Мария Дахвана Хэдли - Хищная птица [litres]

Взглянув на Хейуорд и на шквальных китов, я спрашиваю:

– Ну что, плывем дальше?

Погас, поет один из китов, разглядывая изувеченную тушу другого. Вместо запаха гниения она источает приятный аромат дождя и земли. Петрикор [8] Землистый запах, который ощущается после дождя. . Мертвые киты, сотня кануров со свернутыми шеями, вся палуба усыпана перьями и костями…

Глубже в небо, напевает кит. Ярче песня. К жемчужным облакам, во льды.

– Продолжаем двигаться на юг, – кивает Хейуорд.

Прямо перед лицом проносится стая летучих мышей. Лисьи мордочки, перепончатые крылья, дерганые движения.

Я сижу в клетке, которую тащат вниз по крутому скользкому склону. Мандрагору отсюда не видно.

Все тело ноет, да еще со зрением что-то неладно – наверное, заработал себе сотрясение мозга. Хотя бы руки-ноги на месте. С ужасом вспоминаю, что Гримм погиб… Даже думать не могу о том, что с ним произошло.

Почему мандрагора оставила меня в живых?

Потому что она охотница за головами , отвечаю я сам себе, а значит, планирует кому-то меня продать. Видимо, думает, что я ценный трофей.

Клетка со скрипом раскачивается из стороны в сторону, и меня мотает от одной стенки к другой. Когда я наконец понимаю, где именно нахожусь, меня захлестывает прилив дурноты. Мандрагора посадила меня в свою грудную клетку, а то, что я принял за прутья, – это ее ребра.

Мандрагора спускается по ступеням, уходящим в темноту, а где-то далеко внизу плещется вода. Мы углубляемся в недра планеты.

Под рукой ни «Джи Пи Эс», ни «Гугла», ни «Википедии», ни карты подземных тоннелей. Я весь год исследовал небеса: штудировал созвездия, чертил карты, изучал языки – но о подземном мире мне не известно ровным счетом ничего.

В последнее время я вообще едва понимаю, что творится вокруг, и уже начинаю к этому привыкать.

По тоннелю проносится леденящий кровь пронзительный вопль.

Торчащие сверху корни с шелестом расправляются, а затем издают звук, который не смог бы воспроизвести ни один человек – разве что Аза Рэй.

Мы продолжаем наш путь, а корни как будто следят за нами и прислушиваются. Они скользят по потолку тоннеля, указывая моей похитительнице путь.

Со стороны подземной реки доносится прерывистый стон.

Кромешная тьма чередуется с проблесками света, но я даже не знаю, в каком мы движемся направлении. Стрелка компаса указывает на запад, но можно ли ей верить?

Мой слух различает голоса, низкие и высокие, поющие и орущие, шелестящие, как водопад, и гремящие, как барабанная дробь.

Мандрагора останавливается, издает громкий рык и начинает трястись, будто вкручиваясь в землю.

В следующий момент мы куда-то проваливаемся.

Перебирая корнями, мандрагора ползет по тоннелю, уходящему вниз и вбок, с невероятной быстротой, подобно лианообразному растению, способному выкорчевать дерево или обрушить дом… как же оно называются? Кудзу!

Когда на нашем пути попадаются пещеры и гроты, я жадно хватаю ртом сырой воздух.

Вскоре мы уже катимся по скользкой черной горке, вдоль которой течет ручей, и ноздри щекочет запах гари. Стены тоннеля покрыты какой-то пористой вулканической породой, и от них пышет жаром.

В конце тоннеля вроде бы горит костер. Оттуда доносятся вой и шепот, свист и лай, будто там собралась целая сотня неведомых существ, одновременно разговаривающих на сотне неведомых языков.

Мандрагора медленно и уверенно идет на их голоса.

Наконец мы оказываемся на дне котловины, залитой ярким светом. Мы будто попали в кальдеру [9] Котлообразная впадина с крутыми склонами и ровным дном. Образуется главным образом вследствие провала вершины вулкана или при мощных взрывах газов в жерле вулкана. вулкана. Постойте-ка… ТАК И ЕСТЬ!

Прямо посреди этой огромной полости на вертелах жарятся крупные животные, которых мне не доводилось видеть даже на картинках. Одно из них похоже на слоновую черепаху, но приглядываться что-то не хочется. Куда ни взглянешь, повсюду чудовища: одни высокие и тонкие, другие едва поднимаются над землей, и каждое что-то бормочет. Какофония.

Мое внимание привлекает древний монстр из камней и магмы. Зачерпнув полные пригоршни бурлящей лавы, растекающейся по полу, каменный великан заливает ее себе в глотку.

Я, конечно, в таких вещах не спец, но, по-моему, это черуфе, персонаж чилийской мифологии, пожирающий лаву и людей. Точно сказать не могу, ведь этих существ никто никогда не видел. Считается, что они вызывают оползни и землетрясения. А еще считается, что их не существует, как и прочих мифических созданий.

Ну да, хотелось бы в это верить.

Я будто попал в комнату страха в парке аттракционов, где со всех сторон на тебя бросается нечисть. От каждого шага чудовищ в воздух поднимаются клубы перетертой в порошок горной породы. Дно кальдеры усыпано ровным слоем черного песка, а стены имеют красноватый оттенок.

Интересно, почему меня не трясет от страха?

Вполне вероятно, я уже никогда отсюда не выберусь. Возможно даже, окончу свои дни на вертеле. Людей здесь, кажется, нет. Да и что им делать в этой печи?

Я не могу заставить себя бояться. Мне уже все равно, выживу я или нет, ведь Аза теперь наверху… Гримм умер… Илай пропала.

На смену всем переживаниям приходит равнодушие. Под землей, говорите, живут чудовища из страшных снов? Хорошо, пусть себе живут.

Здесь есть и другие мандрагоры. Я обвожу взглядом их извилистые тела и причудливые лица.

Разговаривают они страшно медленно, а голоса их похожи на скрип деревьев, раскачивающихся на ветру. Сквозь дырки в туловищах мандрагор пробивается свет, а реберные каркасы у них полые и не обтянуты кожей, что придает им сходство с ходячими птичьими клетками.

Чудовища встают в круг, и одна из мандрагор уверенно выходит вперед. Все остальные принимаются топать, сотрясая землю. Сколько зданий они обрушили своими дикими плясками? В своем воображении я представляю орду шумных пьяных болельщиков, от которых ходит ходуном целый стадион. Может быть, где-нибудь поблизости уже началось землетрясение?

А может быть, я нарочно размышляю о всяких пустяках, чтобы не думать О ГЛАВНОМ. Из грудной клетки мандрагоры мне виден маленький кусочек неба. Он находится очень, ОЧЕНЬ далеко. Я опускаю взгляд и вижу…

Илай.

Она жива! Илай сидит в груди у той мандрагоры, которая вышла в центр круга. Вид у нее нездоровый, волосы спутались, но глаза гневно сверкают. Ей через многое пришлось пройти, и, похоже, она в ярости. Надеюсь, я прав. Ярость – это хорошо. Это значит, Илай не сдалась.

– ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! – кричит она, вскакивая на ноги. – Я ВАМ НЕ ПЛЕННИЦА! – Она трясет прутья клетки, но те не поддаются.