Антон Демченко - Шаг первый. Мастер иллюзий [litres]

– Магия накажет? – улыбнулся я, невольно вспомнив многочисленные фэнтезийные книжки своего прошлого мира.

– Коллеги пришибут, – без намека на юмор парировал Остромиров. – Община консервативна, как я уже сказал. Она держится на старых традициях, обычаях и неписаных правилах. Но самое паршивое, что нарушение любого из них может запросто обрушить всю систему, как карточный домик. Естественно, что допустить такой исход волхвы не могут и будут всячески ему противиться.

– И как это относится ко мне? – спросил я.

– Самым прямым образом, – ответил Вышата. – Любые правила и обычаи всегда содержат некоторое количество дыр. С одной стороны, это нехорошо, поскольку способствуют злоупотреблениям, но с другой стороны, они же способствуют устойчивости системы, позволяя «спустить пар» и не взорвать ее внутренними противоречиями. Ты ученик волхвов, но не прошел обряд Выбора, а значит, волен в своих поступках и не связан словом с общиной и кругом. То есть формально, если ты вдруг решишь поработать, скажем, с нашим общим знакомым профессором, волхвы не будут иметь к тебе никаких претензий.

– Формально. – Хмыкнул я. – А не формально они могут меня просто пришибить… как коллеги, да?

– Ничуть. Такое решение могут принять только твои учителя, а их нет. – Развел руками Остромиров, и я опешил.

– Как это нет?! – воскликнул я.

– Бийские изгнаны из круга, они официально мертвы для всей общины волхвов, – «объяснил» Вышата.

– Бред какой-то. Бьют-то не по паспорту, бьют по морде, – произнес я, переводя взгляд с волхва на профессора. – Как их мнимая смерть должна меня успокоить? Это для остальных они мертвы, а мне, знаете ли, будет без разницы, придут меня убивать живые или официально мертвые, но от этого не менее деятельные волхвы! А учитывая, что Богдан Бийский – последователь школы Перуна… да ну вас на…

– Не горячитесь, Ерофей Павлович. – Вздохнул Грац. – Мой друг как всегда все запутал. Вы уж не сердитесь на него, специфика школы, увы.

– Не хай Переплута! – весело сверкнув глазами, прогудел Остромиров. – Прокляну.

– Помолчи, Вышата. – Поморщился профессор и вновь повернулся ко мне. – В своей речи он забыл упомянуть, что Бийские совершенно не возражают против вашего участия в нашем проекте. Более того, именно они и сообщили нам о такой возможности.

– Бийские? – изумился я.

– А как бы еще мы узнали о вашем существовании, если бы не Богдан Бранич и Ружана Немировна? Ну а там дело было за малым. Я сделал запрос в управу округа о вашем нынешнем местонахождени, и вот мы с Вышатой Любомиричем здесь. – Пожал плечами Грац. – Но, с вашего позволения, я вернусь к объяснению. Так вот, ввиду собственного положения Бийских, со стороны бывших коллег им совершенно ничего не грозит. Вообще, сложившаяся ситуация уникальна. Ваши бывшие учителя не существуют для общины и не несут перед ней ответственность за действия своих возможных учеников, как это было бы, входи они до сих пор в круг. Другое дело, что и община никогда не примет этих учеников в свои ряды. Вы же, в свою очередь, никак не связаны с общиной и можете поступать, как вам заблагорассудится… правда, лишь до тех пор, пока не заденете интересы круга. Но и там есть свои обычаи решения подобных конфликтов, обойти которые он сам не может.

– Есть, есть, – с улыбкой подтвердил Остромиров слова «коллеги». А я смотрел на эту парочку и думал об одном…

– Господа, вы меня, конечно, извините, но… со всеми этими объяснениями у меня возник только один вопрос. С чего вы вообще взяли, что я соглашусь сотрудничать, если это означает целый воз проблем от организации, возраст которой превышает возраст церкви? – спросил я, и в лавке воцарилась тишина.

– Ерофей, возможно, я вас удивлю, но вы уже впряглись в этот «воз», – наконец произнес Остромиров. Я недоуменно взглянул на собеседников.

– Не понял, – признался я.

– В тот момент, когда начали торговать конструктами, совмещающими в себе начала классической философии и традиционного подхода волхвов, – пояснил Грац.

– Можно подумать, до меня этого никто не делал. – Я нахмурился.

– Делали… по чуть-чуть, для себя. – Покивал Вышата. – В конце концов, никто не запрещает волхвам заниматься классическим естествознанием, это было бы глупостью, согласитесь? Но вы же понимаете разницу между «для себя» и «для всех»? – К концу фразы его тон из громогласного стал почти вкрадчивым.

– И что же делать? – Честно говоря, я оказался в некоторой растерянности. В голове не укладывалось, как меня угораздило так вляпаться. И почему Бийские… впрочем, черт с ними. За прошедшие полгода они прекрасно показали свое отношение.

– А вот для решения этого вопроса я, как представитель Хольмградского круга волхвов, и приехал. – Хищный оскал Остромирова заставил меня вздрогнуть.

Когда удивление от рассказа Вышаты миновало, и мои мозги, наконец, смогли заработать, как и положено, то первый вопрос, ответ на который я хотел бы получить… мне пришлось придержать при себе. Просто потому, что у моих нынешних собеседников, во-первых, может не оказаться нужной информации, а во-вторых, даже если она им известна, то нет никакой гарантии, что они захотят ею поделиться, и не солгут в ответ на прямой вопрос. В общем, придется мне несколько придержать коней… да и, в конце концов, есть ли для меня сейчас разница, задумывали Бийские этот финт изначально или просто воспользовались подвернувшимся под руку случаем? Впрочем…

– А когда Бийские сообщили обо мне кругу волхвов? – поинтересовался я. Остромиров пожал плечами.

– Ерофей, ты немного не понял. Ни Богдан, ни Ружана ничего не сообщали кругу. Они связались со мной лично, и было это в конце ноября прошлого года, – ответил волхв.

– Понятно, – протянул я. – А вы в курсе, что с тех пор отношения между мной и семьей моих попечителей изрядно охладели?

– Опасаешься, что они решат прекратить наше с тобой предполагаемое сотрудничество? – Еле заметно улыбнулся профессор и повернулся к своему спутнику. – В словах юноши есть резон, не находишь, Вышата?

– М-да. – Волхв тяжело вздохнул и бросил на Граца извиняющийся взгляд. – Сеслав, ты не мог бы оставить нас с Ерофеем наедине? На пару минут, не больше.

– Ох уж мне эти волхвовские тайны, – проскрипел профессор и, поднявшись со стула, вышел на улицу. Только дверь хлопнула.

– Это действительно так секретно? – спросил я.

– Отчасти, – уклончиво ответил Остромиров. Он встал с подоконника, низкого даже для его скромного роста, и принялся мерить комнату шагами. – Можешь считать мои действия заботой о репутации волхвов.

– Вот как? – удивился я, на что волхв только скривился.

– Отчасти, – повторил он, не прекращая метаться по помещению. И куда только подевалось все его веселье? Наконец, Вышата Любомирич остановился и, ткнув пальцем в мою сторону, спросил: – Как ты относишься к своим попечителям?