после того, как чуть не погиб в горящем доме. Утверждал, что дамы находят это очень привлекательным. Правда, он также заявлял, что пожар учинили призраки, так что кто знает.

– Бедный кузен Людовик.

Николай прислонился спиной к перилам и взглянул на воздушный шар, закрепленный над нами. Поначалу я предположила, что он из брезента, но теперь подумала, что это может быть шелк, покрытый резиной.

– Алина… – начал он. Мне было так непривычно видеть Николая смущенным, что ушло несколько секунд, пока я поняла, что он пытается подобрать слова. – Алина, в ту ночь, когда напали на дворец, я возвращался за вами.

Вот что его беспокоило? Мысль, что я считаю, будто он меня бросил?

– Я никогда в тебе не сомневалась. Что ты тогда увидел?

– Когда я прилетел, большая часть территории была окутана тьмой. В нескольких местах начался пожар. Я увидел разбитые тарелки Давида на крыше и на газоне Малого дворца. Часовню в руинах. Среди камней ползали ничегои. Я думал, что у нас будут проблемы, но они не обратили на «Зимородок» никакого внимания.

Неудивительно, ведь их хозяин был погребен и умирал под грудой каменных обломков.

– Я надеялся, что каким-то образом нам удастся достать тело Василия, – продолжил принц. – Но тщетно. Весь дворец был захвачен. Что произошло?

– Ничегои напали на Малый дворец. К тому времени, как я пришла туда, одна из тарелок была уже сброшена, – я впилась ногтями в перила корабля, оставляя отметины в виде полумесяцев. – У нас не было ни единого шанса. – Мне не хотелось вспоминать главный зал, залитый кровью, тела, распластанные на крыше, полу, лестнице – искалеченные груды синего, красного и фиолетового.

– А Дарклинг?

– Я пыталась его убить.

– А кто не пытался.

– Убив себя.

– Ясно.

– И обрушила часовню.

– Ты…

– Ну, формально это сделали ничегои, но по моему приказу.

– Ты можешь ими командовать?

Я уже видела, как он просчитывает возможное превосходство. Стратег до мозга костей.

– Не слишком-то радуйся, – предупредила я. – Для этого мне пришлось создать собственных ничегой. И поддерживать непосредственный контакт с Дарклингом.

– О, – угрюмо произнес Николай. – Но когда ты найдешь жар-птицу…?

– Не знаю, – призналась я, – но… – я запнулась. Я никогда не произносила эти слова вслух. Среди гришей это бы рассматривалось как ересь. Тем не менее, мне хотелось их сказать, хотелось, чтобы Николай их услышал. Я надеялась, что он поймет, какое это даст нам преимущество, даже если не уловит голод, руководивший моими действиями. – Мне кажется, я смогу построить собственную армию.

– Солдат света?

– Таков план.

Николай наблюдал за мной. Я видела, что он тщательно подбирает слова.

– Однажды ты мне сказала, что скверна отличается от Малой науки, и за нее нужно платить высокую цену. – Я кивнула. – Насколько высокую, Алина?

Я подумала о девочке в съехавших очках, чье тело было раздавлено зеркальной тарелкой, об обезображенном трупе Марии на руках Сергея, о Жене, прятавшей лицо под платком. Подумала о церковных стенах, где, словно на листах окровавленного пергамента, перечислялись имена погибших. Но мной управлял не только праведный гнев, а еще и жажда заполучить жар-птицу – сдерживаемая до поры до времени, но неугасимая.

– Неважно, – твердо ответила я. – Я ее заплачу.

Николай обдумал мои слова и сказал:

– Отлично.

– И что, это все? Никаких мудрых изречений? Зловещих предупреждений?

– Ради всех святых, Алина! Надеюсь, ты не ждешь, что я стану твоим голосом разума. Я придерживаюсь строгой диеты из опрометчивого энтузиазма и чистосердечного раскаяния, – он выдержал паузу, улыбка сошла с его губ. – Но мне искренне жаль, что ты потеряла своих солдат и что я не сделал чего-то большего в ту ночь.

Под нами начинались белые просторы Вечного Мороза, а вдалеке виднелись очертания гор.

– Что ты мог сделать, Николай? Все бы просто закончилось твоей смертью. И вероятность такого исхода все еще велика. – Слова были жестокими, но правдивыми. Против теневых солдат Дарклинга все – вне зависимости от своей гениальности и предприимчивости – были почти бессильны.

– Кто знает, – ответил Николай. – Я без дела не сидел. Возможно, у меня еще припасена пара сюрпризов для Дарклинга.

– Умоляю, скажи, что планируешь переодеться в волькру и выпрыгнуть из торта.

– Ну вот, ты испортила весь сюрприз! – он оттолкнулся от перил. – Мне нужно направить нас к границе.

– К границе?

– Мы держим курс на Фьерду.

– О, прекрасно. Вражеская территория. А я только начала расслабляться.

– Это мое небо, – подмигнул Николай, после чего вальяжно пошел по палубе, насвистывая знакомую фальшивую мелодию.

Я скучала по нему. По его болтовне. По тому, как он справлялся с неприятностями. По тому, как он приносил с собой надежду, куда бы ни шел. Впервые за долгие месяцы я почувствовала, как узел в моей груди ослабевает.

Я думала, что, миновав границу, мы полетим к побережью или даже в Западную Равку, но вскоре мы держали курс к горному хребту, который я приметила ранее. Из своего картографического прошлого я знала, что эти горы – самые северные вершины Сикурзоя, хребет тянулся вдоль большей части восточной и южной границ Равки. Фьерданцы называли их Эльбьен – Локти – хотя, чем ближе мы подлетали, тем непонятней становился их выбор слова. Это были огромные заснеженные вершины из белого льда и серого камня, превосходящие в размерах горы Петразоя. Если это локти, я не хотела знать, кому они принадлежат.

Мы взлетели выше. Воздух стал холоднее, когда мы попали в густой покров из облаков, скрывающих самые крутые вершины. Стоило нам всплыть над ним, как я восторженно ахнула. Отсюда горные пики, которые были достаточно высокими, чтобы пронзать облака, будто парили, как островки в белом море. Самый высокий выглядел так, словно его обхватили гигантские морозные пальцы, и когда мы облетали его по дуге, мне показалось, что я увидела какие-то силуэты сквозь лед. Ступени узкой каменной лестницы вели, петляя, наверх по поверхности скалы. Какой безумец решится на такой подъем? И с какой целью?

Мы обогнули гору, прижимаясь ближе и ближе к скалам. Я уже начала было паниковать, и тут мы резко свернули вправо. Внезапно оказавшись меж двух ледяных стен, «Пеликан» сделал вираж, и мы влетели в каменный ангар.