Ирина Сыромятникова - Разрушители [litres, Дилогия]

Но главный виновник был предусмотрителен и хладнокровен, как гадюка. Трезво оценив свои шансы, он взял шестерых самых умелых слуг и шагнул в пентаграмму переноса, безжалостно бросив остальных на верную смерть (зачарованные просто не умели сдаваться). К сожалению, где-то кто-то его все-таки ждал.

Черепа собрали в один сарай всех одурманенных людей (несостоявшихся жертв набралось больше трех десятков), отсортировали и скинули на ледник чужие трупы. А верховный жрец, не надеясь на здравомыслие местных властей, отправился на поиски справедливости в Гатангу.

К концу рассказа как-то неожиданно обнаружилось, что они сидят рядом, сдвинув стулья кружком, а сверхбдительные маги из охраны, впечатленные услышанным, нервно тискают Силу, отчего воздух потрескивает.

– Двадцать пять кукол и беглый морф, – констатировал Ребенген.

– Вы знаете имя этому чудовищу?

– Только общее описание, внешние формы, подобное умение было запрещено еще до Хаоса. Ворожба по-живому – слишком характерный признак. Резюмируем. Вместо того чтобы сразу сообщить в орден о нарушениях, вы затеяли самосуд, пострадали сами и вспугнули злоумышленников. Теперь поймать их будет гораздо сложнее. Конечно, явка с повинной вам зачтется. И вообще, радуйтесь, что хоть кто-то жив остался: если я правильно понимаю, то противостоять вашему «учителю» может только полноценный боевой маг.

– Он не наш!

– Не суть важно. Показания у вас снимет мой помощник, наверняка он также захочет поговорить со всеми живыми участниками событий в Гьете. Остался вопрос с Норисом. – Ребенген кивнул шаману: – Что будешь делать?

– Это правда, что я не смогу правильно магичить?

– В таком виде – нет. Раньше бы я сказал «никогда», но теперь поостерегусь. Возможно, когда… ваш Господин вернется в Гатангу, он сможет убрать все эти художества. До тех пор тебе нужны поддерживающие меры, не позволяющие изменениям распространяться глубже. Рекомендую тебе остаться в Академии и положиться на помощь моих коллег. Конечно, они не удержатся от возможности изучить редкий феномен, зато не потребуют денег за услуги. Ну или – смирись.

– Я останусь, – твердо постановил юноша.

Черепа отправились давать показания, необычайно вежливые и покладистые, а Ребенген пошел в библиотеку, освежать в памяти редкую и почти никому не нужную книгу по истории магии.

Если бы не эта его страсть, наблюдения Нориса пропали бы впустую. Казалось бы, какая мелочь – нарисован опорный знак перед началом ворожбы или нет. Балуются же умелые маги динамической защитой! Ан нет, одно дело – отразить фаербол, по сути – бездумный сгусток энергии, а другое – копаться в ауре живого существа, походя сбрасывая откат на беспомощную жертву. Первое – демонстрация мастерства и утонченного чувства гармонии, а второе – следствие неспособности чувствовать ничего.

Вот и нашли объяснение странности покойного Сандерса! Теперь можно не сомневаться, что с южными шаманами пленные чужаки не имеют ничего общего. Атрофия Иного Зрения – отличительная черта морфинга, тупиковой ветви магической науки, начинавшейся как продолжение шаманизма. Когда классические маги, стремясь во всем соблюсти равновесие, развивали умение манипулировать энергиями с опорой на вспомогательные знаки, артефакторику и ритуалистику, некие нетерпеливые личности решили, что проще внести изменения в собственное тело. Так сказать, для экономии ингредиентов. Читая описания, Ребенген представлял это себе как дополнительные руки, выращенные из тонких энергий, и содрогался от мысли, какие искажения может вызвать подобное в человеческой природе. Собачья голова? Ха! Это еще цветочки. Запрет на любые исследования в области морфинга был одним из самых суровых. Например, то, что Бастиан знал о шаманизме, уже находилось за гранью дозволенного. Эти техники нигде не обсуждались и не описывались.

«Зато теперь мы сможем их предметно изучить».

Что самое противное – Ребенген не был уверен, что классический боевой маг сможет эффективно противостоять морфу.

«Придется идти на поклон к Нантреку. Нужно хотя бы прикинуть, на что это похоже, прежде чем мы столкнемся с ними в бою».

Председатель Оперативного Совета выслушал главу Целителей, покивал, но разрешить опыты по запрещенной теме отказался.

– Забудь об этом! Набери группу боевиков с шестым уровнем, и они освежуют это чудо в прыжке с разворотом.

– А если…

– Забудь, говорю! Чудес не бывает. Любая фиксированная структура в ауре, насколько бы сильной она ни была, – уязвимость. Мы так на отступников печати налагаем, если ты не в курсе. Да, он может нанести очень сильный удар, быстро и без подготовки, проломить любой периметр, разнести любой артефакт. Нормальный боевой маг уклонится и врежет ему по затылку. Иди лучше тренируйся. У тебя ведь по боевке шестой?

– Пятый.

– Позор!

Ребенген вышел, оглушительно хлопнув дверью.

Ладно, пусть Нантреку (по образованию – бытовику) непонятно желание дознавателя досконально разобраться в происходящем. Но намекать коллеге, что он слабоват по части мордобоя?!! А может, Ребенген предпочитает интеллект! Если бы сражаться пришлось прямо сейчас, его уровень дотянул бы до восьмого.

Вернувшись в свой кабинет, глава Целителей тяпнул стопочку успокаивающего и рассудил трезво. В чем-то председатель прав – ничто так не мешает волшебнику, как вера в чудо. Обыватель, глотающий панацею, в худшем случае рискует отравиться, а с волшебниками сложнее: любая ворожба содержит в себе элемент интуиции, сомнение в основах ведет к ненужным колебаниям и фатальным ошибкам, причины которых окружающие потом выясняют по костям. На данный момент никаких оснований считать, что враг способен выйти за рамки существующей парадигмы, не было.

«Потому что неучтенных стихий в природе не осталось».

Впрочем, для того чтобы испортить Ребенгену жизнь, псоглавцу достаточно было обладать каким-нибудь новым навыком или оригинальной комбинацией уже известных. Глава Целителей разложил на столе веером планы текущих операций и погрузился в размышления. Все придется корректировать, а кое-что – отменять, потому что ни в одном сценарии не принималась в расчет массовая атака. За своевременное предупреждение верховному жрецу Черепов полагалось выдать какую-нибудь медаль (О! Десять золотых грошами), а за самодеятельность – прочесть лекцию о гражданском долге (был среди подчиненных Ребенгена один кадр – Ракша насмерть заболтает).

«За месяц с какого-то паршивого Гьета эти твари наскребли две дюжины бойцов, а ведь последние массовые облавы закончились только осенью. Значит, рассчитывать надо не меньше чем на сотню кукол. Где я найду столько магов шестого уровня? Привет тебе, Нантрек».