Айзек Азимов - Лакки Старр и океаны Венеры

Он постарался проследить за пустым взглядом Эванса. Он был уверен, что Эванс смотрит на указатель глубины. Это большая шкала прибора, который измеряет давление воды. С того расстояния, с которого смотрел Эванс, было видно, что «Хильда» не поднимается к поверхности.

Дэвид был уверен, что, если указатель глубины хоть немного отклонится, Эванс выстрелит без колебаний.

Пытаясь не думать о ситуации, чтобы ожидающие венлягушки не могли уловить его мысли, Старр все же не мог не удивиться, почему же Эванс не выстрелил сразу. Его обрекли на смерть под гигантским пятном, а теперь всего лишь гнали к Афродите.

Или Эванс выстрелит, как только венлягушки преодолеют последние очаги сопротивления в его мозгу?

Направляющий луч еще немного сдвинулся. Снова Дэвид украдкой взглянул на Эванса. Ошибся ли он или искра чего-то (не эмоции, но чего-то) промелькнула во взгляде Эванса?

Секундой позже он понял, что это не воображение: мышцы Эванса напряглись, рука чуть приподнялась.

Он выстрелит!

Но в то мгновение, как эта мысль промелькнула в мозгу Счастливчика, как его мышцы невольно и бесполезно напряглись в ожидании выстрела, корабль столкнулся с чем-то. Эванс, захваченный врасплох, упал. Бластер выскользнул из его пальцев.

Старр действовал мгновенно. Тот самый удар, который уронил Эванса, бросил Дэвида вперед. Он упал на лежащего Эванса, схватил его за руку и сжал стальными пальцами.

Но Эванс не был слаб, а боролся он с диким, навязанным ему упорством. Он согнул колени, захватил ими Счастливчика и сжал. Случайно ему помогла качка, и Эванс оказался сверху.

Просвистел кулак Эванса, но Дэвид принял его удар плечом. Он поднял ноги и сжал Эванса в железных ножницах.

Лицо Эванса исказилось от боли. Он дернулся, но Старр сумел переместиться и был теперь наверху. Он сел, продолжая удерживать противника ногами и еще сильнее сжимая их.

Дэвид сказал:

– Не знаю, слышишь ли ты и понимаешь ли меня, Лу…

Эванс не обращал на это внимания. Последним усилием он отбросил свое тело вместе с телом противника в сторону и вырвался.

Дэвид покатился по полу и вскочил на ноги. Он перехватил руку встававшего Эванса и завел ее назад. Рывок – и Эванс упал на спину. И лежал неподвижно.

– Верзила! – позвал Счастливчик, тяжело дыша и отбрасывая прядь волос быстрым движением руки.

– Здесь, – ответил малыш, улыбаясь и размахивая бластером. – Я на всякий случай держу эту штуку.

– Хорошо. Убери бластер, Верзила, и осмотри Лу. Проверь, целы ли у него кости. Потом свяжи его.

Старр сел за управление и с крайней осторожностью вывел «Хильду» из тела чудовищного пятна, которое он убил несколько часов назад.

Он выиграл. Он считал, что венлягушки, занятые только мозгом, не имеют ясного представления о физических размерах пятна, к тому же у них нет опыта подводных путешествий, поэтому они не обратят внимания на небольшое изменение курса, сделанное Верзилой. Дэвид сказал об этом Верзиле, когда тот поворачивал корабль к городу под бластером Эванса.

– Правь в пятно, – сказал он.

Снова «Хильда» сменила курс. Нос ее поднялся.

Эванс, привязанный к койке, устало и со стыдом смотрел на Счастливчика.

– Прости.

– Мы понимаем, Лу. Не расстраивайся, – легко сказал Дэвид. – Но пока мы не можем отвязать тебя. Ты ведь понимаешь?

– Конечно. Великий космос, привяжите меня покрепче. Я заслуживаю этого. Поверь, Дэвид, большую часть я просто не помню.

– Лучше немного поспи, приятель, – и Счастливчик похлопал Эванса по плечу. – Мы тебя разбудим на поверхности.

Несколько минут спустя он негромко сказал Верзиле:

– Собери все бластеры на корабле, Верзила, вообще все оружие. Посмотри в шкафах, в ящиках коек – всюду.

– Что ты собираешься с ним делать?

– Утопить, – кратко ответил Старр.

– Что?

– Ты меня слышал. Ты можешь оказаться под контролем. Или я. Я не хочу повторения случившегося. И вообще, против венлягушек физическое оружие бесполезно.

Один за другим два бластера и электрические хлысты подводных костюмов полетели в эжектор для мусора. Через односторонние клапаны они оказались за бортом.

– Чувствую себя голым, – пробормотал Верзила, глядя в иллюминатор, как будто надеялся увидеть свое оружие. Мимо стекла пролетела фосфоресцирующая полоса – должно быть, рыба-стрела. И все.

Стрелка указателя давления медленно перемещалась. Вначале они находились в трех тысячах футов под водой. Теперь менее чем в двух тысячах.

Верзила продолжал смотреть в иллюминатор.

Дэвид взглянул на него.

– Что ты высматриваешь?

– Я думал, станет светлее, когда мы приблизимся к поверхности.

– Сомневаюсь. Поверхность плотно затянута водорослями. Пока не прорвемся, будет темно.

– А мы не столкнемся с траулером?

– Надеюсь, нет.

Осталось полторы тысячи футов.

Верзила сказал с надуманной легкостью, стараясь отвлечься от прежних мыслей:

– Послушай, Счастливчик, а почему в воде океана так много двуокиси углерода? Со всеми этими растениями? Растения ведь преобразуют двуокись углерода в кислород.

– Да, на Земле. Но, если я верно помню курс ксеноботаники, венерианские растения устроены по-другому. Земные растения высвобождают кислород в атмосферу, венерианские запасают в своих тканях. – Он говорил с отсутствующим видом, как будто тоже хотел отвлечься от навязчивых мыслей. – Поэтому венерианские животные не дышат. Они получают весь необходимый кислород в пище.

– А еще что ты знаешь? – спросил удивленный Верзила.

– В их пище даже слишком много кислорода, иначе они не любили бы так пищу с его низким содержанием, такую, как тавот, которым ты кормил венлягушку. По крайней мере, такова моя теория.

Теперь они находились всего в восьмистах футах под поверхностью.

Старр сказал:

– Прекрасно проделано. Я имею в виду то, как ты протаранил пятно.

– Не о чем говорить, – ответил Верзила, но вспыхнул от удовольствия.

Он взглянул на указатель давления. Оставалось пятьсот футов.

Наступило молчание.

Потом сверху послышался скрип, ровный подъем прервался, машины заработали с напряжением, и в иллюминаторах посветлело, стали видны облачное небо и волнующаяся поверхность воды, покрытая бесконечными водорослями.

– Дождь, – сказал Счастливчик. – Боюсь, придется сидеть и ждать, пока к нам не пожалуют венлягушки.

Верзила спокойно ответил:

– А вот и они.

Прямо перед ними, глядя в иллюминатор темными жидкими глазами, плотно прижав лапы к туловищу, цепляясь пальцами за стебель, сидела венлягушка!

«Хильда» раскачивалась на высоких волнах венерианского океана. Слышался сильный и ровный шум дождя, бившего о корпус почти в земном ритме. Для Верзилы, выросшего на Марсе, и дождь, и океан были одинаково чужими, но у Дэвида они вызвали воспоминания о доме.