Александр Прозоров - Князь

– Добрались, Иван Григорьевич. А ты говорил, сорок верст! Совсем недалече…

– И на что она тебе нужна, княже? По ней на лошадях не поскачешь.

– Мит… Ми… Милостивый боярин! – Один из местных мужиков, вытащив поверх рубахи нательный крест, наконец решился подать голос. Бородатый, лохматый, в простых, сшитых по заднику, сапогах и полотняных шароварах, он был неотличим от обычного рязанского смерда. Ну разве что чешуей рязанцы так лихо не замарываются. – Милостивый боярин, рыбы копченой не купишь? Пеструхи красной ныне утром полный возок заготовили…

– Что еще за «пеструха»? – окинул взглядом поляну Андрей. Никаких повозок на ней не было.

– Дык, в яме еще, – облизнулся мужик. – Не вынимали. – Он обернулся, махнул своим товарищам: – Подсобите!

Он подбежал к рогоже, что, казалось, просто валялась на земле, откинул. Двое парней, поспешивших от землянок, подняли за концы три лежащие на краях черной, дымящейся ямы жердины. На палках густыми гроздями висели хвостами вниз отборные рыбешки – каждая в два локтя длиной. Штук пятьдесят. Похоже, это была обыкновенная форель.

– Два алтына за все, – полез в кошелек князь.

– Благодарствую, милостивец! – обрадовался туземец. – Покорно благодарю!

По поляне прокатился вздох облегчения. Мужчины перестали сжимать рукояти ножей, бросили весла, женщины наконец-то отпустили детей, позволив им разбежаться в стороны.

– Привал! – скомандовал Андрей. – Поешьте горячего, ребята. Отвыкли от свежего в походе. Разбирайте все.

– Примите коней у дорогих гостей! – замахал руками мужик. – Ерш, Копыто, Юра, Виговей, не стойте. Примите, напоите, отведите на траву! Боярин, а с собой взять не хочешь? Судаки у нас есть, белорыбица, язи копченые. Соленые тоже есть. Вяленой рыбы продадим, коли в дальнюю дорогу собрались.

– Пожалуй, что и возьму, – пожал плечами Зверев. – Сумки чересседельные опустели изрядно, а дворов постоялых тут не видно.

– Это верно, – суетливо согласился мужик. – Не строят. Мало у нас путников. Все больше сотни да полусотни. Кто с добычей, кто с саванами едет…

– В Казань мы собирались, – пояснил Андрей, двинувшись к берегу Волги. – Да побоялся я, что заблудились. Свернул. Тут вдоль берега проехать можно?

– Можно, но недалече. Верст двадцать. А там в Аниш упретесь. Широкий он, не перебраться. Здесь не перебраться. А коли дорогой скакать, она к броду выведет.

– А коли переправиться, тогда берегом до Казани дойдем?

– Нет, не дойдете. В десяти верстах за Анишем Свияга в Волгу впадает. Широкая река. Зело широкая. Не перейдете. Правда, от нее до Казани всего двадцать верст останется, и более никаких рек. Так, ручейки малые. Но места, сказывают, там нехорошие. Проклятые…

– Коли проклятые, не пойдем, – легко согласился Андрей. – А до Аниша прогуляемся. Скучно назад по той же дороге идти. От его устья на дорогу вернуться можно?

– А как же! Там дорога не в пример нашей, ухоженная. Стойбище у хана Гиляз-бека там недалече. У него полтораста сабель завсегда под рукой, ему бояться нечего.

– Вот и славно, – пряча улыбку, покачал головой Зверев: без всякой задней мысли черемис рассказал ему столько, что за одну информацию мог истребовать больше, чем взял за свою рыбу. – Выбери мне форель… то есть пеструху повкуснее. Тоже подкрепиться хочу.

Обитатели деревни окончательно успокоились. И если мужики тут же занялись делом: понесли с берега уже рассортированный улов, чтобы поместить его в коптильную яму, полезли в погреб за рыбой, приготовленной накануне, – гостям богатеньким продать, – занялись заготовкой дров, то женщины уже минут через десять оказались принаряженными, как на праздник. Все они без исключения носили штаны, что не мешало им иметь еще и платья с коротким подолом: у всех только белые, но с коричневыми, красными, синими клетчатыми рукавами и нагрудниками. Самым же поразительным были их «буденовки» – остроконечные суконные шапочки разных цветов с бисерными геометрическими узорами, с бубенчиками на макушке и множеством монет, нашитых на верхушке, рядами сбоку и на на ушах. Кто победнее, имел всего один ряд из монет, тянущихся на уровне лба, кто богаче – у тех монеты, наслаиваясь подобно чешуе, закрывали всю голову, спускались вниз и при каждом движении соблазнительно позвякивали, ударяясь друг о друга. Соблазнительно – в том смысле, что хотелось взять красавицу с собой на торг и использовать в качестве кошелька. А ведь такая шапка, небось, и сабельный удар выдержит?

Женщины, прямо в праздничных платьях, наконец-то стали помогать мужьям, разбирая сваленный в лохани свежий улов: лещей – к лещам, сомов – к сомам, мелкую рыбу – к мелкой, среднюю – к средней. Молодые девицы нашли себе какое-то занятие на поляне – и вскоре там и сям уже потянулись беседы между ними и гостями. Андрей ощутил нечто, похожее на азарт: а ну сговорятся? А ну до венчания дойдет? Любовь зла… А жена его холопа – уже его холопка.

Однако затягивать привал до бесконечности было невозможно – и часа через полтора, прихватив еще по четыре рыбки на каждого из своих людей, князь отдал приказ подниматься в седла. Его неполная полусотня двинулась вниз по течению вдоль самого берега реки, и Андрей с явным сожалением бросил взгляд на четырех юных черемисок, что махали вслед холопам с особенным азартом. Не напишут, не приедут, не позвонят… А жаль.

– Суровые нынче времена, – вздохнул он.

– И люди какие глупые, – подхватил боярин Выродков. – Ты видел, Андрей Васильевич? Всего в десяти верстах от них люди в добротных избах живут, с подворьем, со скотиной и храмом Христовым. А эти несчастные в ямах, ровно звери лесные, живут. Рази это дело? Вот арабы, османы, хоть и басурмане неверные, враз бы переняли достойное начинание, сами стали бы так же достойно…

– А я думаю, Иван Григорьевич, что они в той деревне и живут. Землянки у черемисов в выселках. Там, куда они на работу отъезжают. Скот пасти, рыбу ловить, заготавливать… Ну чем они тут занимаются?

– Вестимо, рыбу ловят.

Берег Волги был хоженый, и изрядно. За исключением нескольких подтопленных, заболоченных мест, путники двигались вдоль реки без особого труда. Князь вел отряд широким шагом, и к Анишу они выбрались часа через два. Правда, от Волги при этом пришлось отвернуть – земля словно просела, стала низкой, влажной, тростник завладел всем берегом и поднимался заметно выше всадников. Пришлось отворачивать все дальше и дальше к югу, пока впереди не обнаружилась медлительная и величавая река чуть не в пятьдесят саженей шириной.

– Облом, – натянув поводья, сделал вывод Зверев. – Здесь вместо дельты сплошное болото. Уток, наверное, тьма. На охоту сюда ездить хорошо, а вот для всего остального место явно не годится.