Вера Чиркова - Потомственная ведьма [litres]

А вот глядеть-то у меня времени и нет. Потому что спасенный мной воин, похоже, всерьез собрался заняться самосожжением.

– Ну точно с ума сошел, – раздраженно буркнула я, закручивая воду в реке жгутом и направляя на горящий куст.

А потом посадила на отмель самолетку и, решительно выпрыгнув из нее, отправилась разбираться с чокнувшимся мечником.

Он сидел прямо в грязной от сажи и пепла луже, стянув с головы шлем, и горько рыдал над лежащим перед ним бездвижным телом. Второй воин суетливо обрезал трясущимися пальцами обгорелые лохмоты того, что когда-то было рубашкой, растерянно повторяя, как заклинание, одно и то же:

– Да что ж это… да что ж это такое…

А действительно, что это такое? Где та тварь, которую я сожгла, и откуда взялся этот лежащий среди обгорелых веток мужчина, покрытый страшными ожогами?

– Что здесь происходит? – подойдя вплотную, спросила я, и воины вздрогнули от неожиданности.

– А ты кто такой? – на пару секунд оторвавшись от своего занятия, спросил тот, что хлопотал над пострадавшим.

– Я тут мимо… проходила, – начиная подозревать, что произошло страшное недоразумение, осторожно объясняю я, внимательнее присматриваясь к тому воину, которому положено благодарить меня за спасение.

– Ну и иди дальше, – буркнул он тоскливо, и я еще немного утвердилась в своем подозрении.

– Вообще-то я Бабка-ёжка и немного могу лечить, – скромно объявляю грубияну, нет, извиняюсь, грубиянке.

Не бывает у парней таких тонких черт лица и таких длинных ресниц. У меня и у самой неплохие, но ее ресницы – это отдельная песня.

– Миленькая, помоги! Умоляю! – так и кинулась она ко мне.

– Я попробую, – доставая свою сумку и увеличивая ее, обещаю уклончиво, – а ты пока подробно объясни, что тут произошло.

– Подробно? – непонимающе взметнулись ресницы, и девица на секунду оторвалась от наблюдения за тем, как я осторожно выставляю возле раненого батарею пузырьков и баночек. – Подробно – это долго, но я попробую. Меня посватал один человек, но в их местности водится много всяких монстров. Вот отец и решил научить меня от них отбиваться. Мы всегда тут тренировались, место пустынное, дорога далеко. А сегодня… вдруг…

Девица горько всхлипнула.

– Понятно, – быстренько перебиваю ее рассказ. – Дальше я сама видела.

Почти положив ладони на обожженную грудь своей жертвы, начинаю понемногу пропускать через них целительную энергию.

И наталкиваюсь на плотный щит, отторгающий мою помощь. Вот так сюрприз. Что мужчина маг, стало понятно после рассказа его дочери. Но что настолько сильный, чтобы защитить себя от вторжения чужой магии, я даже предположить не могла. Непонятно, как он смог пропустить мои удары, видимо, сыграл свою роль фактор внезапности. Но в любом случае сейчас его нужно лечить не мне, а кому-нибудь из местных магов. А где их взять, ума не приложу. Но на всякий случай попробую свои снадобья.

Я мазала ожоги приготовленными еще на Земле мазями и примочками, но понимала – это бесполезно. Нет, если бы удалось заклинанием запустить регенерацию, то мази, несомненно, ускорили бы процесс, а пока только играли роль антисептика.

– Кто это? – изумленно распахнув глаза, охнула девушка, скорбно наблюдавшая за моими бесплодными усилиями.

– Где? – оглядываюсь, не поняв вопроса.

Оказывается, Шомо. Непонятно, как он сам вылез из самолетки, если она висит почти в метре от земли.

Однако выбрался и приковылял ко мне. И теперь тоже водит крохотными ручками над лежащим без сознания магом. Миленький, мохнатенький, помогай. Пустоголовая Бабка-ёжка, не разобравшись, прижарила заботливого папашу, стремившегося подготовить дочку к нежелательным встречам.

А все эта любовь проклятая виновата, совсем с ума меня свела!

– Надо Гарона, – вздохнул Шомо.

Что? А где, интересно, я его возьму?

Нет, Шомо, и не намекай. Никогда я этого не сделаю. Никогда. И не смотри на меня так укоризненно своими бусинами. Так ведь и нет их уже там, наверное. Что сидеть-то на одном месте?

Да и долго это, пока туда слетаю, пока обратно…

– Надо, – упорно повторил фейри. – Я подержу. Иди.

Ну вот что ты со мной делаешь, чудовище лохматое? А я-то тебя еще другом считала. Не понимаешь, что ли, как мне тяжело туда возвращаться? Я ведь про них даже вспоминать не хочу, не то что видеть. А тем более просить об одолжении.

Ну не смотри так, и сама понимаю, что виновата, вот только ноги идти не хотят…

Да иду я уже, иду.

Всю дорогу до места ночевки я нервничала, а когда я нервничаю, то всегда жутко хочу кушать. Вот и наколдовала себе смачный шмат бело-розовой ветчины, полбуханки хлеба и пучок зеленого лука. И умяла в один присест, запивая горячим чаем. Энергии истратила уйму, в родном мире после такого растранжиривания месяца два бы без сил сидела, а здесь почти сразу запас пополнился. Немного помаявшись бездельем, решила убрать в самолетке. Не столько ради чистоты и порядка, сколько желая отвлечься от мрачных мыслей.

Ведь что греха таить, настолько сердита я была на бывших спутников, что не желала никогда даже имена их вспоминать. И если бы не умирающий маг, никогда бы они меня и близко не увидели. А теперь вот сама лечу к ним, и не просто так, а с просьбой о помощи. Да еще как вспомню, что признаваться придется в своем промахе, так и вовсе тошно становится.

Вот если бы удалось придумать какой-нибудь маневр, чтобы не пришлось ничего объяснять…

Я вытряхнула в иллюминатор собранный мусор, сунула в ящик под передним сиденьем постельные принадлежности и перебралась вперед. Как-то приятнее сидеть спиной к тем, кого не хочется видеть даже в страшном сне.

Хотя, вполне возможно, мне и не придется никого увидеть. Ну есть же у них хоть какая-то гордость? Лично я на их месте уже была бы далеко от того кострища.

И все же, подлетая ближе, поймала себя на том, что нервничаю, как когда-то перед выпускными экзаменами. Все давно знакомы, предмет выучен назубок, а я почему-то трясусь, как последний листок на осеннем ветру.

Вон уже показались верхушки высоких деревьев, под которыми вчера Кинна сумела притезарить мою самолетку.

А я все никак не могла понять, чего мне больше хочется – чтобы они тут сидели или чтобы уже ушли?

Ох, что бы такого сжевать… или выпить? Нет, не алкогольное, это полнейший самообман, что в таких случаях помогает стопка водки. А вот валерьянки… Или нет, валерьянку мне теперь, наверное, тоже нельзя даже близко показывать. Мой кот после нее такие фортеля выкидывает, что без смеха наблюдать невозможно.

Кстати, может, уже пора выглянуть в иллюминатор? Я еще несколько секунд колебалась и тянула время, плавно опуская самолетку к месту стоянки.

А когда, бросив взгляд на потухший костер, никого не обнаружила на старом бревне, осиротело валяющемся рядом с ним, тягучая боль, поселившаяся в груди, резанула с новой силой.