Джон Беллэрс - Тайна дома с часами

Может, причиной было то, что Джонатан и вправду плохо играл. Тут миссис Циммерман не обманула. Едва у него на руках оказывались приличные карты, он фыркал, издавал смешок, а из уголков рта с силой вырывались струйки табачного дыма. Если же расклад был не так хорош, бородач мрачнел и нетерпеливо пожевывал кончик мундштука. Миссис Циммерман играла отлично и блефовала так, что могла оставить противника без штанов, имея в руке унылую пару двоек, но тем вечером карта ей не шла. Наверное, поэтому Льюис выигрывал. Может быть. Но у него были сомнения на этот счет.

Во-первых, мальчик был уверен, что раз или два, когда он тянулся за сданной ему картой, та менялась. Притом менялась на ходу – пока он ее поднимал. Когда сдавал Льюис, такого не случалось, но стоило Джонатану или миссис Циммерман взять колоду в руки, как тут же происходили необъяснимые превращения. Несколько раз, когда Льюис собирался было пасовать, глянув напоследок на свои карты, он замечал, что расклад у него хороший. Странно это было.

Часы над камином издали «х-р-р-р», будто прочищая горло, и начали отбивать полночь. Льюис бросил взгляд на дядю Джонатана, который, сидя на стуле, весь подобрался и затянулся трубкой. Или просто сосредоточился? Казалось, мужчина к чему-то прислушивается.

Часам над камином начали вторить другие. Льюис сидел, как зачарованный, слушая звонкие «динь», жестяные «дон», мелодичные электронные позвякивания, похожие на дверной звонок, трели кукушек, низкие раскатистые «бом-бом» китайских гонгов. Звуки разносились по дому, и их повторяло эхо. Пока не смолк концерт, Льюис поглядывал на Джонатана. Тот на мальчика даже не посмотрел, уткнувшись взглядом в стену; глаза его вновь застыли. Миссис Циммерман разглядывала скатерть.

Старинные напольные часы в кабинете пробили последними. Их бой напоминал грохот набитого жестяными тарелками походного чемодана, который медленно и печально падает с лестницы. Когда бой часов утих, Джонатан поднял взгляд.

– Хм… Итак. На чем мы остановились? А, Льюис, уже полночь? Тогда заканчиваем с игрой. Пора спать.

Джонатан быстро прибрался на столе. Собрал игральные карты, сложил их и скрепил резинкой, громко щелкнувшей, когда он ее отпустил. Затем склонился под стол и вытащил красную жестянку из-под конфет с нарисованным на крышке зданием местного окружного суда. В жестянку отправились звенящие монеты. Джонатан закрыл крышку, отодвинулся на стуле, вытряхнул пепел в блюдце и сложил руки на коленях.

– Итак. Ну и как тебе дом номер 100 по Хай-стрит, Льюис?

– Мне кажется, тут удивительно, дядя Джонатан. Мне понравился дом, и город, и вы оба мне очень понравились!

Льюис не врал. Несмотря на странности поведения Джонатана и вредную привычку подслушивать, свойственную миссис Циммерман, он хорошо провел первый вечер в Нью-Зибиди. На самом деле, большую часть вечера он еле удерживался от того, чтобы не начать подскакивать на стуле от радости. Но он знал, что в обществе так делать не принято.

Джонатан отнес чемодан Льюиса наверх, и мальчик наконец увидел свою комнату: высокая черная кровать с изголовьем и изножьем, в углу зеркало с рамой под цвет кровати, рядом камин из черного мрамора, а на полке – черные же, похожие на гроб часы. У стены размещался большой застекленный книжный шкаф, полный старых книг, а на нем – ваза с хвощом. Посреди комнаты лежал огромный плетеный ковер. Его узор напомнил Льюису карту Соединенных Штатов, нарисованную сумасшедшим. Мало какого ребенка не оттолкнула бы темная деревянная мебель в старой комнате, но Льюису понравилось. Он подумал, что в таком убежище мог бы ночевать сам Шерлок Холмс.

Мальчик переоделся в пижаму, накинул халат и тапочки и побрел в ванную. Когда он вернулся, Джонатан как раз разжег огонь в камине.

Дядя выпрямился и смахнул хворостинки с жилета.

– Вот и ты, Льюис! Тебе нужно что-нибудь еще?

– Нет, я думаю, все отлично, дядя Джонатан. Комната просто чудесная. Я всегда хотел комнату с камином.

Джонатан улыбнулся. Он подошел к прикроватному столику и зажег лампу.

– Кстати, Льюис, сегодня можно читать сколько хочешь. До школы целых три недели.

– Вряд ли я долго буду читать, мы ведь допоздна играли в карты, – ответил Льюис и зевнул. – Но все равно спасибо. Спокойной ночи, дядя Джонатан.

– Спокойной ночи, Льюис.

Дядя уже выходил из комнаты, но задержался в дверях:

– И вот еще, – добавил он, – надеюсь, все эти часы не помешают тебе уснуть. Они немного шумные, но… в общем, люблю я их. Спокойной ночи.

Мужчина скрылся за дверью.

Льюис застыл с растерянной полуулыбкой на лице. Что-то в этом доме было не так, но он никак не мог сообразить что. Он все вспоминал, как Джонатан оцепенел, услышав бой часов на церковной колокольне; о том, как миссис Циммерман подслушивала, прижав ухо к стене. Странно это.

«Ну что ж, – подумал он и пожал плечами, – иногда люди ведут себя чудно́». Льюис забрался в кровать и выключил свет. Спустя несколько минут включил снова: он вдруг понял, что до сих пор напряжен, взволнован и совсем не может уснуть.

Выбравшись из кровати, Льюис подошел к непрочному на вид бамбуковому книжному шкафу рядом с гардеробом. Сколько же там старых пыльных книг! Он вытащил одну и обмахнул рукавом халата. Потертые блестящие буквы на корешке складывались в надпись:

Открыв книгу, Льюис перевернул несколько гладких глянцевых страниц. Понюхал. Книга пахла тальком. Обычно книжки, которые так пахнут, интересные. Мальчик бросил «Лекции» Джона Л. Стоддарда на кровать и направился к своему чемодану. Порывшись в вещах, он достал длинную узкую коробку мятных конфет в шоколаде. Льюис любил есть конфеты, пока читает, и дома часто оставлял на уголках страниц любимых книг размазанные коричневые пятна.

Спустя несколько минут он уже сидел на кровати, подложив под спину подушки, и читал о том, как шотландская знать убила бедного Давида Риччо прямо на глазах Марии, королевы Шотландии. Стоддард сравнивал Риччо с фиолетовой бархатистой сливой, извергающей во все стороны свои соки. Знать кричала, пинала несчастного и волокла в галерею, где ему нанесли еще несколько ударов ножом. «Пятьдесят шесть ровным счетом», – уточнял Стоддард, хоть и умалчивал, кто именно посчитал раны. Льюис перевернул страницу и откусил кусочек мятной конфеты. Теперь Стоддард рассуждал о стойкости пятен крови и о том, правда ли багровая лужа на полу здания парламента Шотландии сохранилась со времен той расправы. Льюис зевнул, выключил свет и уснул.