Редгрейн Лебовски - Кости и Звёздная пыль

– Тебе помочь?

– Нет. Просто дайте мне минуту.

Инга подошла к ширме, на которой уже висело длинное черное платье, расшитое серебром и драгоценными камнями, блестящими на черной ткани, словно звезды на бархатном ночном небе.

– Он уже давно приготовил его для тебя. – Она погладила рукой тонкую ткань. – Просто ждал.

– Я так понимаю, Лука знал, что рано или поздно я приду.

– Всегда.

– Вы говорите так, словно очень давно с ним знакомы. – Адель не могла сдержать любопытства. Если присутствие в доме Таева и Ани можно было объяснить тем, что они Инкарнаты, то кем тогда была Инга?

– Он сам все расскажет тебе, когда сочтет нужным.

Поняв, что больше ничего не выведает, Адель направилась к зеркалу. И чем ближе она подходила, тем меньше ей хотелось знать, что же сделал с ней Инкарнат Черной дыры. Вернее, его кровь.

С каждым шагом сердце болезненно сжималось в груди, не давая свободно дышать. Желудок неприятно скрутило, нервы напряглись, словно натянутые струны. Закрыв глаза, Адель остановилась перед зеркалом, прокручивая все возможные варианты метаморфоз. И когда воображение зашло в тупик, она решилась посмотреть на себя.

Из отражения за ней наблюдала незнакомка с растрепанной косой. Волосы, прежде светлые, приобрели приглушенный черный цвет, прежде не виданный ею у обычных людей. Кожа побледнела, черты лица заострились, а глаза… Ее серые глаза полностью сменили цвет на темно-карий с легким красноватым оттенком, который был виден только вблизи.

Ошарашенно себя рассматривая, Адель не находила слов. Хотя удивляться не следовало – она сама согласилась принять правила его игры.

– Ты понравишься ему, – произнесла Инга. Она подошла к Адель и взялась расплетать ее косу. Адель едва удержалась, чтобы не сказать, что его симпатии – это наименьшее, что ее волнует.

Лука сделал ее похожей на себя. По крайней мере, внешне. Он хотел, чтобы все видели, что она с ним. Теперь так и будет.

– Девочка, я не должна этого говорить… Но будь осторожна. Не стоит забывать, кто такой Лука на самом деле. Не жди увидеть свет там, где его нет.

– Почему? – Она вопросительно приподняла брови. – Почему вы предупреждаете меня об этом?

Инга вздохнула и, позволив волосам Адель водопадом рассыпаться по плечам, тихо ответила:

– Потому что я до сих пор верю, что нас кто-то спасет.

С этими словами она медленно направилась в ванную, и Адель услышала плеск воды, переливаемой из ведер.

Отвернувшись от зеркала, она выглянула в окно, за которым открывался вид на вересковые пустоши. Где-то там, на расстоянии сотен километров, расположилась Санкта Илия и дворец Малахии. Там ее ждал единственный родной человек. Она оставила там свою семью. Ее заставили это сделать, лишив выбора.

– Яго, – сорвался с ее губ едва слышный шепот, – надеюсь, ты доверяешь мне.

Постояв еще немного, Адель коснулась рукой пуговиц рубашки и начала их расстегивать. Если у Луки есть причина, чтоб жаждать встречи с самого утра, то не стоит заставлять его ждать.

Пожиратель, встретивший Адель в коридоре, провел ее на первый этаж, где уже находился Лука. Он стоял возле массивной двери и задумчиво глядел перед собой. В это утро он опять не изменил своему стилю – черный костюм, черная рубашка, кафтан из плотной ткани. В руках он держал довольно большую серебряную шкатулку, крышка которой была покрыта странными узорами, напоминающими извивающиеся лозы какого-то диковинного растения.

Подойдя к хозяину, Пожиратель тихо рыкнул в знак приветствия и улегся у ног.

– Адель. Хорошо спалось?

– Прекрасно. – Она остановилась на расстоянии вытянутой руки.

Лука с интересом разглядывал ее, словно пытаясь понять, о чем же она думает.

– Темный идет тебе больше. Делает тебя интереснее.

– Нравится?

– Я солгу, если скажу «нет». – На его губах появилась ленивая улыбка. – Мне нравится сама мысль о том, что теперь в твоих венах течет капелька моей крови. Капелька тьмы. Согласись, в этом есть что-то особенное, даже интимное. Необыкновенность мрака, Адель, в том, что он умеет пробираться в самые сокровенные уголки души. Туда, где прячутся самые прекрасные, и в то же время самые ужасные желания. Давай узнаем, чего желаешь ты?

Манера поведения Луки откровенно пугала, и Адель понимала, что еще нескоро к ней привыкнет. Он мог спокойно говорить о настоящих кошмарах, зачастую его тон не содержал ни единой эмоции, а взгляд оставался холодным и колючим. Ему были чужды сопереживание, милосердие и доброта. Но мрак, жестокость и равнодушие восхищали.

– Что это? – Она кивнула на шкатулку, желая сменить тему.

– Подарок.

– А не многовато ли подарков? – Адель насторожилась, вспомнив о последнем из них – о Тишине.

Догадавшись, что она имеет в виду, Лука ответил:

– Поначалу Тишина была необходимостью, а уже потом стала подарком. Ты нуждалась в защите, и я дал ее тебе. – Он провел рукой по крышке. – Это нечто другое…

– Неправда. Я никогда не просила защищать меня. – Даже упоминание о том, что она причастна к появлению смертоносного тумана, причиняло Адель боль. Она не чудовище. Она не способна на столь страшные вещи.

– А тебе и не надо было этого делать, – терпеливо сказал Лука. – Не драматизируй, это лишь знак внимания, не более.

– Надеюсь, он не убьет миллионы невинных, как это было в первый раз.

– Я бы притворился, что твои слова задели меня, но нет. Как им распорядиться, решать тебе. Ты пришла, чтоб выведать мои секреты, Адель. И я держу в руках ключ.

– Продолжай. – Она скрестила руки на груди.

– Только я предложу его не совсем тебе.

– Неужто Таеву? – не удержалась она от язвительного комментария. – О, вне всяких сомнений, он будет в восторге…

Лука опять рассмеялся приятным низким смехом.

– А я и забыл, что ты за словом в карман не лезешь.

– Так уж получается. Жизнь научила.

Улыбка на его губах быстро увяла, и он неожиданно спросил:

– Ты помнишь, как я называл тебя в детстве?

Адель прекрасно помнила. И ненавидела это имя.

– Не надо, – прошептала она спустя несколько секунд, не желая, чтобы он произносил его вслух.

Но Лука не послушался, как не слушался ее много лет назад, будучи мальчиком-призраком.

– Это подарок для Мэри.

– Нет.

– Девочки, которая много лет назад стала моим другом. – Он заметил, что Адель содрогнулась, словно кто-то влепил ей пощечину. – Единственным другом.

– Это не мое имя.

– Твое, – не согласился Лука. – Адель Мари Фейбер. Но мне больше нравится «Мэри». Звучит мягче и приятнее. Словно тайна, которую тебе кто-то тихо рассказал на ухо.

Это имя принадлежало не столько Адель, сколько ее матери; его дали в ее честь. Только вот учитывая образ жизни женщины, чести было слишком много. Повзрослев, Адель всеми силами старалась забыть как имя, так и непутевую пьяницу-мать.