Джозеф Дилейни - Арена 13. Кровь [litres]

Постепенно дорога, которая тянулась между деревянными домами, пошла вверх, и лошади замедлили шаг. Я знал, что Тайрон предпочитает быкам лошадей: обычно они двигались быстрее, но, когда подъем становился круче, с трудом налегали на упряжь и по их бокам катился пот. Может, для такого подъема все же лучше подошли бы быки?

Когда мы выехали за пределы Джиндина, дома стали встречаться редко, а те немногие, мимо которых мы проезжали, имели заброшенный, ветхий вид. Зато сегодня ночью на голом темном склоне не было видно кисточек. Где-то впереди, за возвышенностью, поднимались в небо тринадцать шпилей; мы двигались к цитадели, чьи защитные сооружения выходили далеко за пределы ее серых каменных стен.

Думая о том, что ждет нас впереди, я чувствовал и тревогу, и любопытство. Мне хотелось расспросить Тайрона о Хобе, но одно останавливало меня – его странные слова о душе Керна. Я боялся задавать вопросы: вдруг ответы покажут мне другого Тайрона, не того человека, которого я уважал и которым восхищался, а суеверного незнакомца? Как можно выкупить чью-то душу?

Чем выше мы поднимались, тем становилось холодней, а потом откуда ни возьмись вокруг возникли завитки густого тумана, похожие на кольца змей; они стремились окружить нас непроницаемым белым барьером. Мы словно очутились внутри низкого облака – хотя только что я не видел впереди никаких облаков и теплой ночью позднего лета густая белая преграда вряд ли возникла сама собой.

Потом, так же внезапно, туман оказался уже под нами, белым ошейником изгибаясь вокруг холма. Наверху все было омыто лунным светом, а впереди темным чудовищем маячили огромные стены и тринадцать изогнутых шпилей цитадели Хоба.

Тайрон остановил лошадей, отрывисто приказал: – «Принеси мешок!» – и спрыгнул на землю.

К завязанному шнурком мешку с деньгами была прикреплена длинная петля из прочной цепи, и, вынув его из повозки, я повесил мешок на шею. Он был тяжелым, я едва поспевал за Тайроном, который шагал вдоль того, что вскоре оказалось изгибом стены. Будь эта стена не каменной, а деревянной, ее можно было бы принять за внешнюю стену Колеса.

Кое-где в камне чернели небольшие дыры, как раз такого размера, чтобы в них мог протиснуться человек. Я заглянул в пару дыр: похоже, они вели в уходившие круто вниз тоннели, а трава возле лазов была истоптана и перемешана с землей, как будто кисточки часто пользовались этими ходами. В ту ночь, когда три воина-гентхая пришли нам на помощь, я видел, как некоторые кисточки спаслись, ускользнув в такие тоннели.

Мы миновали большие ворота, в которые тогда колотил гентхай, но Тайрон, даже не взглянув на них, продолжал шагать вдоль стены.

Наконец мы подошли к огромной сводчатой арке. В ней не было ворот, которые преградили бы нам путь, и Тайрон уверенно свернул в нее. Мы оставили позади небольшой мощеный двор и вошли в неосвещенный тоннель. Вокруг было темным-темно, и, если бы не звук шагов Тайрона, ступавшего по каменным плитам, я повернул бы назад.

Визит в эту темную цитадель в любом случае казался глупостью, – и каким же немыслимым безрассудством было явиться сюда посреди ночи! Но потом я подумал о причине, которая привела нас в это страшное место, – о Керне – и постарался побороть страх. Тайрон знал, что делает, а мне оставалось верить в него и в то, что его затея удастся. Одно было бесспорно: он шел не наобум, ему и раньше случалось бывать в цитадели Хоба.

Мы шагнули из темноты тоннеля в огромный зал, озаренный сотней мерцающих свечей, укрепленных на стенах и вставленных в стоящий на полу огромный железный канделябр. Несмотря на их яркий свет, потолок терялся во тьме – таким высоким был зал. Справа и слева тянулся ряд колонн, за которыми таились зловещие тени, в глубине помещения смутно вырисовывались другие колонны. Мраморный пол украшал сложный узор из переплетенных фантастических созданий – замысловатая мозаика из блестящих ярко-красных, желтых и темно-фиолетовых камней.

Тайрон быстро пошел туда, где на возвышении с тремя ступенями стоял трон.

Я уставился на этот трон, и при виде того, кто на нем сидел, по моей спине побежали мурашки.

Сперва он показался мне гигантом, втрое или вчетверо выше обычного человека, но, подойдя ближе, я понял, что меня обманывает зрение из-за размеров зала и искусно размещенных колонн. Эффект явно был рассчитан на то, чтобы внушить приближавшимся к трону благоговейный трепет.

Идя через зал, я ощущал, что за мной наблюдают со всех сторон; это чувство усиливал тревожный звук, слабый, едва различимый – невнятный шепот и бормотание. Я быстро взглянул направо, потом налево, обшарил взглядом колоннаду, но не увидел в зале никого, кроме существа на троне.

Почему здесь нет слуг? И кто сидит на троне – Хоб, мой враг, или простой привратник, за которым скрывается нечто большее, невидимое глазу?

Я тут же получил ответ на свои вопросы, когда Тайрон, к моему смятению, вдруг упал на колени, а потом растянулся перед троном лицом вниз. Несколько секунд он лежал ничком, пока я пытался уложить в голове то, что увидел. Неужто это и впрямь Тайрон, величайший механик Джиндина?! Тайрон, которого уважает весь город?!

Хоб медленно повернул голову и встретился со мной взглядом.

Бронзового шлема на нем не было. И вправду ли это та тварь, которая убивала Керна на арене?

Он выглядел как обычный человек, если не считать длинных, как у лака, рук. На нем была добротная кожаная куртка, темная, с длинными рукавами, и такие же темные брюки, явно сшитые первоклассным портным. Я увидел наброшенный на спинку трона плащ с кисточками, – вот в честь чего получили свое название слуги Хоба.

Но потом я заметил его ботинки, сделанные для боя на Арене 13, легкие и элегантные, зашнурованные до лодыжек. Как-то раз Тайрон сказал, что лет десять назад среди фанатов Джиндина была мода на ботинки, которые люди носили в подражание своим любимым бойцам. Потом мода прошла, и, не считая Квин и некоторых палочных бойцов, только сражавшиеся в Триге носили теперь такие ботинки за пределами арены. Ботинки Хоба казались новыми, но на них виднелись мелкие темные брызги, и я вздрогнул, поняв, что это кровь с Арены 13.

Кровь Керна.

Хоб продолжал пристально смотреть на меня, и у меня начали дрожать колени. Сперва слегка, а потом, когда я невольно шагнул назад, дрожь усилилась и мои ноги ослабели и подогнулись. Еще секунда – и я бы упал, если бы Хоб не перевел взгляд на поднявшегося Тайрона.

– Господин, – сказал Тайрон, – я здесь, чтобы молить вас об огромном одолжении.

Хоб чуть заметно кивнул, давая разрешение продолжить.

Теперь, когда на меня больше не действовал взгляд джинна, я продолжил разглядывать его.